Разрыв

Разрыв

Я хочу рассказать о том, что произошло со мной три года назад. О том, о чём я стараюсь забыть уже три года. Но воспоминания о тех событиях никак не идут из моей памяти, возвращаются в кошмарах. Наверное, у меня просто нет права отмахиваться от прошлого. Однако, чтобы быть последовательным, я должен сперва рассказать, с чего всё началось, а началось это намного раньше.
Тот день, пятнадцать лет назад, был самым обычным летним днём. Я бы никогда и не вспомнил о нём, если бы не череда странных событий, на которые я по какой-то причине обратил внимание. Возможно, всё дело в простом детском любопытстве. Итак, была середина жаркого солнечного дня, я играл во дворе с собакой, тогда у меня был огромный, мохнатый пёс, с которым я так любил играть. И внезапно я почувствовал толчок. Несильный удар в ноги, как бывает, когда лифт останавливается на нужном этаже. В тот день этот толчок почувствовали все, во всём мире, на всей планете. После этого воздух стал густым, каким-то вязким. Дышать стало не то, чтобы тяжело, а как-то неприятно. Вслед за этим пришло осознание, что что-то изменилось, что мир уже никогда не будет прежним. Мерзкое, пугающее чувство. Вечером в новостях сообщили о каких-то взрывах в одном из соседних городов. Вроде бы, видели вспышки, а потом пропала вся связь с городом. Абсолютно вся – ни телефонов, ни радио, даже спутники видели над городом только плотные облака, которые просто висели, игнорируя ветер. Туда послали целую бригаду спасателей – врачей, пожарных, выслали кучу всякой спецтехники. А потом всё утихло. Не то, чтобы что-то стало известно, просто сообщения о городе пропали со всех каналов. Ходили слухи, что из спасателей никто так оттуда и не вернулся. Связи по-прежнему не было. Её так и не восстановили, кстати. Потом появились всякие шарлатаны – одни говорили, что там открылся портал в саму Преисподнюю, и Конец Света уже близок, другие твердили, что там приземлилась летающая тарелка. Но мне кажется, все они ошибались. Со временем про это дело забыли, город обнесли забором из колючей проволоки и всё. Даже охраны никакой поставили. Какое-то время туда ещё пытались проникнуть, но быстро перестали. Оттуда никто не возвращался – так говорили.
Я и сам не вспоминал о тех событиях много лет, пока на пороге моей квартиры не появился Макс, парень, с которым мы дружили студентами, а потом почти не виделись – как-то не получалось. Он позвонил мне накануне вечером и попросил выслушать, сказал, что придёт и всё расскажет – это не телефонный разговор. Я согласился, голос у Макса был очень взволнованным, он говорил быстро и очень возбуждённо, давно такого не слышал. Обычно он сдержан, но когда увлекается, остановиться просто не может.
– Натан! Как же я рад тебя видеть! – Макс ввалился в мою квартиру, сграбастал меня в объятья прямо с порога. Я несколько растерялся, пришёл в себя только тогда, когда раскачивающийся пакет в его руке больно ударил меня по бедру.
– Макс, угомонись, чертяка! – Я отодвинул Макса от себя на расстояние вытянутой руки. Старый друг возмужал, обзавёлся неровным загаром человека, проводящего много времени вне дома, и похудел. А вот потрёпанный плащ и двухдневная небритость были теми же, что и в университете. – Чего ты на меня бросаешься с порога? И что и тебя в пакете так больно бьётся?
– А, точно, забыл совсем! – Макс вытащил на свет бутылку какого-то пойла, пару банок тушёнки и хлебную нарезку. Какой-то совсем походный набор, разве что не галеты. – Надо обсудить всё, заодно и встречу отметим. Столько времени тебя не видел, Натан!
Я подождал, пока он разденется, потом пошёл на кухню ставить чайник. Кофе я никогда особенно не любил, а нормальный чай кончился сегодня утром, поэтому я заварил ему и себе пакетики, Макс не был против. Он вообще был неприхотливым. За это Лара его и бросила, а ведь когда-то из наc двоих выбрала именно его.
– Так что у тебя стряслось? – Я протянул ему чашку с чаем и уселся за стол напротив него. Мне было интересно, у Макса всегда были сумасшедшие идеи, но часто – слишком опасные.
– Я собираюсь в поход, и ты мне нужен, Натан! – Радостно сообщил мне друг. Я улыбнулся. Что ещё я мог тогда сказать?
– И зачем же я тебе сдался? – Почти без сарказма. Мне стоило отправить его домой, послать куда подальше. Серьёзно, стоило.
– Ну, ты ещё в университете ходил в клуб скалолазов, можешь оказать первую помощь там. У нас больше совсем некому. – Макс развёл руками и посмотрел на меня своей обезоруживающей улыбкой. Никогда не мог сопротивляться, когда он так смотрел. Не то, чтобы я был умелым доктором, Макс просто нашёл предлог втянуть меня в свою авантюру.
