Растворимый кофе

Глава 17. Сырая меланхолия.

Настроение было нулячее. Я сидела в коридоре около кабинета на сумке, далеко вытянув ноги. Проходящие мимо студенты отчаянно ругались. Мне было пофиг. Оба близнеца отсутствовали. Кирилл уже несколько дней меня избегал, а Мефодий обещал прийти лишь на последнюю пару. Своя, довольно-таки запущенная учёба, волновала его гораздо сильнее братовой. Время тянулось неимоверно медленно. Хотелось послать всё к чёрту и забиться в тёмный угол. Лекция не принесла облегчения. Привычно записывая материал, успеваешь подумать о тысяче вещей. А мысли сегодня были беспорядочные и абсолютно странные.

Как человеку понять другого человека, если он сам себя понять не может? Если я не могу разобраться в самой себе, то как я должна контактировать с другими? И как вообще заводить какие-либо отношения, когда у тебя абсолютно сдвинутое восприятие окружающего мира?

Я резко мотнула головой в попытке разогнать роящееся стадо вопросов. Наверное, виной всему была погода. Ну, где это видано что бы в ноябре в Сибири было слякотно и мерзостно? Мокрый снег, пожалуй, я не любила больше всего, хотя обычно была терпима к любой погоде. Нет, я так больше не могу. И, наплевав на оставшиеся пары, пошла в общагу.  

Тишина и покой. Отсутствие соседок и наваливающаяся апатия. Телефонный звонок. Мефодий. Отвечать или не отвечать? Ладно.

– Да.

– Поль, ты где?

В последнее время Мефодий упрямо называл меня моим настоящим именем. Это раздражало, но было вполне терпимо.

– В общаге…

И тут меня накрыло с головой. 

– А пары?

Старательно загоняя слёзы обратно и шмурыгая носом, я всё же смогла выдавить:

– Не хочу.

– Ты что заболела?

Сдерживаться больше не было сил. Истерика чтоб её, хотя истеричкой я никогда не была.

– Сейчас приду!

– Не надо, – пискнула я, но в трубке уже были короткие гудки.

Плакать – это абсолютно бесполезное занятие, но оно приносит облегчение.

***

Дверь открывать не хотелось.

– Я знаю, что ты там! И это глупо! – возмущался Мефодий. – Не откроешь – сяду тут и буду читать тебе нудные нотации.

Настойчивость близнеца порой убивала, но что-то в этом было и хорошее.

– Друзья должны помогать на то они и существуют!

Наверное, у каждой девушки бывает порой такое настроение, когда совсем не хочется ничего делать и непонятно почему льются слёзы. Наипротивнейшее состояние. Обычно такие моменты я переживала на плече брата или Тёмочки, сейчас же рядом был только Меф, да и то за дверью. Ладно, не буду мучить ни его, ни себя.

– Заходи.

– Мде, – проворчал близнец, окинув меня взглядом. – На лицо глубочайшая апатия. Шнырь на кровать!

Вот уж не знала, что Меф имеет опыт в обращении с такими явлениями. Через полчаса, прорыдав ему всю футболку и сожрав шоколадку, я уже чувствовала себя довольно-таки сносно. 

– Теперь осталось только посмотреть что-нибудь весёленькое, чтобы закрепить успех.

– Мефа, а откуда ты знаешь, как надо вести себя с плачущими девушками? Вроде бы ты никогда не имел тесных дел с противоположным полом?

– Ну да, ну да, – смутился близнец. – Но у меня есть бабушка, которая нас воспитывала. Она иногда тоже впадает в непонятное состояние, грустит и плачет, вспоминает деда. Самое главное в такие моменты молча обнять и подсунуть что-нибудь вкусненькое и поднимающее настроение. Бабушка обожает булочки с корицей, ну а ты шоколад. В общем-то, вы – девушки, все одинаковые независимо от возрастов.

– Ну, спасибо, – слушать об одинаковости всегда неприятно.

– Да ладно тебе, обидься ещё. Кстати, для такого состояния всегда есть причина, так что колись что случилось.

Я пожала плечами. Причины и сама пока не обнаружила. 

– Ну, давай тогда просто поговорим по душам, может, по ходу дела и выясним. Тем более мне давно хотелось спросить о том, как мы с Киром смотримся со стороны. Слишком шокирующе или очень глупо? Только честно. А то эти наши приколы мало кто понимает.

У Мефодия с настроением тоже было что-то не то. Теперь я точно уверена, что во всем виновата погода.

– Не знаю как другие, но я воспринимаю ваши шуточки абсолютно нормально. Даже эти ваши проявления «запретной братской любви». Просто непонятно зачем вы вообще так себя ведёте.

Меф облокотился на столбик кровати и неожиданно разоткровенничался. Чувствовалось, что ему уже очень давно хотелось поделиться с кем-нибудь своими проблемами. Да, не только девушки склонны к апатии, просто нам легче выразить своё состояние. Ну а парни традиционно не плачут, хотя порой надо бы.

– Мы с Киром всегда были вместе. Чувствовали друг друга как самого себя. То, что люди со стороны воспринимают как ненормальное поведение, для нас естественно как дыхание. Постоянно касаться, чтобы чувствовать, что ты не один. Спать вместе, потому что одному элементарно страшно. Я вообще не понимаю, как остальные живут поодиночке. Наверное, это плохо и больно, когда не с кем поделиться словами и чувствами. Мы никогда не расставались. В ссоре выдерживали не больше пары часов. Но в последнее время ощущение, что связь теряется, становится всё отчётливее. Мы отдалились, хотя и не хотели этого. – Мефодий тяжко вздохнул. – Наверное, мы действительно ведём себя странно, раз люди так реагируют. Но по-другому просто не можем.