Расколотое небо

31

Андрей вспоминал этот разговор с начальником отдела безопасности «Пирамиды» снова и снова, и всякий раз думал, что, наверное, имело смысл сразу рассказать ему все откровенно, не утаивая ничего, но он не стал. Возможно, потому, что, едва переступив порог кабинета, Синельников обдал Андрея волной холодного,  с трудом сдерживаемого раздражения.

– Вот, – на стол Гринева легла черная тонкая папка, – тут сжато все результаты нашей работы. Найдите время, ознакомьтесь, – Федор Геннадьевич был недоволен тем, что начальство так легкомысленно относится к работе вверенного ему отдела, переносит совещания и абсолютно не интересуется, как продвигаются дела по вопросу поиска «крысы». И это после того, как Андрей взбаламутил всех, заставил работать в сумасшедшем режиме.  Синельников был недоволен и не считал нужным это скрывать. В его странных, словно матовых глазах  насыщенного серого цвета  застыло негодование.

Андрей просмотрел несколько листов бегло, по диагонали, на последнем, с перечнем фамилий, остановился и перечитал его еще раз. Помимо прочих там значилась фамилия Кати.

Федор Геннадьевич тем временем пояснял:

– После долгой работы мы составили список наиболее вероятных кандидатур на роль, гм, засланного казачка. Эти десять человек… их надо проверить более тщательно. Все они пришли в «Пирамиду» не так давно, с июля по сентябрь этого года, все имеют достаточно возможностей и для получения, и  для передачи информации, кто больше, кто меньше...

– Сосредоточьтесь на этих, – Андрей отчеркнул список так, что Катина фамилия оказалась под чертой. – Первые пять.

– Не соглашусь, – Федор покачал головой. – Я бы начал вот с этих, – он взял список и поставил три галочки: напротив фамилии Екатерины и еще двух сотрудников с «президентского» этажа.

– Моей помощницы сейчас нет в городе... так что придется сделать, как я сказал, – Андрей вернул папку Федору Геннадьевичу. Тот помрачнел еще больше.

Неудачно складывался разговор, и Андрей это понимал. И полной неожиданностью стало то, что Катерина среди подозреваемых. Это путало карты, это сбивало, надо было срочно переигрывать, да  времени на это не было.

– Федор Геннадьевич, у меня к вам дело... Мне нужно, чтобы вы собрали максимум информации о Филиппе Иванове.

– О Филиппе Александровиче?

Федор Геннадьевич Синельников был старым другом Гринева-старшего. Они вместе учились в школе, потом их пути разошлись. Синельников по стопам отца и деда собирался делать карьеру военного, Олега интересовала экономика. Они снова пересеклись совершенно случайно, в конце девяностых. Синельников был в ужасе от того, что происходило в стране и в армии, но старался держаться изо всех сил и продолжал служить Отчизне, которой уже не существовало. Он сам и его семья, намотавшись по стране, осели в одном из многочисленных военных городков, затерянном между Питером и Москвой, который с 1991 году напоминал ожившую декорацию к фильму Тарковского «Сталкер». Единственный магазин был заколочен, по грязным улицам шатались полупьяные странные личности, непонятно каким боком относящиеся к армии, все  было серым, унылым и убогим. Федор чувствовал себя преданным и совершенно не знал, как жить дальше. Он поехал в Москву к одному другу, занять денег, но тот только развел руками: сам сидел на картошке, выращенной на приусадебном участке. Возвращаясь на вокзал, Синельников брел по улицам и не знал, что скажет жене. В этот момент вера не то что в светлое, просто  в будущее, стала осыпаться, как отсыревшая штукатурка с фасада здания, мимо которого он шел. Решение позвонить по старому номеру Гринева, Олежки, пришло внезапно. Ему ответил сам Олег, который именно в этот день приехал навестить больную мать. Потом, спустя много лет, они оба любили вспоминать этот эпизод –  невозможное стечение обстоятельств, сведшее снова старых друзей.

Синельников стал работать на Гринева, и ни разу не пожалел об этом. Он был предан Олегу Петровичу, как бывают преданы старые сторожевые собаки, без лизоблюдства и подхалимажа, но и Олег, и Федор знали, что при необходимости Синельников без лишних слов прикроет хозяина собой. Однако такая преданность совершенно не распространялась на детей Гринева. Когда Олег решил уйти на покой, он с Федором поговорил самолично и попросил присмотреть за Андреем и за Димкой, помогать им. Синельников, конечно же, согласился, но Олег знал, что теперь для Федора - это просто работа, что он не будет так же радеть за свое дело, как раньше. Но дисциплина и врожденная порядочность Федора Геннадьевича гарантировали  его лояльность, и  Олег Петрович надеялся, что со временем Андрей найдет достойную смену Синельникову,  и сказал сыну об этом. Андрей тогда пропустил совет отца мимо ушей,  а теперь понимал, что был не прав. Хорошо было бы иметь на этой должности своего человека, которому можно доверять больше, чем на сто процентов. Сейчас же вопрос о том, к кому у Федора душа лежит больше – к сыну друга или к Филу, с которым они работали бок о бок более десяти лет, был открыт. Андрею оставалось только надеяться, что чувства к отцу перевесят.

– О Филиппе Александровиче, – кивнул Андрей. – А что смущает?

– Он наш акционер, он создавал «Пирамиду», он… он друг Олега Петровича. Я могу узнать, чем вызван такой интерес? – Федор пригладил волосы, подстриженные коротко, по-военному, и лежавшие всегда идеально, волосок к волоску. Таким же идеально безупречным был костюм без единой лишней складки и безукоризненно вычищенные ботинки.