– Кто ещё поедет? – Это надо всегда выяснять в первую очередь. Если много новичков и никого опытного – дело гиблое. Макс хоть и мотался вечно по всяким экспедициям, но профи его назвать было сложно – слишком безответственный.
– Кэт, Кира, Люс, – широкая улыбка, – и Лара. Как в старые добрые времена а, Макс!
Он действительно верил, что обрадует меня. Ребята, с которыми я учился в университете на одном году. Кэт – геолог, крупная девушка, тёмненькая и упрямая. Идеально подходила своей профессии и факультету. Надёжный человек и опытный. Люс – хрупкая блондинка, историк, но лучшая в клубе скалолазания. Когда я увидел её впервые, думал, и минуты на скале не продержится. Она проходила самые сложные трассы за рекордные сроки. Но вот комфорт ценила превыше всего. Как только Макс её уговорил? Кира… Кира – парень серьёзный, основательный. Тоже историк, обожает фантастику, раньше писал рассказы для местной газеты, и вполне неплохие, сейчас – понятия не имею. А Лара, та самая Лара, которая прекрасней звёзд и желанней цветов в пустыне. Наша с Максом свеча в первородной тьме. Она училась на факультете журналистики. Никогда не понимала увлечений Макса всеми этими вылазками и жизнью в палатке. Странная компания собиралась, в-общем.
– Как ты только уговорил их? Ума не приложу. Ладно ещё, Кира с Кэт – в них я уверен. Но Люс и Лара? Как они только согласились? – Я не мог понять. Как и главное – зачем Максу понадобилось вытаскивать скобы из только начавшей затягиваться раны по имени Лара?
– Да вот так, Натан. – Он вскрыл банку тушёнки и выгреб большой кусок мяса на две пластинки хлеба. – Лара сама позвонила, попросила помочь. Сказала – ей очень кое-куда надо, а одна она не сможет. Я собрал команду, ты – последний.
Прозвучало как-то неприятно. Да и куда ей могло понадобиться настолько сильно? Настолько, чтобы позвонить тому, кого она сама бросила, хотя и знала, что Макс её любит? Звучало это всё как-то паршиво.
– И куда Ларе так надо поехать, что без нас с тобой никак? – Я попытался спрятать за кривой усмешкой горечь. Макс хотел сделать мне приятное, решил – будет не честно, если он поедет с ней, а я нет.
– К Разрыву. – Макс продолжал невинно улыбаться, вывалив на меня это название. Так с лёгкой руки какого-то блажного стали называть тот город. Тот псих вещал, что в городе открылся разрыв в другое измерение, и всех жителей туда засосало.
Вообще-то мне стоило послать его. Вот тогда точно и окончательно. Проклятье, да я должен был послать его! А лучше отговорить соваться туда. В этот момент мне действительно было страшно. И почему только я не послушал самого себя? Что уж там говорить, мне было интересно. Разрыв всегда привлекал меня, ещё с детства.
– Вы психи, ты знаешь об этом? – Я не мог злиться на Макса всерьёз. Тогда это всё казалось игрой, приключением. – Когда выступаем?
– Через два дня. Успеешь подготовиться? – Макс усмехнулся. Конечно, у него всё давно готово, он никогда не разбирает до конца свой рюкзак. – Завещание написать не забудь!
– Уже! – Ответил я. Действительно, глупая шутка двух студентов, мы ведь и правда тогда написали – перед первым походом. А потом правили и добавляли, когда начали обрастать имуществом и связями.
Мне потребовалось всего полтора дня, чтобы утрясти все дела, договориться об отпуске, закупить всё необходимое. Аптечку подготовил как следует, даже докинул туда много лишнего. Если бы я тогда знал, что и сколько мне понадобиться, взял бы больше транквилизаторов. Оставшиеся полдня я ничего не делал, лёг спать пораньше. Макс заехал за мной рано утром на здоровом джипе. Рядом стоял ещё один, такой же здоровый и чёрный, доверху забитый нужным в походе барахлом.
– Ё, Нат! – Кира поднял руку в приветствии. Я улыбнулся, парень мне всегда нравился – взгляд у него был добрым, мечтательным каким-то. А ещё он был надёжным как скала.
– Натан, здорово! – Из второго джипа вылезла Кэт, загорелая, в майке цвета хаки и охотничьей куртке. И не жарко ей?
– Привет, ребята. Давно не виделись. – Я правда был тогда рад их всех видеть. Поездка должна была стать просто отличным приключением.
– Натан. – Лара легко спрыгнула на асфальт, мимоходом поправила каштановые волосы. Я с трудом проглотил комок в горле. Она была слишком красивой даже после стольких лет. Макс, какой же ты придурок! Таких женщин нельзя отпускать, если уж они тебя выбрали. Сейчас Лара мне уже почти не снится. – Рада, что ты согласился. Я хочу написать статью о том происшествии. Мне нужна помощь.
– А я вот хочу взять образцы почвы и воды. Хочу выяснить, что там всё-таки за выброс был. – Беззаботно пожала плечами Кэт. Она казалась настолько уверенной в себе, словно у неё в джипе были припрятаны костюмы химзащиты.
