Рассвет

Глава 30

Солнечный луч, пробившийся из-за густых туч, опустился в чашку чая с тонким ароматом цитрусов и корицы и окрасил его всеми оттенками янтаря. На тонком запястье Лизы появился его рыжеватый отблеск, который она заметила, и теперь с интересом наблюдала за его игрой, покачивая прозрачную кружку в руках. К ней подошла мама и легонько обняла ее:

- Лизонька, как же мне приятно видеть улыбку на твоем лице! Вот теперь узнаю свою дочь.

Лиза прижалась щекой к руке матери и облегченно вздохнула. Она действительно вновь ощущала себя девчонкой, которая вприпрыжку шагает по жизни с веселой песней и широкой улыбкой. Ей было так легко и радостно, и больше ни за что на свете она не хотела возвращаться в ту засасывающую трясину, в которой барахталась в последние годы.

- Мам, видела, как Олеся обрадовалась Рексу? Я и не думала, что ей настолько не хватает мохнатого друга. Хоть она еще маленькая, но при этом она все понимает и почти не беспокоила его, хоть и видно было, как трудно ей это дается. Будь ее воля, она бы с ним тут уже скакала по всей квартире!

- Да, Леся наша умница, вся в маму, - Марина Васильевна гладила Лизу по волосам, и в ее глазах читалась нежность. – Сейчас заходила в комнату – представляешь, уснула рядом с собакой, только подушку под голову подложила. Детские чувства и впечатления самые сильные, она ведь на всю жизнь запомнит эти моменты. Вот ты же тоже наверняка помнишь, как впервые познакомилась с Ройсом, а вот я уже начала забывать. Помню только те ощущения, что у нас в семье появился еще один ребенок, только более шустрый и шкодливый.

- А мне в первую очередь запомнился его мокрый, холодный нос. И уши, смешные длинные уши с кудряшками. А как он играл во дворе с колли, помнишь? Тот был в три раза больше его, но это не помешало им стать лучшими друзьями.

- Ой, сколько хороших мгновений он нам подарил… Как жаль, что собаки живут так мало. Постарайся настраивать Олесю сразу, что Рекс не сможет прожить с ней рядом всю жизнь, но навсегда останется в ее сердце, чтобы она потом не переживала так, как ты. Тем более, что ему неизвестно еще сколько лет. Видно, конечно, что молодой, но кто там знает, сколько ему судьбой предначертано... – Марина Васильевна замолчала, размышляя, как лучше обойти запретную тему, чтобы лишний раз не напоминать Лизе о прошлом. Но Лиза сама заговорила об этом:

- Не переживай, мама, мне уже почти не больно. Я научилась жить с этим и могу спокойно говорить о том, что произошло. Я, наконец, осознала, что он навсегда остался со мной, в моих мыслях, в моем прошлом. Я могу в любой миг перенестись в любой прожитый с ним момент, стоит только вспомнить его. Пока я помню его, он будет со мной, а помнить я буду всегда, - Лиза посмотрела в окно, куда-то вдаль и продолжила, - Знаешь, я часто в жизни слышала разговоры от разных людей о прошлом. Не конкретно их прошлом, а о самом его понимании. И все они говорили о нем, как о чем-то... эм… как о мгновении, которое было и прошло и больше не вернется никогда. Так часто я слышала фразу: «Забудь о прошлом, живи настоящим», а ведь разве это единственно верное мнение? Разве может быть настоящее, как и будущее, без прошлого? Чтобы двигаться вперед, нужно помнить об истоках, о всем жизненном пути, о том, как ты добился того или иного положения. Я немного ушла в сторону от того, что хотела сказать, но просто захотелось услышать твое мнение, как ты считаешь?

Марина Васильевна придвинула стул поближе к широкому подоконнику, на котором сидела Лиза, села поудобнее и ответила:

- А ты повзрослела, дочка… А я и не заметила, - она взяла из плетеной корзинки имбирный пряник, которые так обожала Лиза, и подала ей, - Я о прошлом как-то стараюсь не задумываться. Не у всех оно было приятным. У тебя, хоть и произошла эта трагедия, но, согласись, оно было таким, что, по крайней мере, есть, что вспомнить. И эти приятные моменты я бы и сама на твоем месте смаковала долгими ночами, несмотря на то, что у них довольно острые края, которыми можно легко поцарапаться. А есть люди, которым вспомнить и нечего. Я не могу сказать, что отношусь к ним, у меня есть ты – было особым удовольствием быть твоей матерью, знать тебя всю твою жизнь, наблюдать за твоими успехами, да и не только… Видеть, как ты растешь, как развиваешься, как превращаешься в прекрасного лебедя – это ли не счастье! Но, тем не менее, львиную долю своей жизни я впахивала, как вол, забыв себя, забыв о том, что я женщина, в конце концов. А разве был другой вариант? Возможно, был. Но тут уж приходилось выбирать, что важнее, а для меня важнее всего была ты, возможность дать тебе все, что тебе необходимо. И вот эту часть жизни я бы, пожалуй, не вспоминала никогда, ни сейчас, ни в старости. Ничего она мне не дала, кроме надломленного здоровья. Только ты и украшала ее. А потом началась взрослая жизнь и у тебя, и упорхнула ты из моего теплого крылышка в самый ураган. Как-то резко это получилось, лучше бы плавнее, я бы, возможно, успела тебя подготовить. А то, вроде бы еще вчера ты была ребенком, а тут на тебе, жених, свадьба, ребенок… ну и ладно, не будем об этом… Думаешь, мне не больно было смотреть, как ты, мой прекрасный птенчик, который едва ли научился летать, несешься со скоростью ветра в обрыв, позабыв о своих мечтах, о своих стремлениях, о собственных принципах? Но вряд ли я могла как-то повлиять на это, ты должна была понять это сама, а мои наставления могли лишь навредить. Я до сих пор не уверена, что сделала все правильно. Вполне возможно, что, если бы мы могли прожить эту жизнь дважды, я бы действовала иначе. Но сейчас я вижу, как высоко ты умеешь летать, как уверенно это делаешь. И я восхищаюсь тобой.

Лиза, которая все это время слушала, не шевелясь и стараясь запомнить каждое слово, поставила кружку и крепко обняла маму, целуя ее мягкую щеку, пахнущую детством. Сегодня был поистине волшебный день! Как давно ей хотелось вернуться в детство хоть на миг и беззаботно утонуть в материнских объятиях, зная, что ее любят, что она нужна. Часы, которые до этого весело тикали в такт словам, казалось, скромно притихли и, дабы не нарушить семейную идиллию, дальше шагали по циферблату на цыпочках. На кухню вошла Олеся и обняла обеих тонкими ручонками, настолько широко, насколько могла.