Разлом

Глава IV

      Ночной лес жил своей жизнью. Надрывно стрекотали сверчки, мелькали редкие звездочки светлячков, гулко ухал филин, дробное эхо доносило далекий волчий вой.
      Я шла, не разбирая дороги, доверившись молчаливо летящему чуть впереди Луцифарио.
      У меня действительно не было никаких оснований верить колдуну. Никаких. Кроме предчувствий.
      А мои предчувствия, как оказалось, играют в этом мире огромную роль…
      Ведь Белые маги могли и ошибаться. Попросту нашли первого попавшего под руку козла отпущения и облегченно спихнули на него вину за разрыв в материи мира. Сами же говорили, что не понимают природу магических способностей черного колдуна, так как же тогда чародеи определили, что именно они и явились причиной образования Пасти?
      Я резко остановилась.
      − Луцифарио, а ты знаешь, где находится эта Пасть?
      Демон замялся, чуя подвох.
      − Ну, да. Имею представление, − расплывчато и неохотно ответил он.
      − А ты можешь меня к ней отвести? − я тут же поймала его на слове.
      − Нет-нет! − демон протестующе замахал лапами. − Это очень-очень опасно! Я не позволю тебе так рисковать собой!
      Я поняла, что просьбами от Луцифарио ничего не добьешься, и решила перейти к уговорам:
      − Послушай, Белые маги всерьез считают твоего хозяина причиной образования разлома и не приемлют других виновных, − я жестко и одновременно вкрадчиво произносила каждое слово, а демон внимательно слушал меня, нервно заламывая лапы. − И они твердо убеждены, что его смерть может спасти этот мир, − Луцифарио вздрогнул, а я продолжала, не меняя тона: − Они не понимают ни природы его способностей, ни природы происхождения разлома. Но не остановятся, пока не уничтожат твоего хозяина. Возможно, они ошибаются. Но, если они доведут свой план до конца, то воскрешать ошибочно убиенного черного колдуна никто не будет! − Демон от таких слов начал уже до пугающего хруста заламывать когтистые пальцы, и я решила, что настала пора подходить ближе к сути дела: − Белые маги говорили, что мои магические способности сходны с теми, которыми обладает твой хозяин, и мне кажется, что я смогу разобраться в истинном происхождении разлома. Но для этого мне надо по крайней мере разок взглянуть на него.
      − А ты и впрямь поверила в слова хозяина? − обрадовано залепетал Луцифарио, как бы невзначай проигнорировав мое желание подвергнуть себя опасности.
      Действительно, несмотря на смысл, произнесенной колдуном речи, тон, с которым он говорил со мной, любого нормального человека только укрепил бы в подозрениях по поводу его причастности к грядущему апокалипсису. Особенно с учетом его суицидальных наклонностей. Но кто сказал, что я − нормальный человек?
      − Поверила-поверила, − успокоила я демона. − Но не мешало бы и проверить. А тебе, как верному помощнику своего господина, следовало бы поспособствовать мне в этом нелегком деле.
      − Н-но, я ведь обещал хозяину позаботиться о твоей безопасности, − жалобно проскулил, до последнего не желая сдаваться, Луцифарио.
      − Сейчас тебе лучше заботиться о безопасности самого хозяина, − безжалостно привела я последний и безапелляционный довод.
      Трудноразрешимый конфликт равнозначимых альтернатив выразился у демона буквально на всем теле. Сначала он покраснел. Полностью. От кончиков ушей до кончика хвоста. А затем покрылся темными кляксами, быстро сливавшимися воедино, образуя монотонно черный окрас. После чего Луцифарио натужено выдохнул и вновь стал привычно черно-красный в пятнышко.
      − Ладно, − обреченно выдохнул он. − Хозяину не стоило бы труда перенести тебя к Пасти одним взмахом руки, мне же придется слегка попыхтеть, открывая портал.
      − Я подожду, − твердо заверила я.
      Демон отыскал пригодную для использования полянку, начертил в центре ее, на мой косой взгляд, идеально ровную окружность. Потом долго и старательно примеривался, проковыривая когтями какие-то метки в земле, заравнивая неудачные и проковыривая новые. Наконец, результат его удовлетворил, и демон аккуратненько вписал в окружность затейливую фигуру, составленную из прямых линий, образовав пентаграмму. Хлопнул лапами. По начерченному им изображению разлился тусклый зеленоватый свет.