– Отправляемся! – Радостно провозгласил Макс. Он буквально светился самодовольством и предвкушением, только Люс сидела хмурая в машине. Ей совершенно не нравилась идея ехать куда-то, где нет даже нормального душа, чистых простыней и трёхразового питания. Всё-таки, почему она согласилась?
Это я понял уже позже – она встречалась с Кирой. Этого я не ожидал, но у них всё было серьёзно, даже спали они в одном спальнике. Кира как-то похвастался, что собирается сделать ей предложение после этой поездки. Или в процессе – он ещё не решил, но кольцо с собой взял. Ехали мы без приключений, весело и беззаботно. Кира по вечерам пел под гитару, иногда Лара ему подпевала. А мы с Максом как два дурака слушали её, открыв рот. То были самые беззаботные дни нашей жизни, мы ехали в неизвестность и были счастливы. В последний раз. Почему-то счастливое время врезается в память гораздо слабее несчастий.
– А вот и забор. – Констатировал факт Кира, когда впереди замаячила тёмно-серая полоска. Он ткнул вилкой кусок тушёного мяса в банке, которую сейчас опустошал. За рулём тогда был Макс. В этот момент чихнул и заглох двигатель. Кира дернулся вперёд, едва не пропорол себе щёку острым краем банки и выругался терминами из какой-то фантастической книги. Судя по крикам и ругани, джип девчонок тоже встал. Сейчас я понимаю – тогда нам стоило повернуть и забыть о городе. Это был знак, который мы не поняли и проигнорировали. Тогда ничего подобного не пришло в наши головы, разве что Люс начала ныть, но Кира быстро её успокоил. Мы распределили груз, взвалили его на себя и пошли к городу. То, что мы издали приняли за холмы и неровности, оказалось брошенными машинами скорой помощи, пожарными, легковушками – всё то, что отправилось сюда пятнадцать лет назад. Заржавевшие, но без какой-либо растительности – мёртвые остовы механических чудовищ. Значит, машины просто не могут приблизиться. Как чёрная дыра. А ведь они тогда проехали намного дальше. Я легкомысленно отогнал мысль о том, что зона действия Разрыва со временем расширяется. Решил не забивать голову глупостями. Что ж, она и так была ими забита под завязку.
Первую ночь на территории мы провели в спальниках – до города идти было ещё далеко. Ветра не было, сухой и неподвижный воздух казался безвкусным и каким-то зернистым. До сих пор вспоминаю это ощущение на языке особенно перед грозой. В ту ночь я впервые увидел Кару. Непонятная тень, мелькнувшая на самом краю светового пятна от костра. Я решил тогда, что мне просто померещилось из-за недосыпа и волнения. Сейчас мне кажется странным, насколько отчётливо я помню каждую мысль, каждое слово и деталь тех дней. Они словно выжжены в моём мозгу. Некоторые разговоры – важные и значимые – помню почти дословно. Что-то ушло безвозвратно. Через полчаса Кира сменил меня у костра, и я отправился спать, так и не сказав ему ничего. Наутро мы продолжили путь. Вскоре дошли до первых домов – окраины города. Они казались совершенно пустыми и заброшенными. Мне было не по себе, да и остальным, я уверен, тоже. Первой поняла причину этого Люс.
– Здесь никого нет. Думала, будут тела, скелеты там. Бродячие собаки, хоть что-то. – Она нервно передёрнула плечами. Кира подошёл и обнял её, ему и самому было неприятно, теперь он хотя бы знал, почему. Всё должно было быть в худшем случае как после катастрофы, а тут – как будто людей давно уже нет. Или вообще не было. – Тут даже трава не растёт.
– Ну, так солнце двенадцать лет уже не светит. – Усмехнулся Макс, наклоняясь и отрывая несколько стебельков от пучка чахлой тёмно-серой травы. Они рассыпались какими-то хлопьями под его пальцами. Никогда не видел подобного. Трава не была просто сухой, на пальцах Макса осталось что-то, похожее на прах или пепел.
– И вот что это за хрень? – Кэт присела на корточки рядом с Максом и достала пузырёк. Она собрала туда остатки травы, потом в другой – почву. Земля тоже была какая-то неправильная – сухая и хрусткая. – Ни людей, ни одной завалящей собаки. Воды тоже нет! Как я буду собирать образцы?
– Вроде бы, тут была река в западной части города. – Макс задумчиво почесал подбородок. Он изучал старую карту перед тем, как отправиться сюда. Стандартное изучение местности перед походом – рутинная, но жизненно необходимая процедура. – Можем сходить туда потом.
– Отлично! Хоть с этим разберусь. У меня такое чувство, что всю воду из почвы выкачали. И из воздуха тоже. Всё время пить хочется. – Кэт провела рукой по лицу, стирая пыль. Макс чихнул и почесал нос.
Тогда я заметил промельк во второй раз и опять не предал ему значения. Каким же беспечным я был тогда! Какими мы все были беспечными.
