Разношерстная... моя

Пролог

            У-бу-то сдвинул ветку на один палец. Этого хватит, чтоб разглядеть храм Ялитиранти. Почти целиком. Увидеть, что там вокруг него, не выйдет. Для этого нужно раздвинуть ветви на два пальца. Смотреть станет легче. Но тогда могут заметить и его.

У-бу-то ещё молодой вождь. Но опытный воин. Он водит в бой обе руки воинов. А его отец водит столько воинов, сколько пальцев на руках у восьми человек. Он большой вождь племени То-ку. Он великий У-ру-то-ку. Его имя носит в себе имя племени. Он заслужил. И У-бу-то заслужит.

Вот свершит чёрный подвиг, и станет У-бу-то-ку. Тогда он убьёт отца, и его назовут великим вождем. Белые великаны отдадут ему большие лунные ножи. Те ножи режут самые крепкие копья, будто тростник. Ни у кого нет лунных ножей, а у него будут. На целых пять рук воинов.

Тогда он построит много-много лодок. А после поплывёт на остров племени Но-бу. Он убьёт их великого вождя. Он станет великим вождём У-бу-то-ку-но-бу. А затем поплывёт на остров племени Во-су. И его имя вырастет, как ни у кого прежде…

            Бу-ко присел почти рядом – дотянуться вытянутой рукой. Он тоже сдвинул ветку на один палец. Он молодой, но хитрый и осторожный. Его нос лучше прочих чует джунгли. Его глаза остры, как у белоголовых клювастых падальщиков. И даже острей. Белоголовым с неба ничто не мешает видеть. А Бу-ко видит сквозь джунгли.

Скоро великий вождь У-ру-то-ку даст ему две руки воинов. Отец любит этого хитреца. Бу-ко всегда приносит добычу – даже во время долгих дождей. Отец верит ему больше, чем своему сыну. Думает, что ловкий хитрец его почитает, и потому не убьёт. Но Бу-ко убьёт его, как решит стать великим вождем.

А он решит – уже задумал, но отец слеп. Он стал слишком старым. Ему минуло шесть полных рук кругов времени жизни. Даже У-бу-то уже не так молод: прожил три руки да два пальца полных кругов времени. У него три сына и две дочки. Пора становится великим вождем. А Бу-ко…

            У-бу-то покосился на хитрого выскочку. Бу-ко выше его на полголовы. И в плечах шире. С ним будет нелегко тягаться. Однако это уже неважно. Тот, кто свершит чёрный подвиг, и станет великим вождем. Остальное просто ерунда. Лишь хозяин лунных ножей подомнёт под себя все племена.

Лишь ему отдадут свои жизни все женщины в бескрайних джунглях их острова. Весь большой круг великих матерей. А за великими матерями перед ним склонятся и воины. Куда денутся?! За великими матерями сила могучей Ялитиранти!

Правда, и тут подвох. Ялитиранти может наказать того, кто поднял руку на её многоликую дочь. Но если Ялитиранти не станет наказывать дерзкого, тогда он станет не просто великим. Он переродится в величайшего. Тут уж все остальные племена с других островов сами приползут к его ногам.

Испивший горячей крови многоликой дочери Ялитиранти обретёт силу непобедимого. Под рукой такого вождя все люди всех островов обретут силу… Только бы получить лунные ножи!

            У-бу-то обернулся. Пять белых великанов сидели на корточках в зарослях. Туго им приходилось. Влажная жара джунглей к ним беспощадна. По белым широким заросшим волосами лицам течет пот. Зачем носить волосы на лице? Глупо же!

Но люди, носящие лунные ножи, не могут быть глупыми. Это могущественные люди. Прежде в бескрайних джунглях острова таких не видели. Да и на прочих островах. У-бу-то и сам не коротышка, а Бу-ко и того выше. Но даже они оба не переросли плеч белых великанов. А в тех плечах белый человек равен двум воинам племени То-ку.

Могущественные воины эти белые. Но у них нет того, за чем они пришли в джунгли. На их землях не живут многоликие дети Ялитиранти. Великая богиня их не жалует. Потому великаны и пришли к У-бу-то. Пришли за помощью, и это равняет У-бу-то с белыми. Он может сделать то, что им не по силам.

            Эта мысль понравилась. Он вздёрнул подбородок и оскалил свои отменные острые, как у акул, зубы. У белых зубы обычные. Они их не стачивают, делая острее. Странные люди. Могущественные, но глупые…

Один из белых поднял на него свои светлые глаза. Взгляд тяжелый, холодный, мёртвый. Такой серой кожа нормального человека бывает лишь после смерти. У белых мёртвые серые глаза и мёртвые волосы. Волосы светлеют только у стариков, что дожили до детей своих детей. Но эти белые воины не старики. У них гладкая кожа и сильные тела.

А своими тяжёлыми лунными ножами они вертят, будто тростниковыми палками. У-бу-то не без труда поднимает такой и просто замахивается. Пару раз – на третий его почти не хватает. А у этих даже дыхание не сбивается, не рвётся.

– Чего эта мартышка на нас пялится? – проворчал под нос Дасий, в сотый раз отирая сочащееся потом лицо.  

– Не нравится он тебе, боярин, – равнодушно отозвался Лабуд, мерно водя точилом по кромке боевого топора.

– А кому это умордище тут по нраву? – хмыкнул Предиг.

Из всех дружинников боярина Дасия, что попёрлись с ним в эту дыру, Предиг был самым молодым – едва минуло двадцать. Но полусотник Борен поручился за парня, будто за себя. Видать, знал за ним нечто такое, что равняло сопляка со смысленными мужами его полусотни.

 Дасий не стал спорить. Как бы там ни было, Борен отвечал за исход этого опасного дела. Сам боярин нужен лишь для переговоров с купцами-гуфанами южных островов, что указали им дорогу сюда. Да привезли северян на своём корабле к этой лесистой кочке посреди океана. Он знаком с их языком да повадками – не раз навещал их острова.