      − Теперь вставай в центр пентаграммы, − без особого энтузиазма скомандовал он мне. Я так и сделала. Демон одарил меня благодарным и пронзительно печальным взглядом.
      − Береги себя, − умоляюще шепнул напоследок Луцифарио.
      Вновь хлопнул лапами. Зеленоватые линии пентаграммы слепяще вспыхнули и рванулись ввысь стенами яркого света. Я вмиг потеряла ощущение верха и низа, земли и неба. Голова закружилась, в животе предательски заурчало, к горлу подкатила тошнота.
      Однако я даже не успела обругать свою легкомысленность с учетом всей ее родословной, как вновь ощутила под собой твердую землю. Приподнялась, пошатываясь. Огляделась.
      Находилась я на довольно широкой поляне, поросшей желтой иссушенной травой. Сзади и по бокам скучно темнел лес. А вот вверху…
      Угольно-черное небо располосовано было огромной трещиной, с лоскутно оборванными острыми краями, напоминающими зубцы.
      Пасть.
      Казалось, кто-то неосторожно потянул небо за края, как кусок бумаги, а середина не выдержала и лопнула. Разлом, однако, зиял отнюдь не пустотой. Сквозь него просматривалось что-то мясисто-красное, отдаленно напоминающее глубокую резаную рану, пульсирующую выталкиваемой поврежденными артериями кровью.
      От разрыва вниз к земле опускались, тянулись, падали, ветвясь и переплетаясь, хищные алые щупальца. Словно где-то высоко подвесили выпотрошенного осьминога, пропихнув его конечности в отверстие на небесах. 
      Только вот ног у животного оказалось не восемь, а куда как больше. И опускались они кишащей и шевелящейся колонной, затем растекавшейся в разные стороны по земле и тянущейся в стороны, но, на счастье, оказывавшиеся не в состоянии преодолеть какой-то незнамо кем определенный рубеж, не дававший щупальцам расползтись далеко от колонны.
      Назначение их в этом мире было недружелюбным и кровожадным: являясь частью Пасти, ее продолжением и порождением, они уничтожали все живое на своем пути. Вот одно щупальце резко бросилось в сторону, схватив и тут же оплетя пролетавшую в небесной вышине птицу. Другое, нащупав что-то в траве, не преминуло утащить свою жертву внутрь колонны.
      Я смерила расстояние на глаз, рассудив, что нахожусь в относительной безопасности на отдалении примерно метров двадцати от самых длинных и проворных тварей. Потом, поразмыслив, на всякий случай отступила еще на пару шагов назад, и решила, что теперь пора приступать к делу, за которым я сюда, собственно, и явилась. Правда, делать это было, откровенно говоря, страшновато и сложновато.
      Как выяснилось, не так-то легко сосредоточиться на внутренних ощущениях, когда на вполне различимом взглядом расстоянии, на тебя хищно щерятся, и шипят тянущиеся в твою же сторону слизистые твари.
      И, кажется, подбираются ближе. Или только кажется?
      Я помотала головой. Наверно, со страху померещилось.
      — Ну, же, тряпка, возьми себя в руки! − раздраженно прикрикнула я на себя.       Помогло.
      Я поудобнее уселась на траве, закрыла глаза.

      …Вдох. Выдох. Погружение.
      Я как будто смотрела на мир изнутри самой себя. А границы моего тела растворялись, растекались. Я словно распадалась на мельчайшие частицы, которые сливались с частицами, составлявшими этот мир. Я сама становилась частью мира. Устремлялась ввысь вместе с трепетными порывами ветра. Оседала росой на траве. Падала прохладными каплями на землю, пропитывала ее, даруя живительную влагу. Просачивалась в корни растений и, слетая с их пористых листьев, и вновь устремлялась ввысь. Выше. Выше. Выше.
      Что-то резко отбросило меня назад. Рывок. Другой. Все существо пронзила боль. Мельчайшие рассеянные в пространстве мира частицы начало разрывать изнутри.
      Есть! Нащупала! Вот они — следы разлома. Теперь нужно искать причину.
      Ох, как же трудно-то! Словно меня и впрямь рвет на кусочки вместе с этими частицами, с этим миром.
      Надо держаться, надо терпеть!

      …По ноге скользнуло что-то мягкое и склизкое.
      Я вздрогнула, стараясь не терять образ.
      Снова прикосновение, но более жесткое. Захват.