– Ладно, пойдём дальше. Раз тут никого нет, займём какой-нибудь дом. Всё равно никто против не будет, а я безумно соскучилась по нормальной кровати и отдельным комнатам. – Люс улыбнулась в первую очередь Кире. Мы все тактично сделали вид, что ничего не заметили. Хотя поспать в постели никто не отказался бы.
– Тогда, думаю, стоит поискать дом на большую семью. Было бы ещё неплохо раздобыть запасы еды или медикаменты, которые не портятся. – Лара всегда была практичной и спокойной. Мы с Максом переглянулись – общие воспоминания всколыхнулись, оставив несильное, тянущее чувство тоски.
– Поддерживаю. Нам нужна база. – Кэт подняла руку, голосуя «за».
В первый день мы не нашли подходящего дома и переночевали в пустой квартире, кое как расположившись в спальниках на полу. Девушкам достались кровать и диван. В ту ночь я снова видел движение, теперь оно уже начало меня беспокоить. Здесь не было никого и ничего живого, даже ветра – полный штиль. Тогда что же я видел?
К середине следующего дня мы наткнулись на огромный дом, когда-то принадлежавший весьма состоятельным людям. Комнат хватало всем, в подвале даже нашёлся здоровенный запас продуктов на случай ядерной войны. Мы выгребли всё наверх и сложили ящики на кухне.
– Знаешь, я только сейчас заметила. – Кэт помогала нам переносить еду. Она никогда не чуралась работы. – У нас ведь не просто сигнала нет. Мобильники разрядились полностью. Я проверила всю технику – всё электрическое сдохло. Вообще, понимаешь? Как только пересекли границы города. Машины были просто первыми. Тут какая-то аномалия, точно говорю.
Кэт не то, чтобы была суеверной, просто знала, что такое бывает. Встречалась и видела своими глазами, потому и верила. Аномальные зоны, странные места, капища забытых богов – дело было не в мистике, а в ненормальном поведении приборов и животных. Я верил её рассказам, а Кира часто записывал и накручивал в свои произведения.
Я только пожал плечами – сам я внимания не обратил, просто выключил телефон ещё на подъезде. Думаю, все сделали также. Негласное правило наших походов – отрываться от всего остального мешающего мира. Теперь этот отрыв оказался полным и безоговорочным. Пока не вернёмся к оставленному в джипе электрогенератору, при всём желании ни с кем связаться не сможем.
– У меня половина приборов теперь не работает, измерения придётся делать с помощью самых примитивных и вычислять на бумаге. – Кэт недовольно поджала губы. Меня всегда забавляла её надутая физиономия.
– Расслабься. Люс с Кирой ещё не заметили, но им свои записи тоже в тетрадях теперь вести. – Я усмехнулся и хлопнул подругу по плечу. Хотя что-то неладное я тогда уже почувствовал. Может быть, это просто была привычка быть на связи – отвык я от изоляции за несколько лет. Неуютно как-то было в совершенно пустом городе. Если уж отрезать себя от человечества – то в лесу или в горах, там, где жизни больше, чем в городах.
Вечером мы сидели у камина и болтали. Тогда я в первый раз задал Ларе вопрос, который мучил меня с самого начала похода.
– Лар, может, скажешь, зачем тебе всё это на самом деле? Зачем тебе этот город? – Мне было любопытно, что такого она хотела здесь найти. Ведь не ради статьи сюда поехала – не пишет она в таком жанре, да и никому это уже не интересно.
– Ты прав, я здесь не из-за статьи. Ты всегда неплохо понимал меня, Натан. Мой дядя работал пожарным. Когда произошёл взрыв двенадцать лет назад, он отправился вместе с бригадой тушить пожар. Он не вернулся, нам так ничего и не объяснили. – Лара выглядела непривычно взволнованной и серьёзной, но не сопротивлялась словам. Она просто отпустила их, словно давно ждала этого вопроса, хотела выплеснуть наружу. – У него не было семьи, не успел завести. А мой отец, его брат, так до сих пор и не верит, что он погиб, ждёт. Папа болен, он умирает. Я хотела найти хоть что-то, тело, доказательство. Чтобы он ушёл спокойно. Чтобы знал, что там они встретятся.
Мы поражённо молчали. Лара впервые позволила себе такую откровенность. Нам тогда и в голову не пришло её жалеть – слишком холодной и отстранённой она казалась. Для Лары это оказалось личным делом, мы же пришли сюда за компанию, ради острых ощущений.
На следующий день мы с Кирой и Максом стояли на улице и смотрели в небо. Мы называли это перекуром, хотя никто из нас не курил. Просто стояли там, где девчонки нас не слышали, и где мы могли обсуждать, насколько это место странное, и что пора отсюда валить. Конечно, говорили мы не всерьёз.
– Эй, Нат. Тут кто-то есть. Кто-то, кроме нас. Ты движение слева видел? – Кира говорил, не поворачивая ко мне головы, будничным тоном. Макс повернулся к нему и удивлённо приподнял бровь.
– Видел. И вчера. И в нашу первую ночёвку за оградой. Тогда решил – просто показалось с усталости. – Я пожал плечами и пнул какой-то камешек носком кроссовка. Значит, у меня не было галлюцинаций.
