Равноценная вира

Равноценная вира

IIIИNИNИNИNIII

Кузнец с женой жили на отшибе, поодаль от селения. Кузнецы всегда так живут. Также как знахари, вёльвы и прочие представители «колдовских» ремёсел. Таких людей чтят за редкостные знания и умения. Но и побаиваются.

Кузнец был нелюдим и очень сдержан. Выбранное призвание наложило на него свой отпечаток. Когда жена родила долгожданного первенца, кузнец несказанно обрадовался, но внешне никак не проявил своих чувств. Он попросту отучился это делать.

Ребёнок, кстати, родился здоровым и, по словам жены, очень красивым. Правда, сам кузнец не особо понимал, что уж такого прекрасного в беззубом розовом комочке плоти? И вообще все груднички, на его взгляд, выглядели совершенно одинаково. Впрочем, делиться своим мнением с супругой он благоразумно не стал.

…ночью накануне трагедии кузнец с женой спали особенно крепко. Словно кто-то специально чарами наслал на них дрёму. Уже под самое утро супругов разбудил детский плач. Жена отольнула от кузнеца и, поднявшись, направилась к колыбельке. Вскоре плач ребёнка перекрыл женский визг. Спустя мгновенье подскочивший муж уже стоял рядом с супругой. От представшей его взору картины  он сам чуть не заорал в голос.

Вместо любимого сына в колыбели лежал чужой уродец! Выглядел тот весьма примечательно. Сквозь мертвенно-бледную кожу обильно просвечивали сиреневые русла вен. Из пухлого бурдюка туловища кривыми ветками торчали тонкие конечности. Заострённые ушки больше подходили новорождённому поросёнку, нежели человеческому существу. А ещё глаза!

Мутно-серые зрачки напоминали бельма слепца. Перламутрово-белые радужки заметно выделялись на фоне желтоватых белков. Взгляд хнычущего карапуза был ещё по-младенчески неосмысленным, но уже вызывал отвращение.

– Чудище белоглазое! – со злостью и отчаянием пробормотал кузнец.

Без провидцев было ясно, кто повинен в случившемся несчастье. Подобное могли вытворить лишь туссеры. Волшебный народ, живущий под холмами. Статные потомки троллей. Загадочные, чарующие, сверхъестественные… подлые твари, похищающие человеческих детей и оставляющие вместо них своих отродий!

– Утри слёзы, Тильда, – кузнец легонько сжал плечо жены, – Это горе ещё можно поправить. Ты знаешь, что нужно делать.

Громкие рыдания сменились тихими всхлипами. Женщина посмотрела на мужа мокрыми глазами и кивнула. Она знала. Все знали. Если оставить подменыша у себя, но при этом не кормить, то вскоре тот начнёт истошно верещать. Заслышав вопли своего чада, родная мать сжалится и ночью поменяет детей обратно. Так гласило поверье. Так супруги и решили поступить.

Подменыш исправно повёл себя, согласно отведённой ему роли – кричать начал в тот же день, когда был подброшен. Вот только на следующее утро он по-прежнему лежал в колыбели. И на последующее. И через день…

Все эти дни кузнец прочёсывал окрестные холмы, выискивая проклятых туссеров. Увы, всё безрезультатно. Соседи из селения выражали глубокие соболезнования, но помочь в поисках никто не вызвался. Блуждать в Туманных Холмах само по себе считалось рискованным занятием, а уж намеренно искать встречи с их обитателями и вовсе отдавало сумасшествием.

Прошло три дня с момента подмены. Три безумно долгих дня… Подменыш больше не голосил. Удивительно, что он вообще до сих пор подавал признаки жизни. Надеяться на обратный обмен и дальше было уже глупо. Броня самоконтроля кузнеца дала трещину. Он достал подменыша из колыбели и решительно направился с ним к выходу. Однако путь ему преградила жена.

– Куда ты его понёс? – спросила она с тревогой.

– В Туманные Холмы. Раз туссеры не хотят отдавать моего сына, пусть забирают и своего.

– Не забрали отсюда, не возьмут и там, – возразила супруга, – Ты просто бросишь его под открытым небом на милость холоду и диким животным.

– Мне плевать. Его родичи украли моего малыша.

– Но ребёнок-то в этом не виноват!

Слова жены подействовали внезапно отрезвляюще. Как снежок, попавший за шиворот. Гнев уступил место задумчивости, а затем стыду. Развернувшись, кузнец бережно положил подменыша обратно.

– Надо бы ему имя дать, – послышался из-за спины голос жены.

– Хм… – кузнец внимательно посмотрел на маленькое беззащитное существо, лежащее перед ним в колыбели, – И как же тебя назвать, тролёныш?

IIIИNИNИNИNIII

– Ро-о-ол! – донёсся издали звонкий голос Эгиля.

Трольдсон опустил самодельную свирель и обернулся на крик. Со стороны дома к нему стремглав мчался младший брат. Добежав, тот изнемождённо повалился на траву.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Трольдсон.

Запыхавшийся Эгиль поднял покрасневшее лицо – чумазую мордашку с родинкой под левым глазом. Такое же родимое пятно было и у отца. У Трольдсона же подобное почему-то отсутствовало. Впрочем, у него на всём теле не имелось родинок, бородавок и даже веснушек.

– В селение зашёл скальд! – воодушевлённо затараторил Эгиль, – Всамделишный! Не какой-нибудь ярморочный горлодёр. Рол, ты должен послушать его песни! Когда ещё такое случится?

– А стадо за меня кто пасти будет? – печально вздохнув, осведомился Трольдсон.