Раскаяние

Пролог

Докки сидела на террасе виллы, снятой на лето, и задумчиво глядела на лазурную морскую гладь. День был погожий, безветренный. Солнце, ласково пригревая, играло на воде сверкающими бликами. Докки держала в руках очередную весточку от Владимира. Она уже трижды перечитала его письмо, написанное уверенным, размашистым почерком. Все его послания она читала до тех пор, пока не заучивала наизусть, а после этого бережно убирала в резную деревянную шкатулку, в которой хранила его письма. Докки не отвечала на них. Не станет отвечать и на это. Так Владимир скорее забудет её. Он должен научиться жить без неё. Он должен жить дальше. Письма от него были тонкой ниточкой, связывавшей её с той, прежней, счастливой жизнью. Когда человек здоров, он придаёт слишком большое значение неурядицам, преувеличивая проблемы и страдая из-за мелких неприятностей. И лишь захворав понимает, как счастлив на самом деле был прежде, до болезни.

Докки была серьёзно больна. Уездный доктор без обиняков сообщил её свекрови, что ходить невестка не сможет никогда. Дверь спальни была неплотно закрыта, и Докки невольно услышала свой приговор. Мишель, её муж, смириться с этим не пожелал и повёз жену в Германию, к лучшим докторам. Немецкие медики развели руками, подтвердив мнение русских коллег. Мишель не успокоился и повёз Докки в Швейцарию, к профессору медицины бернского университета. Но и его прогноз оказался неутешительным.

Её счастливая жизнь разлетелась вдребезги год назад. Неудачно упав с лошади, Докки повредила позвоночник. И теперь, в тридцать пять лет, она стала беспомощным инвалидом. Самое ужасное, что виновницей произошедшей трагедии была её собственная дочь.

Лиза была её единственным ребёнком, её утешением и отрадой. Не будь у Докки её девочки, жизнь была бы серой, унылой и беспросветной. Маленькая, шаловливая Лиза дарила ей радость и счастье, заполняя пустоту, образовавшуюся на сердце после охлаждения отношений с мужем. Докки души не чаяла в дочери, а та решила убить её, свою собственную мать! Причиной этого невольно стал Володя, в которого угораздило влюбиться Лизу.

Женщина протянула руку и взяла с соседнего кресла кашемировую шаль, предусмотрительно оставленную её мужем. Солнце пригревало, а Докки знобило. Укутавшись, она закрыла глаза и предалась воспоминаниям.

***

Будучи яркой и красивой девушкой, дочь графа Бутурлина Евдокия не испытывала недостатка в поклонниках, щедро осыпавших её комплиментами, цветами и подарками. Но из всех претендентов на руку и сердце блистательная Докки, одна из самых завидных московских невест, выбрала небогатого, но необыкновенно обаятельного, синеглазого гвардейского офицера Мишеля Уварова, в которого влюбилась без памяти. Докки отдалась во власть первой любви со всей страстью, позволив жениху намного больше, чем допускали приличия. После замужества жизнь Докки в корне изменилась. Поначалу пылкий и влюблённый муж быстро охладел к ней и отправил в деревню к своей матери, а сам продолжал вести в Петербурге прежнюю жизнь, свойственную холостым офицерам. Карты, скачки, разгульные офицерские кутежи привлекали Мишеля гораздо больше, чем молодая жена. Докки терпела, тихонько плакала ночами, но не роптала. Она была в тягости. Молодая женщина согласилась с доводами мужа, что пребывание на свежем воздухе будет полезным и для неё, и для будущего ребёнка. Но и после рождения дочери ничего не изменилось. Через два года Докки, потеряв всякое терпение, приехала в Петербург и поселилась в доме своей тётки, графини Уваровой, где жил и её муж. Но приезд в столицу мало что изменил в её отношениях с мужем. Он был вежлив, доброжелателен, но не более. Мишель вёл себя скорее как брат, а не как любящий супруг. Он неизменно сопровождал жену на светских мероприятиях, усердно создавая видимость крепкой семьи, при этом дома почти не общаясь с ней. А Докки жаждала любви. Так продолжалось почти семь лет, до того момента, пока она не встретила Владимира.

Это случилось семь лет назад, на балу. Докки, увидев молоденького гвардейского офицера в парадном мундире, невольно залюбовалась и уже не могла отвести от него глаз. Высокий, стройный, с безупречной выправкой преображенец был поразительно красив. На вид ему было лет восемнадцать, а ей уже минуло двадцать восемь. С первого взгляда на него Докки поняла, что пропала. Точно так же было и с Мишелем – удар молнии и голова крУгом. Владимир пригласил её на вальс. Докки до сих пор помнила трепет, который охватил её, едва сильная рука юноши коснулась её талии. Его карие, почти чёрные глаза, горевшие страстным огнём, прожигали её насквозь. Он смотрел на неё с неподдельным восторгом и обожанием, а она мечтала, чтобы танец никогда не кончался. После бала они виделись ещё несколько раз у общих знакомых. Владимир был внимателен и предупредителен. Охваченный страстью офицер, уже не скрывал своих чувств. Докки неудержимо влекло к обаятельному и влюблённому в неё юноше, и вскоре у них завязался бурный роман, который продлился весь сезон. Острые языки светских сплетниц без устали смаковали подробности скандальной связи. Граф Протасов, отец Владимира, устроил сыну выволочку, после которой тот съехал от родителей и поселился в съёмной квартире. Наличие собственного любовного гнёздышка сделало свидания Докки с возлюбленным более частыми. А потом Преображенский полк выступил в Царство Польское для участия в подавлении мятежа. Владимир писал ей так часто, как только мог. Докки не находила себе места, тревожась за жизнь возлюбленного, ведь в Польше шла настоящая война, погибали солдаты и офицеры. Разлука длилась полтора года. Докки минуло тридцать лет. Она и мечтала о встрече с Владимиром, и страшилась, что Владимир, увидев её постаревшую, охладеет к ней. Но стоило им оказаться рядом, как чувства вспыхнули с новой силой. Страсть, затмевавшая разум и заставлявшая пренебрегать условностями и правилами приличия, бушевала три года, уступив место глубочайшей душевной привязанности. Мишель, разумеется, знал о романе жены с Протасовым, но чинить препятствий их встречам не собирался, ведь он и сам был в это время увлечен молоденькой актрисой.