– Оно сейчас за будкой прямо перед нами. Обходим с трёх сторон. Поймаем его. – Кира усмехнулся и повёл плечами, готовясь к драке. Он уже успел заскучать и теперь предвкушал отличную потасовку.
Мы начали охоту. Это оказалось гораздо проще, чем мы думали, и вскоре в руках Киры уже билась худющая грязная девчонка. Она верещала и пыталась укусить его за руку, но не слишком активно. То ли понимала разницу в силе, то ли вообще сопротивлялась для вида.
– Эй, привет. Ты здесь откуда? – Макс наклонился к ней и чуть не получил локтём в зубы. Девчонка замерла и обвисла в руках Киры, с подозрением глядя на Макса через спутанные грязные волосы.
– Кара. Я – Кара. – Она говорила как-то хрипло, неуверенно, словно делала это не так часто. Да и честно – с кем ей было здесь разговаривать? Разве что с самой собой и теми психами, что изредка ещё сюда забредали. Типа нас.
– Отлично, Кара. Ты здесь одна? Есть другие люди? – Я решил взять на себя переговоры. Кара замотала головой. Нет, значит, она здесь одна. Здорово. Милое местечко. Как она здесь не рехнулась ещё? Или всё-таки рехнулась? Кто же разберёт под слоями мелкой пыли и обносков. – Как ты здесь выжила?
– Я прячусь. – Мы тогда не поняли, что она имела в виду. Прозвучало немного странно и немного пугающе. От кого она могла прятаться, если никого кроме неё здесь нет?
– От кого? – Продолжил расспросы Макс. В его глазах светилось любопытство. Тогда для нас всех это было не более чем игрой, а встретить аборигена – удачей.
– От НИХ. – Кара выпучила глаза и дёрнулась. Кира, опомнившись, отпустил её. Прозвучало слишком по-детски и в то же время – с неприкрытым искренним страхом.
– А где все другие люди? – Кира соображал лучше нас в тот момент. Он, наверное, всегда оставался самым разумным из нас.
– Их нет. Они ушли. Их позвали, и они ушли. – Кара закрыла лицо руками. Даже сейчас, спустя три года, я помню, какие у неё были тонкие запястья – все косточки наружу. И волосы, грязные и спутанные, свисают на лицо. Потерянный ребёнок в заброшенном аду.
Мы отвели Кару в дом. Лара и Люс засыпали её вопросами, Кэт только стояла и смотрела – с лёгкой усмешкой на губах. Лара тормошила её дольше всех – хотела узнать что-то о судьбе дяди. Но наш найдёныш ничего не знал. В итоге, Кара просто забилась в угол в общей комнате. Слишком много людей для такой отшельницы. Но вела она себя смирно, видимо, привыкла к таким внезапным появлениям людей. Ничего нового она от неё узнать так и не удалось. Люди ушли, а она пряталась о каких-то «них». Только и всего.
– Кэт проверила водопроводную воду всеми мыслимыми способами. – Люс улыбнулась Кире и вытащила из своего рюкзака полотенце. – Мы уже несколько дней не мылись, а тут такая ванна шикарная. Так что мы пошли.
– А вы как хотите, неандертальцы. – Рассмеялась Кэт. Макс махнул ей рукой и тоже рассмеялся. Мы привыкли к походам, так что не очень переживали, но девушкам это было важнее. Даже Кира не стал возражать. Да и стал бы он возражать Люс? Он улыбался какой-то странной, тёплой улыбкой. Мы с Максом переглянулись – Кира скоро сделает ей предложение, мы были в этом абсолютно уверены.
Из ванной девушки вышли довольными, счастливыми и чистыми. Мы с Максом, не сговариваясь, начали расспрашивать Кэт о ходе её исследований. Говорить с Ларой мы не смогли себя заставить. Люс села рядом с Кирой, они шептались о чём-то своём. Наверное, она уговаривала его тоже принять ванну. Про Кару мы просто забыли, она сидела в углу, раскачиваясь из стороны в сторону, и что-то бормотала себе под нос.
Потом мы пошли готовить – была наша очередь. Кира варил суп из концентратов, я раскладывал галеты и мазал их паштетом, Макс готовил кашу с тушёнкой. Наши девушки обычно изобретали что-то более съедобное, мы отделывались походной пищей. Никто не жаловался – Кира умел находить и выбирать не только качественные, но и вкусные пайки и консервы. В тот раз он достал из своего рюкзака особую банку – с консервированными персиками. Мы с Максом переглядывались и улыбались, завидуя. У него всё определённо шло лучше, чем у нас. Хотя ни я, ни Макс не додумались бы сделать предложение в проклятом пустом городе. Первым встрепенулся Кира. Он шикнул на нас и приложил палец к губам. Монотонный голос, непонятные слова. Мы рванули обратно в комнату. Девчонки сидели на полу, Кэт и Лара сжались в комочек, обхватив себя руками за плечи, как будто им было холодно или больно. Люс сидела прямо, смотрела в потолок и бормотала себе под нос что-то непонятное.