      Я резко открыла глаза. Надо мной недоуменно зависло не меньше пяти огромных щупалец, а одно нахально ощупывало мою ногу. Но как они могли оказаться так близко?!
      Я резко рванула заднюю конечность, стараясь выпутаться. Не тут-то было! Щупальца, до сего момента лишь примеривавшаяся ко мне, внезапно крепко обхватила голень. Не долго думая, я обнажила кинжал и без зазрения совести полоснула им пакостное создание, злобно зашипевшее в ответ, и неохотно выпустившее ногу. Зато до сего момента висевшие в воздухе твари оказались тут как тут!
      В следующее мгновение я обнаружила себя трепыхающейся в центре стремительно захватывающего и обтекающего меня слизистого комка. Меня теребили за руки, за ноги, за одежду, за волосы…
      Почему-то я даже забыла о том, что любой приличной девушке в такой ситуации полагается визжать, что есть мочи (видимо, дабы у нападающих уши позакладывало, деморализуя негодяев). Я же увлеченно размахивала кинжалом, тыкая и полосуя им направо и налево. Пусть неумело, зато слизепролитно. И я могу с неподдельной гордостью сказать, что борьба шла на равных!
      Но внезапно меня окатило удушливой волной, принесшей то же рвущее изнутри ощущение, которое я испытала при попытке проникнуть в ткань мира. В груди что-то натянулось, готовое вот-вот лопнуть, вызывая дикую боль. В глазах потемнело. Во рту проступил солоноватый вкус крови.
      Кажется, я закричала.
      Не скажу, что жизнь в тот момент проносилась перед глазами, но смерть я ощутила всем своим существом.

      …Что-то неожиданно и раздраженно зашипело рядом со мной. Запахло паленым. Чьи-то руки выпутывали меня из смертельных объятий.
      Похлопали по щекам. Встряхнули.
      Я замотала головой и разлепила веки. И имела удовольствие лицезреть испуганно вытянувшуюся физиономию колдуна с обеспокоено выпученными глазами.
      Не успев ничего толком сообразить, я услышала за своей спиной, ставшее до дрожи знакомым, угрожающее шипение. Колдун, державший меня за подмышки, как беспомощного младенца, презрительно сощурился, уставившись на источник звука, грязно выругался в его адрес и швырнул меня подальше от щупалец, устрашающе нависших над нами. Не удивлюсь, если к физической силе, примененной во время броска, он присовокупил еще и магию, ибо пролетела я метров пятнадцать, описав завидную дугу, и мягко приземлилась на траву, ничегошеньки себе не отбив.
      − Убирайся отсюда! Живо! − рявкнул на меня чародей, выпуская из пальцев струю огня.
      Нет, в детстве мне, конечно, объясняли, что когда дяди и тети старше и умнее тебя громким командным голосом отдают весьма обоснованные приказания, то слушаться их непременно следует. И, хотя этой истиной, никогда не входившей в число моих любимых, я часто пренебрегала, вполне разумным было бы воспользоваться ей в этот раз.
      Не тут-то было! Я сидела как вкопанная на том месте, куда меня забросил колдун и, словно завороженная, наблюдала за ним.
      Чародей без устали опаливал огненными струями, окружавшие его извивающиеся слизистые отростки, не давая им приблизиться, но будучи и не в силах отогнать. Количество щупалец увеличивалось с пугающей быстротой. На меня напало всего шесть. А колдун отбивался уже от полусотни — не меньше, берущих его в тесное кольцо тварей.
      Все реже и реже выпускал он огненные струи, все слабее и слабее становились потоки пламени…
      Колдун рухнул на колени, все еще тщетно пытаясь отбивать атаки. Но щупальца уже смело тянулись к нему, опутывая руки, касаясь плеч, подбираясь к шее.
      Кажется, у меня от страха желудок свернулся в морской узел, а потом, подумав, решил еще и поскулить, дабы пуще вразумить свою хозяйку, забывшую о существовании инстинкта самосохранения. И что бы мне уж сейчас-то не припустить прочь от злополучной Пасти?!
      Но вместо вполне разумного и обоснованного действия моя рука уверенно нащупала увесистый булыжник и со всей силы запустила им в щупальцу, обвившую шею колдуна. И даже попала, к немалому моему удивлению (чего только со страху не сделаешь!), заставив склизкую тварь обиженно зашипеть и отдернуться.
