Рассвет

Глава 24

Широкими решительными мазками кисть в руках художника постепенно оживляла грубый холст. Сама Природа затаилась и, с любопытством выглядывая из-за его плеча, зачарованно изучала то, как ее видел Человек. Затаив дыхание, она наблюдала, как из непонятной жирной зеленой кляксы с примесью черного, алого, желтого и синего рождаются лиственные узоры, как бледно-голубой фон превращается в бесконечное утреннее небо, раскинувшее свои объятия для мечтателей, как картина наполняется хрупким воздухом, ароматами первых цветов, свежестью талого снега, дыханием весны. Ей захотелось добавить в пейзаж чуть больше солнца, и она легонько подула на облака, которые разлетелись, как пушинки, и на только что родившееся творение упали лучи ласкового солнца, согревая его и его создателя долгожданным теплом. Имя женщины, которая была тем самым солнцем в жизни художника, слетело с губ и улетело на крыльях Ветра, который стал почтальоном самых искренних признаний и свидетелем самых глубоких чувств. Сколько раз он уносил это имя, нежное и невесомое, наполненное любовью, и шептал его на ушко его обладательнице лунными ночами, когда человеческие души становятся настолько смелыми, что робко выходят из заточения тела с его вечно контролирующим разумом и бродят в тех потаенных местах, где не решаются побывать днем, при свете дня. Ее душа слышала его, она ждала его, бережно подхватывала и прятала в самые глубины, которым не подвластен разум и здравый смысл. В ответ она сбивчиво, многократно повторяясь, но так искренне шептала о своих чувствах, о бесконечной тоске и вечной любви, с мольбой о прощении и жажде присутствия того, кто давным-давно стал хозяином ее сердца, что Ветер, желая донести каждое слово, не растеряв их на своем пути, становился сильнее, пугая случайных прохожих, которые затерялись где-то в ночи. И когда все эти чувства, облаченные в слова, долетали до адресата, тот стонал во сне, сжимая пустоту в холодной постели.

Даниил отложил кисть и отъехал на инвалидном кресле в сторону реки. Несколько минут он задумчиво глядел в нее. Его постаревшее лицо с глубоким шрамом на лбу оставалось неподвижным, а глаза… В глазах таилась такая грусть, что редкие собеседники, которые иногда проезжали мимо его дачного дома в полузаброшенной деревне, старались избегать его взгляда. Прошло три года с тех пор, как он видел Лизу в последний раз и шесть невероятно долгих, мучительных лет с тех пор, как держал ее в своих объятиях. После той аварии Даниил впал в длительную кому. Его тело было покрыто ушибами, ссадинами, открытыми ранами и переломами, лицо было искажено от множественных повреждений. Последнее, что он помнил, это то, как Стас вытолкнул его из машины в какой-то обрыв за несколько секунд до мощного взрыва. Эти видения преследовали его в кошмарах и по сей день, после чего он просыпался в холодном поту и, прокручивая в миллионный раз в памяти этот страшный миг, пытался найти решение, какое-то другое решение, чтобы друг остался жив. Почему он позволил Стасу сесть за руль, зная о том, что он совсем недавно получил права? Почему поддался на его уговоры? Почему умер не он, а этот жизнелюбивый, добродушный парнишка, у которого вся жизнь еще только начиналась? Откуда взялся тот чертов грузовик на трассе? Едва он пришел в себя, Даниил попытался спросить медсестру о Стасе и Лизе, но понял, что не может. Язык не слушался его, тогда в отчаянии он попросил лист и карандаш, но вскоре понял, что не состоянии написать и слово. Он начал паниковать и, не понимая, что происходит, попытался встать, но с ужасом обнаружил, что не чувствует ног. Взглядом, полным страха и отчаяния, он глядел на белые стены и старательно искал в глубинах памяти ответы на свои вопросы. В палату вбежал врач, заново подключил пару оторванных проводов, сменил капельницу и уселся на стул рядом с койкой пациента. Даниил нетерпеливо перевел взгляд на него и снова замычал.

- Признаться, я уже и не ожидал такого чуда. Провести два года в коме и прийти в сознание – это редкость. Впереди длительная реабилитация, Вы должны это понимать и быть готовым, что в свою прежнюю форму Вы вернетесь не скоро, а, возможно, и никогда. Вы можете говорить?

Даниил ошарашенно глядел на доктора и после слов «два года в коме» уже ничего больше не слышал. Врач повторил вопрос, на что получил невнятный ответ, в котором невозможно было разобрать ни единого слова. Как во сне, он слышал обрывки фраз о повреждениях в позвоночнике, что-то об инвалидном кресле… внезапно он попытался спросить о Стасе, но, потерпев неудачу, бессильно опустил голову на подушку и зарычал. Два года, Господи! А где Лиза? Когда она придет к нему? Он так сильно соскучился по ней, несмотря на то, что в его памяти всего лишь каких-то несколько часов они провели в разлуке, часов, а никак не лет! К нему стал подкрадываться подозрение, что больше он ее не увидит, но Даниил, проигнорировав его, продолжал ждать, ждать с нетерпением. Тем временем в его палату заходили все, кроме Лизы: несколько врачей, сержант полиции, медсестры, но никто из родных и близких. После вопроса сержанта о его имени, Даниил начал догадываться, что, возможно, их со Стасом перепутали, ведь тот был за рулем его автомобиля и рядом с ним были все его документы. Чем больше он думал об этом, тем сильнее ощущал волнительную дрожь в теле. Далее из разговоров он понял, что находился в другой области, но почему так произошло, он выяснил намного позже. Какой-то пожилой мужчина обнаружил его вскоре после трагедии в кустах и, вместо того, чтобы вызвать скорую, отвез его в свое село и принялся лечить травами и обрядами. Спустя некоторое время, когда он понял, что этого недостаточно, он отвез его в ближайшую больницу, а сам исчез, где Даниил и пребывал до момента выхода из комы. Ни документов, ни мобильного телефона при нем обнаружено не было, следовательно, и процесс установление личности сильно усложнился. Потребовалось еще некоторое время для того, чтобы Даниил смог написать свое имя и все то, что он помнил, на листке бумаги. Постепенно к нему стала возвращаться речь, и первым делом он тщетно попытался разузнать о судьбе Стаса и Лизы. Тогда он при первой возможности вернулся в свой город, к той, которую он так часто видел в своих снах, находясь между землей и небом, жизнью и смертью, и вскоре очутился на собственной могиле, на земле, соленой от пролитых слез, там, где так часто она сидела и разговаривала с ним, как с живым, а уходя, неизменно целовала надгробную плиту с выгравированной надписью: «Ты навсегда останешься со мной». Широко открытыми глазами Даниил глядел на это и картина реальности понемногу, словно пазл, начинала выстраиваться в его сознании. На пару мгновений он прочувствовал ту боль, которую испытала Лиза, и ужаснулся. Как бы ни силился он все исправить, как бы ни спешил к ней, но ему ни за что не вернуть тех дней, месяцев, лет, самых тяжелых и болезненных. И это он, тот, кто жаждал оберегать любимую женщину от любого дуновения ветерка и согревать своим теплом в самые холодные этапы жизни! Но судьба распорядилась иначе… Даниил в бессильной злости сжимал кулаки, а на его глазах выступали и пугливо прятались случайные слезы.