– Эш да-аз гарзжааз. Эйтос фаргаз. Айй-я, лооо! – До сих пор помню эти слова, хотя и не могу понять, как человеческое горло вообще могло их исторгать из себя. Кара сидела в углу и подвывала от страха. В первый момент мне захотелось усесться рядом с ней, потом все связные мысли из головы просто исчезли.
Кира бросился к Люс и тряхнул её за плечи. Он кричал и несильно бил её по лицу, никакой реакции. Мы пытались тормошить остальных девушек. Ничего не помогало, пока Кира, оставивший на время Люс, не додумался плеснуть Кэт в лицо водой. Взгляд её стал осмысленней, и она закричала. Макс сделал тоже с Ларой.
– Смочи тряпки и протри их. Полностью. – Кира смотрел на нас бешеным взглядом, испуганный больше нас. – Они мылись, а мы нет. Нужна чистая вода, не местная. Используйте экономно.
Он плеснул воду в лицо Люс, она затихла на какое-то время. Пока мы ходили за водой и тряпками, она не произнесла ни звука. Хорошо хоть Кира убедил нас тащить здоровенную бутыль с водой на тележке – даже не помню, сколько в ней было литров, но весила она как полджипа. Та, что была в городе, могла оказаться грязной или заражённой – так он сказал. Кира был прав, вот только не так, как ожидал.
Тогда ни у меня, ни у Макса не возникло ни одной сторонней мысли о Ларе. Честно, мы были так напуганы, что ничего не соображали. Кира доверил нам протирать Лару и Кэт с ног до головы влажными тряпками, а сам занялся Люс. Она так и не пришла в себя. Минут через десять Люс снова начала говорить, уже намного громче и чётче.
– Шаааз Эй! Ой-лаээдха! Хаэз! Хаэз! Джааа! – И так постоянно. Глаза у неё были открыты, но самой Люс в них больше не было. Кира отошёл к баку с водой смочить тряпку. Мы услышали низкий, протяжный вопль – Кара бросилась к лежащей на одеяле на полу Люс. Прежде, чем мы успели хоть что-то сообразить, она перерезала ей горло крышкой, отломанной от пустой консервной банки, валявшейся в углу. Кира уронил тряпку, Макс сидел с открытым ртом, думаю, я выглядел не лучше. Ощущение реальности пропало. Люс билась на полу, захлёбываясь своей кровью. Мы слышали только её хрип, бульканье и завывания сидящей рядом Кары. Она сжимала крышку с такой силой, что с её пальцев текла кровь. Не помню, как встал. Я подошёл к ней и разжал пальцы, вынул окровавленный кусок металла.
– Хватит. Всё, Кара. Отдай. – Я говорил с ней как с маленьким бьющимся в истерике ребёнком. – Зачем?
Я знал тогда, Кира больше меня хотел спросить, но не мог выдавить из себя ни звука. Он подошёл к затихшей Люс и упал рядом с ней на колени.
– Она звала их. Звала ИХ! Её надо было остановить! – Кара всхлипывала и рыдала у меня в руках, размазывая сопли и слёзы по моей рубашке. От слов, что говорила Люс, веяло такой жутью, что я ей верил, даже не зная, кто эти «они».
Макс очнулся от звуков моего голоса, и начал остервенело оттирать Кэт и Лару, словно боялся, что их тоже могут убить. Кира достал из внутреннего кармашка кольцо, простое, золотое, и надел его на палец Люс. Потом он сгрёб её в объятья, не обращая внимания на кровь, и завыл. Только так он смог заплакать – с подвываниями, как дикий зверь. А я так и не смог сразу осознать – Кира понял, что Люс мертва. Я, кажется, соображал медленнее всех. Не мог поверить, что всё это реальность. Тогда я видел слёзы Киры в первый и последний раз в жизни. Именно они заставили меня поверить хоть немного.
Примерно через полчаса Кира успокоился и унёс Люс в соседнюю – их общую – комнату. Когда он вернулся, взгляд у него был нормальный, только холодный и какой-то старый. Не знаю, как ему удалось прийти в себя так быстро. У Киры всегда была несгибаемая сила воли. Я бы не смог. Если бы такое случилось с Ларой, я бы не смог вести себя, как он. Я вообще бы ничего больше не смог. По крайней мере, тогда я думал именно так.
– Отвечай, какого хрена ты это сделала! – Кира стащил Кару с моих колен и поднял над полом за ворот её лохмотьев. – Если ты не ответишь мне, клянусь, я убью тебя!
– Они призвали её. Они нашли её. Она звала их. – Кара продолжала нести свою чушь.
– Жуть какая, – тихо прошептал мне на ухо подползший Макс. Я почувствовал, как он дрожит. Смотрел Макс только на пятно крови на полу, как загипнотизированный, не мог отвести взгляд. – Жуть.
Я был с ним согласен, но промолчал. Если бы сказал, точно не выдержал бы. Хотелось кричать и биться в истерике, но внутри словно что-то отмерло.
– Говори толком, тварь! – Кира тряхнул Кару так, что она мотнулась тряпичной куклой в его руках.