      Окрыленная успехом, я, не долго думая, обнажила кинжал и с боевым кличем «Ура!!!» бросилась в атаку. Н-да, Чапаев отдыхает!
      Трудно сказать, то ли я была так страшна во гневе, то ли создания Пасти решили не связываться с психически неуравновешенной личностью, вооруженной холодным оружием в неумелых руках, то ли они уже вдоволь наизмывались над колдуном и шустренько засобирались восвояси, но когда я, уже предвкушая предстоящее эпическое сражение, добежала до места где лежал чародей, возможность пошинковать щупальца кинжалом представилась мне всего раза четыре. Ибо враги при моем приближении сочли наиболее разумным отступить на безопасное расстояние.
      Немало удивившись сему явлению, я, все же, решила не тратить время на выяснение истинных его причин и не дожидаться очередного пробуждения у щупалец интереса к средствам пропитания в лице нас. А потому, от души потряся колдуна и, к великому огорчению определив, что он находится без сознания, я закинула его безвольную тушку себе на плечи и целеустремленно потащилась прочь от злополучного места. Сзади разочарованно шипели щупальца, но почему-то не приближались.
      Колдун, поначалу показавшийся мне довольно легким (меньше семидесяти килограмм − даже до моего рабочего веса не дотягивает) через метров пятьдесят начал грузно обвисать на мне, словно мешок картошки на десятилетнем сопляке, позорно пригибая к земле, заставляя неуклюже спотыкаться после каждого шага, с трудом переставляя ноги. Несколько раз я падала на колени, потом вновь, дрожа всем телом, поднималась и плелась дальше. Так я проковыляла еще около полусотни метров.
      В общем-то, я перемещалась с учетом одного-единственного логически обоснованного ориентира: куда угодно, лишь бы подальше от щупалец.
      В очередной раз я, охнув, рухнула на колени, брызнув на желтый ковер иссохшей травы алыми росинками. Кажется, носом у меня пошла кровь…
      В нескольких метрах от меня из земли неожиданно ринулся вверх столб зеленоватого света, который, мгновением позже рассеявшись, явил тревожно-растрепанного Луцифарио с обеспокоенной физиономией.
      − Ах! − сдавленно воскликнул демон. − Хозяин!
      Я уже хотела было начать детальное объяснение того, где подробно и адресно в настоящий момент хозяин видел его испуганные возгласы, которые в данной ситуации было бы уместнее заменить на конкретные действия по оказанию первой медицинской помощи. Но демон, видимо, путем логических рассуждений и сам пришел к тому же выводу, так как не успела я и рта раскрыть, как он начал самозабвенно вычерчивать на земле уже знакомую пентаграмму.
      Я устало осела рядом, опустила колдуна на землю, поудобнее устроив его голову у себя на коленях. Балахон его набряк от крови, хотя ни одной раны на теле я не заметила. На чародея же было страшно и смотреть. Такое ощущение, что вся поверхность его кожи кровоточила, выделяя вместо пота багровую густую жидкость. Из груди чародея вырывались не предвещающие хорошего самочувствия в ближайшее время надрывные стоны.
      Сама я то и дело утирала рукавом алые струйки, сочащиеся из носа и отплевывалась красноватой слюной.
      − Готово, − коротко сообщил демон, приведя пентаграмму в светящееся состояние хлопком лап. А затем подлетел ко мне, бережно взяв на руки колдуна.
      Едва уместившись втроем на пентаграмме, маленько недорассчитанной на большое количество жаждущих перемещения, мы совершили очередной тошнотворный и желудковыворачивающий полет, очутившись в уже знакомой мне комнате с креслом, ковром и камином.
      Помимо вышеозначенной мебели, здесь обнаружились: шкафы высокие книжные — в количестве трех, с разнообразными по толщине, вышине и дизайну обложек фолиантами; стол из черного дерева на резных ножках, увенчанный черным же подсвечником причудливой ковки; диван мягкий, гобеленом черным обитый, на который я и плюхнулась по прибытии.
      Демон, попросив меня обождать его на этом же месте, поспешно вылетел из комнаты с чародеем на руках, распахнув прикрытую дверь плечом.
      Я откинулась на спинку дивана, запрокинув голову в начинающей уже таять надежде остановить текущую из носа кровь. Но, не успев закрыть глаза и погрузиться в раздумья по поводу загадочности трепетной страсти черного колдуна к черным же вещам, услышала надрывный скрип двери. Над порогом завис бледный и мелко дрожащий Луцифарио, коротко попросивший меня следовать за ним.
