Распыление. Дело о Бабе-яге

Глава 3

ГЛАВА 3

ИВАН

Внутри было непривычно тихо. Не сновали по коридорам служащие с папками, не дребезжали, перебивая друг друга, телефоны, никто не бряцал победительно оружием и не ругался матом.

Будто мы вошли не в Агентство по борьбе за безопасность аномалий, а в сонный, доживающий  последние дни, трактир. В затхлом прокуренном фойе жужжали мухи, а у стены, рядом с казенного вида дерматиновым диваном, дрых громадный пес. Когда мы проходили мимо, он, приоткрыв один глаз, негромко что-то буркнул, а потом равнодушно отвернул брылястую морду к стене.

Из окошка, как в самом обычном почтовом отделении, торчала седая, в букольках, макушка. 

- Любезнейшая… - позвал Лумумба, - Не подскажете, где найти господина главного начальника?

- Вдоль по коридору направо по ступенькам вниз налево первая дверь, - тетка отбарабанила заученную фразу, даже не подняв головы. 

- Однако странные здесь порядки… - пробормотал учитель, направляясь в указанный коридор.

…В кабинете, над столом, висела лысина. Обширная, бледная и вся в маленьких коричневых пятнышках, она покоилась в жесткой сивой поросли, как гигантское яйцо в неопрятном, сложенном как попало, гнезде. Скрип двери, возвестивший наше появление, на лысину впечатления не произвел. 

 На столе располагались хрустальный графин, мутноватый, с отпечатками пальцев стакан, пачка разнокалиберных бумаг, древний бакелитовый телефон и тощий букетик карандашей в стеклянной банке. 

По бокам топырились локти, одетые в черные лоснящиеся нарукавники. Ладони прикрывали уши владельца лысины. Они были пухлые, как подушки - возможно потому он и не слышал ничего, что происходило в комнате.

Лумумба, заложив руки за спину, принялся рассматривать картинки, развешанные на одной из стен. Что он там увидел под вековым слоем пыли - непонятно.

Я было примерился вежливо постучать по столу, но тут зазвонил телефон. Звук его, пронзительный и громкий, всколыхнул воздух в комнате, а заодно вернул к жизни лысину. Она вскинулась, человек под ней, оказавшись курносым и веснушчатым, с жирными, будто он только что ел сало, губами, схватил трубку и заорал в нее что есть мочи:

- Ну! Что? Это точно? - из телефона темпераментно запищало. - Дьявольщина! - лысый бросил трубку и увидел нас.

Наставник мой к тому времени сидел, нога на ногу, в кресле для посетителей, я же чинно  пристроился у него за спиной. Лысый протер глаза.

- Вы… Хто вы? - вопросил он хрипло.

- Плохо работаете, - поругал его Лумумба. - Гнать вас надо с должности. А предварительно, непременно принародно, высечь, - мужичок побагровел и выпучил глаза, став похожим на разгневанного карася. - В вверенном вам округе, милейший, объявился Сказочник, - неумолимо продолжил учитель. - Мы зафиксировали попытку превращения в козла. Жертва скончалась на месте! Но это еще не всё… По дороге к вам мы подверглись нападению,  - мужик только хлопал веками, явно не понимая, что от него хотят. - В нас пустили файербол!  Прямо на улице, при всем честном народе! Вы что тут, вообще мышей не ловите? Да вам трибунал светит, милейший, за такое попустительство…

Лысый наконец смог набрать воздуха и заорал в ответ:

- Да кто вы такие?! Кто пустил!? - багровые щеки его затряслись, изо рта полетела слюна, и я испугался, как бы несчастного не хватил удар. Явственно пахнуло перегаром. 

Наставник, по-моему, тоже обеспокоился. Вытащив из графина пробку, он плеснул в стакан и протянул его через стол. Лысый принял. Выпил мелкими глотками, выдохнул, занюхал рукавом… Вновь пахнуло перегаром, глаза мужичка посоловели. Однако! Вовсе не водичку на рабочем месте употребляет начальник местного отделения АББА…

- Привет вам от Товарища Седого, - мягко сказал Лумумба, когда лысый наконец свел глаза в кучу и перестал задыхаться. - Разрешите представиться: старший оперуполномоченный, майор Базиль М'бвеле. Это, - он кивнул через плечо, - мой стажер и напарник, Иван Спаситель. Наставник показал ему корочки.

- Бэ-э-э… - лысый впал в ступор, поводя рыбьими глазами с меня на Лумумбу.

- Вам должна была прийти телеграмма, - помог я из-за спины наставника.

- Не было никакой телеграммы! Знать ничего не знаю, ведать не ведаю… Никакой телеграммы в глаза не видел!

Он замахал на нас руками, будто таким образом намеревался развеять наваждение.

- Тем не менее мы здесь, и факта этого уже не отменить, - констатировал Лумумба, постучав костяшками пальцев по столешнице. Голос его зазвучал монотонно, в такт ударам. - Успокойтесь, мы не причиним вам вреда. - стук, стук… - Мы вам поможем... - стук - стук, - Всё будет хорошо… - стук - стук… Мы ваши друзья… Мы приехали, чтобы вам помочь…

Лысый начал расслабляться. Плечи его чуть опустились, со щек отхлынула багровость, к глазам вернулась осмысленность. Наконец он достал платок и вытер им лицо. Трубно высморкался, скомкал тряпицу и вновь запихал в карман.

- Извините, господа. Стресс. Я действительно не помню телеграммы.

- Ничего. Мы вас прощаем, - великодушно кивнул учитель. Стучать он перестал.

- Спасибо… Как, вы сказали, вас зовут?

Лумумба повторил. У Лысого глаза вновь съехались к переносице.

- Спаситель, - буркнул он. - Это шутки у вас такие?

- Да какие уж тут шутки, - я пожал плечами. - Детдомовские мы. Были у нас, например, Ирка Евангелие, Ленка Псалтирь. Илюха Первосвященник, Мухаммед Богородица… Даже Мойша Святой Мученик.

- Мой стажер воспитывался при Пастафарианском монастыре, - пояснил наставник. - Их макароннейшие преподобия принимали большое участие в спасении детей-беспризорников, оставшихся в живых после Распыления. Нарекали же сирот в силу своего иронического отношения к юдоли скорби, коей является наш мир.