– Её было не спасти. Они пришли бы, и всех было бы не спасти. Если бы она не замолчала, все бы погибли! – Кара задёргалась в руках Киры. Бесполезно, он очень сильный. – Прости меня! Прости! Её не спасти было!
– Дьявол тебя забери, тварь. – Кира разжал руки и устало привалился бедром к столу. Что толку винить сумасшедшего ребёнка, который напридумывал себе невесть что? Что толку срываться на нём, если ничего не исправить? – Натан, отвечаешь за неё. Будешь таскать за собой и привязывать.
– Почему я? – Конечно же, я возмутился, но почему-то был не против. Может, Кира и считал её просто сумасшедшей, мне казалось, что здесь что-то нечисто. А в таких случаях всегда лучше держать при себе того, кто разбирается в происходящем. И лучше на привязи.
– За себя я не отвечаю, Макс слишком беспечен. – Кира разложил всё по полочкам. До сих пор не понимаю, как он сразу после смерти Люс мог быть таким логичным. У меня словно всё внутри отмерло, как будто шок и боль были так сильны, что я вообще ничего не ощущал. Словно кишки залили обезболивающим.
– Я вколю ей транквилизатор. И нам всем – успокоительное. Серьёзно, ребята, нам это нужно. – Я встал и пошёл к своей аптечке. Я едва смог вобрать лекарство в шприц, попал в вену Кары всего-то с третьего раза. Руки начали трястись, ступор проходил. Люс была мертва. Лежала там с перерезанным горлом, на постели, где раньше спала со своим женихом,. А я колол транквилизатор её убийце, сумасшедшей девчонке, дикой и полуразумной, свихнувшейся и придумавшей себе монстров. Вот только ступор Кэт и Лары не были её фантазией. И то, что говорила Люс – тоже. В воде было что-то плохое, может быть, Кара видела такое неоднократно и знала – вылечить не получится. Я это понимал, и Кира, и, наверное, Макс. Но всё равно, Люс была мертва.
Кира сам привязал Кару к трубе в ванной. И достал фляжку с каким-то крепким самогоном. Не для того он её, наверное, принёс сюда. Мы выпили всего по глотку, откашлялись и вытерли слёзы. А потом молча разошлись по комнатам. Куда ушёл Кира, я не видел. Обед так и остался полуготовым, а банка с персиками – целой.
Кэт и Лара очнулись утром, разбитые и вялые. Нашему рассказу они не поверили. Но слова и, особенно, взгляд Киры их убедил. Пора было решать, что делать дальше. Больше всего мне хотелось свалить оттуда, но Кэт и Лара заупрямились. Они собирались остаться во что бы то ни стало.
– Мы должны продолжать. – Лара высказалась первой. Это было полным безумием, но тогда наш разум просто представил всё, как несчастный случай. Осознать что-то другое ни один из нас просто не смог. Сработала древняя защитная реакция – мы нашли всему рациональное объяснение. – Мы не нашли следов людей, а это самое важное.
– К тому же, я просто обязана выяснить, что не так в водопроводной воде. Там точно яд или токсин. – Кэт тоже не собиралась сдаваться. Это же был вызов. Вообще-то мы просто не хотели бросать всё так, не хотели признаваться, что смерть Люс была нелепой случайностью. Хотели найти в ней какой-то смысл. Глупо, по-детски и наивно. Это не была случайность, но и смысла в ней тоже не было. Лучше бы мы тогда уехали. Но у меня не было ни сил, ни желания возражать.
Нам понадобилось ещё два дня, чтобы найти реку. Реальное расположение домов и улиц сильно отличалось от обозначенного на старых картах. И да, за всё это время мы не видели никого и ничего живого. Только Кара, которую я таскал за собой, по вечерам перед сном вкалывая ей транквилизатор. Она пыталась извиниться перед Кирой, но он держался от неё в стороне. Кэт и Лара смотрели на неё с опаской и любопытством, а Макс просто игнорировал. Заботиться о ней пришлось мне, я даже успел привязаться. Кара больше не проявляла никакой агрессии, только иногда начинала скулить. Там, где она это делала, мы находили странные метки на стенах и проплешины на земле – как будто выжженные круги. Пепел на пепле, как выразился Кира. Он стал очень мрачным после смерти Люс. И очень подозрительным.
Ну так вот. Мы нашли реку. Вернее, то место, где она вроде бы текла раньше. Облицованные камнем берега, мосты и какой-то мусор внизу – больше ничего. Ни капли воды в ней не было, хотя исчезнуть она просто так не должна была. Лара предположила, что выше по течению есть затор. Или исток просто пересох.
– Я спущусь вниз, попробую найти грязь или что-то вроде того. – сказала Кэт и пошла за своими приборами.
Мы выбрали спуск со ступеньками, рядом с тем местом, где река ненадолго уходила под землю. Там было что-то вроде короткого тоннеля и автострада сверху на насыпи. В этой части было меньше всего мусора, а значит, был шанс добраться до остатков высохшего ила.
