Рассвет

Глава 27

Лиза задумчиво перебирала несколько бумажных купюр. Только что она продала свое старенькое фортепиано, то самое, которое ей когда-то подарила мама. Несмотря на то, что она уже несколько лет практически не играла на нем, расстаться с ним оказалось не так просто, как она думала. Черно-белые клавиши значили для нее слишком много. Но все это было в прошлом. Ее пальцы стали неуклюжими, а большую часть произведений она уже и позабыла и едва ли когда-нибудь вспомнит. Какой смысл держать в небольшой квартирке такой массивный инструмент, который стал лишь полкой для книг, незаконченного вязания и разного барахла? Минуту она стояла на том самом месте, внезапно опустевшем, освободившемся для письменного стола и книжных полок. Зияющая запыленная дыра посреди квартиры, посреди ее жизни. Лиза рассердилась на себя за глупые мысли и резко выдохнула. Пора собираться за покупками, пора обменять выручку за пианино на картошку, лук и детские йогурты. Лиза горько усмехнулась и пошла одеваться.

 По пути в продуктовый магазин она встретила Олега. Вряд ли эта встреча была случайной, скорее, он караулил ее возле подъезда. Он был пьян, и Лиза вновь почувствовала тошноту, о которой уже начинала было забывать.

- Привет, - буркнул он, потянувшись к ней для поцелуя, но она резко отстранилась от него, всем видом предупреждая, что пытаться снова не стоит.

- Не надоело тебе корчить из себя недотрогу, а? – разъярился Олег и тут же добавил совершенно другим голосом, - Может, вернешься, а? Тебе ведь не выжить одной, тебе мужик нужен, бабки мои нужны… Ну сколько ты еще так протянешь, а? Месяц, два? О Леське бы подумала, ей скоро ворох платьев понадобится на свиданки бегать, а ты что, почки продавать начнешь? Труху свою скрипучую, я смотрю, уже продала, что там следующее на очереди? Иль телом торговать начнешь? Оно у тебя ух, успех гарантирован!

В воздухе раздался резкий звук пощечины и гортанный недовольный рык.

Лиза хотела добавить несколько острых фраз, но остановилась. Ей вдруг стало бесконечно жаль этого мужчину. Чувство вины без стука ворвалось к ней и остудила жаркую голову. Неожиданно ей стало очевидным, что есть и ее вина в том, что она сломила человека. Этого сильного, независимого, грубого мужчину она, помимо своей воли, приручила, а потом сломала его своей холодностью и равнодушием. Всю жизнь Лиза считала, что живет правильно, что несет людям добро и свет, а сейчас перед ней в ее ужасающей наготе стояла Правда. Она неидеальная. Она иногда ошибается. Даже своим бездействием можно убить светлые чувства. Эти три истины шагнули вперед и строго глядели на испуганную Лизу. Хотелось бежать, забыть, исправить, но как? Как оно, правильно? И нужна ли эта правильность и честность? Быть может, если бы она так не убивалась по Даниилу все эти годы, а позволила бы себе полюбить – пусть по-другому – этого человека, жизнь которого оказалась в ее руках, она осчастливила бы не только его, но и себя, не говоря уж, о дочери, так полюбившей Олега со всей широтой детской души? Можно ли что-то исправить? Лиза вгляделась в его пустые голубые глаза и прочла в них ответ на свой вопрос. Нет, уже поздно. Она собственными руками убила в нем все те светлые чувства, которые он питал к ней, а вместе с тем, и любовь к жизни. Лиза захотела обнять его, но не решилась. Перед ней стоял совершенно чужой, одичавший человек, у которого она вызывала лишь боль. Нужно исчезнуть из его жизни – пронеслось у нее в мыслях, но отныне она не понимала, что ей делать и как не заблудиться окончательно.

- Давай немного прогуляемся, - наконец сказала она. Ее рука потянулась было к его руке, но Лиза вовремя одернула ее, вспомнив о своем неуверенном решении. И, шагая рядом с незнакомцем, неуютно вжавшимся в потрепанное пальто, ставшее ему малым, Лиза продолжала, осторожно подбирая каждое слово:

- Не переживай за нас. Я знаю, что тебе не по себе, что мы вынуждены скитаться по съемным квартирам и считать каждую копейку. На самом деле это все неважно. Нет ничего страшного в том, что мы какое-то время поедим кашу вместо устриц. Я бы хотела извиниться перед тобой…

Олег презрительно фыркнул и продолжал идти, не поворачивая головы, но чуть более напряженно, чем раньше. Лиза не обратила внимание на его пренебрежительный жест и продолжила:

- Мне сейчас тоже трудно. Пожалуйста, не суди меня строго. Я виновата в том, что я не захотела тебя полюбить. Одно дело, если бы я просто не смогла, но я не захотела этого. Ты немного знаешь о том, что было в моей жизни до тебя. Скорее всего, ты всегда понимал, что я останусь верной первому мужу, пусть не телом, но сердцем. Возможно, глупо, я уже ничего толком не понимаю. Мне казалось, что так я честна перед собой. Что так правильно. Я изо всех сил лелеяла эти чувства к нему и совершенно не замечала тебя. Знаю, сейчас поздно говорить об этом и, тем более, что-то менять. Не знаю, за что ты любил меня, ведь я этого недостойна… Леся скучает по тебе и часто спрашивает. Если тебе не трудно, звони ей иногда, я ни в коей степени не буду препятствовать вашему с ней общению. И, если когда-нибудь тебе захочется со мной поговорить, звони. Но пробовать снова ни ты, ни я уже не в силах. Лучше бы нам с тобой какое-то время не видеться. Мне так кажется…

Олег остановился и посмотрел на нее искоса, пытаясь уловить подвох в ее словах или намеки на сарказм, но не находил. Ловким движением пальцев он вынул сигарету и попытался зажечь ее. Несколько раз палец слетал с тугого колеса зажигалки, дважды огонь гас, едва вспыхнув, а когда все же ему удалось поднести тонкое пламя к бумажному кончику, первые капли дождя погасили его. Выругавшись, Олег бросил сигарету и носком ботинка размазал по асфальту, испытывая какое-то странное удовольствие от этого. Затем уставился в следы табака и притих. Лиза привыкла к его молчанию и сейчас не испытывала ничего, кроме жалости. Не дождавшись ответа, она повернулась и скрылась в тени одиноких кленов под каплями холодного дождя.