      После череды коридоров, переходов и лестниц, демон завел меня в овальную комнатку с еще одной дверью справа от той двери, через которую мы сюда вошли, и говорливо журчащим водопадиком, наполнявшим выделанное из камня сооружение, смахивающее на неглубокий округлый бассейн, по левую сторону. Все помещение просто утопало в бурно и разнообразно цветущей растительности, лениво свисавшей со стен.
      Демон торопливо указал мне на резную табуретку с аккуратно сложенным чистым платьем на ней и миленькими расшитыми бисером туфельками под ней, посоветовав помыться и переодеться. Напоследок он легонько зажал мой нос когтями, и кровотечение в тот же миг остановилось. Сообщив, что искать его следует за дверью в правой стене, Луцифарио поспешно в нее удалился.
      Сменное платье пришлось весьма кстати, так как, снимая свою одежду, я обнаружила, что с внутренней стороны она окрасилась бурым, а тело мое покрывала кровавая испарина. Далеко не такая обильная, как у колдуна, но оттого не менее пугающая.
      Более-менее приведя себя в порядок и накинув легкое зеленое платье на тоненьких бретельках, я открыла указанную дверь и застала демона за суетливым сливанием содержимого разнообразных пузырьков в корыто с пенящейся и бурлящей жидкостью неопределенного цвета и едкого запаха. Колдун без движения и сознания лежал на диванчике рядом.
      − Это что? − полюбопытствовала я, кивая на пенящееся корыто.
      − Это лечебный раствор. Надо обмыть в нем хозяина, − рассеянно пояснил демон, на глазок отмеряя очередную порцию содержимого какого-то круглого флакона. − Помоги мне раздеть его.
      Ну, раздеть − это всегда пожалуйста, и с превеликой радостью!
      В четыре ру… конечности мы обнажили чародея и приступили к транспортировке в сторону корыта.
      − А он у тебя не растворится в этом… кхм… растворе? − подозрительно пропыхтела я, покрепче перехватывая, так и норовившие выскользнуть, ноги колдуна и без особого энтузиазма поглядывая в корыто.
      − Типун тебе на язык! − мгновенно отозвался демон и озадаченно уставился на урчащую жидкость. − Нет, все же не должен… пожалуй, − неуверенно произнес он после некоторых раздумий, заключавшихся, по всей видимости, в мысленном переборе всех компонентов раствора, лихорадочно влитых в корыто в паническом состоянии.
      − А, ладно, щас проверим! − беззаботно бросила я, бесцеремонно прервав размышления Луцифарио, и погрузила вверенную мне часть колдуна (она же нижняя) в жидкость. Демон только сдавленно охнул.
      Кожа не начала краснеть, оползать и растворяться, а демон с облегчением опустил торс чародея в корыто, последовав моему примеру. Из чего я сделала вывод, что Луцифарио, на свое счастье, намешал именно целебный раствор.
      Колдун глухо постанывал, тяжело и надрывно дышал, веки его изредка подергивались, но, вопреки моим ожиданиям, в себя так и не приходил.
      − И что теперь? − спросила я, осторожно потыкивая плечо чародея пальцем.
      − Теперь отмывать будем, − буднично вздохнул Луцифарио и потянулся за мягкой мочалкой.
      − Хм, не знала, что гигиенические процедуры обладают столь чудодейственным свойством, − искренне поразилась я.
      − Знаешь, − начал рассказывать демон, вместо ответа, − хозяин и раньше наведывался к Пасти и имел дело с этими… тварями. Правда, − он бросил обеспокоенный взгляд в сторону чародея, − далеко не с… такими… последствиями. И всегда обмывал поврежденные части тела подобной жидкостью. Понимаешь, эти щупальца высасывают из жертвы жизненные силы вместе с кровью, проступающей на поверхности тела. А этот раствор, по уверениям хозяина, помогает восстановиться.
      Луцифарио еще немного повздыхал-поскорбел над своим господином, потом выдал мне вторую мочалку, и мы приступили к тщательному отмыванию спекшейся крови с поверхности тела колдуна. Походя, демон выспросил у меня все обстоятельства произошедшего, немало им удивляясь.
      − Вообще-то, − со знанием дела начал разъяснять он, − колонна щупалец увеличивается в диаметре очень медленно, где-то на девять-десять пядей за месяц. И щупальца отдаляются от нее не дальше, чем на две-три сажени, лишь на короткое мгновение, только чтобы захватить добычу, и тут же возвращаются назад. Я первый раз слышу о том, чтобы они покрывали такое большое расстояние за столь малый промежуток времени и вели себя при этом так агрессивно…
      Я ни о чем таком не слышала и подавно.
      − А что там делал твой хозяин? − спросила я Луцифарио после нескольких минут безрезультатных раздумий по поводу причин аномального поведения моих склизких знакомых. Демон замялся.
      − Н-ну, − неохотно начал он, − когда я вернулся в замок, хозяин спросил меня, выполнил ли я его приказ… − Луцифарио обреченно вздохнул. − Мы, демоны, не можем лгать своим создателям. В наших силах только по возможности скрывать правду. Но мы не можем соврать, отвечая на прямой вопрос.
      Я заверила Луцифарио в том, что не держу на него обиды, и он продолжал:
      − Хозяин, как узнал, пришел в такую ярость! Так кричал, так кричал! Я его в таком состоянии пару раз всего до этого видел… Обругал меня на чем свет стоит, махнул рукавом и исчез. Ну, я-то сразу понял, куда он отправится. И чтоб хозяин глупостей всяких не наделал, начал быстренько пентаграмму для телепортации расчерчивать, а как расчертил, тут же к Пасти и перенесся. А что потом было, ты и сама видела…
      Я вздохнула в знак согласия.
      Если честно, меня слегка пугал тот факт, что чародей не приходил в сознание, а звуки издавал, сходные с предсмертными. Демону, судя по всему, это тоже совсем не нравилось, но он уверял меня, что ранение его хозяина совместимо с жизнью.
      Так за разговорами мы и домыли колдуна. Вытащили из корыта и приступили к обтиранию. Старательно елозя полотенцем по мускулистой груди, я поймала себя на бесстыдном разглядывании наиболее привлекательных частей тела чародея и получении от этого удовольствия. Попыталась пристыдить себя доводом о том, что находится колдун, почитай, при смерти, из чего следует, что побуждения мои сродни некрофильским. Призадумалась. Но устыдиться так и не сумела. И теперь уже без зазрений совести уставилась на привлекшие мое внимание прелести.
      Кое-как мы переодели колдуна в чистую рубаху и штаны, затащили, пройдя только-то два коридора и четыре двери, в довольно уютную спаленку, и уложили на широкую мягкую кровать.
      Стены комнаты оказались выкрашены в необычный для замка бежевый цвет и украшены изображениями не очередных монстров, а всего-навсего пышных букетов, водруженных в расписные глиняные вазочки. К одной из стен прислонился огромный трельяж, наличествовало большое мягкое кресло с цветастой обивкой, имелся также платяной шкаф с повисшей на одной из ручек его грязной рубахой. Обнаружилось даже окно, завешенное какими-то светленькими, но плотными шторами.
      Луцифарио бережно укрыл глухо постанывающего и тяжело дышащего колдуна одеялом и с удрученным видом взгромоздился возле его изголовья. Я присела на краешек кровати.
      Белые маги говорили, что при желании, я могу исцелять своей магией. Но, конечно же, не удосужились объяснить, как именно это делается. Ведь основной моей задачей было не спасение жизни, а ее лишение.
      Может, стоит попробовать?
      Я обхватила ладонями руку колдуна, закрыла глаза.

      …И снова знакомый полет мельчайших частиц, бесконечный, всепроникающий…
      Я сидела рядом с ним, я держала его за руку, я слышала его дыхание, я ощущала каждый удар сердца, толкающий кровь, заставляющий ее разливаться по телу…
      …Вдох. Удар.
      …Жизнь, приносимая с током крови…
      …Сила, нужная для удара…
      …Сила… Жизни…
      …Жизненная сила. Которой так мало осталось и так много требовалось.
      …Его жизненная сила. Моя жизненная сила…
      …Полет мельчайших частиц, бесконечный, всепроникающий…

      Я услышала, как начало выравниваться дыхание колдуна, ощутила, как стали размеренными лихорадочные удары сердца…
      И почувствовала, как начинаю слабеть сама…

      − Ему лучше! − обрадовано воскликнул Луцифарио, склонившись над своим хозяином.
      Я с трудом наскребла сил на ответную улыбку и, поняв, что не могу побороть внезапно накативший сон, безвольно опустилась на подушку возле чародея.