Кэт спустилась вниз около полудня. Мы устроились на берегу под найденным где-то пляжным зонтиком. Лара занялась бутербродами, я как обычно развлекался, пытаясь разговорить Кару. Макс выстругивал из деревяшки какую-то угловатую фигурку, а Кира сидел в стороне, хмурый и задумчивый. Не нравился он мне таким – слишком напряжённым и тревожным. Я привык, что Кира – самый надёжный человек на земле, и когда он беспокоился, я готов был паниковать.
Мы прождали так часа три, не меньше. Кара отползла от меня и начала скулить. Я не обратил на этого особого внимания, но Кира встрепенулся. Он встал и подошёл к бортику у спуска к реке. Вскоре подтянулись и мы. Кэт нигде не было видно. Было так тихо, что позвать её никто не решился. Мы просто стояли и смотрели, ждали. На самом деле, где-то внутри мы уже понимали – что-то случилось, что-то плохое и непоправимое. Внутри всё выхолодело и сжалось от предчувствия новой беды. Она появилась минут через пятнадцать, вышла из тоннеля и остановилась рядом с кучей какого-то тряпья. Кэт стояла неподвижно, безжизненно опустив голову на грудь. Руки плетьми свисали вдоль туловища.
– Не ходите. Уже всё. Не надо. – Тихо прошептала Кара. Мне показалось, что в куче тряпья рядом с Кэт что-то шевельнулось. Я повернулся и посмотрел на Макса, в его глазах я прочитал ужас – он тоже это видел. Я с трудом заставил себя повернуться обратно. Сам не знаю, как мне тогда хватило на это сил. Позвоночник казался ледяным, в затылке покалывало от страха. Когда я повернулся, кучи уже не было, а Кэт шла обратно к тоннелю. Медленно, как неживая. Она не сопротивлялась, не подняла головы, не обернулась. Её словно вели на поводке, время от времени дёргая за него. Больше Кэт мы никогда не видели. Только чуть позже, когда она скрылась в темноте, мы услышали скрежет, грохот и её крик – последний. В нём были страх, тоска и отчаянье. До сих пор слышу его по ночам в своих кошмарах. Не могу забыть, как мы втроём – я, Макс и Кира – цеплялись друг за друга, чтобы не пустить. Сзади рыдала в голос Лара, только сейчас осознавшая, что происходит. Кара хихикала, сидя на земле. Что ж, для неё всё было кончено уже давно, она просто пряталась, оттягивая неизбежное.
От реки мы бежали. Потом ещё весь вечер успокаивали Лару. Мне пришлось вколоть ей последнюю ампулу транквилизатора. Как я уже говорил раньше – знал бы, взял больше. Нас осталось всего четверо и ещё Кара. Как так получилось, что всего за несколько дней погибло две наших подруги? И каждый раз мы ничего не смогли, не посмели сделать. Но даже после этого у нас в головах не зародилось ни одной реальной мысли о побеге, только смутные желания. Мы не могли уйти.
В следующие несколько дней мы просто бесцельно бродили по городу. Что делать, никто не знал, но мы упорно старались не приближаться к центру. Внутри было пусто и глухо. Мы почти ничего не вспоминали и не осознавали до конца. Реальность казалась дурным сном. Лара искала останки пожарных и спасательных команд, хоть какие-то следы дяди. Но мне кажется, она просто ждала своей очереди. Мы тоже искали и также безрезультатно. Они все словно исчезли. Нам удалось найти приборы и какие-то странные клубки проводов, оставшиеся от очередных сумасшедших уфологов. Даже какую-то пентаграмму, нарисованную на полу красной масляной краской. И распечатанную на чёрно-белом принтере картинку с каким-то монстром с кучей щупалец на морде, которую недокультисты положили в центр своего художества. Не знаю, сколько прошло лет, с тех пор, как они это сделали, но рисунок не сдвинулся ни на миллиметр, только пожелтел. Кара смеялась, глядя на всё это. Её смех был таким же сумасшедшим, как и всё, что она делала. Лара его ненавидела, но я ничего не мог поделать. Просто так заткнуть сумасшедшую у меня рука не поднималась. Её действия уже начали казаться мне правильными, а слова – истиной.
– Лара, пора уходить. – Кира первым поднял этот вопрос однажды вечером, когда мы сидели у камина в гостиной нашей базы. – Здесь нет никаких следов той команды спасателей, только брошенные на подъезде машины. Здесь вообще нет людей. Не знаю, куда они делись. Может, ушли все, как Кэт.
Макс вздрогнул, Лара зябко натянула плед на плечи. Мы не поднимали эту тему. Не говорили о погибших подругах. В том, что Кэт мертва, мы почему-то не сомневались. Сам не знаю, почему. Вот ещё одна странность – тело Люс не подверглось никаким посмертным изменениям. Да, она была холодной, но и только. А ведь лежала в спальне уже несколько дней. С неделю, наверное. Кира уложил её на кровать, казалось, она просто уснула. С кровавой раной на горле. Пока никто не видел, он заходил к ней. Я не хотел в это верить – Кира был самым сильным.
– Нет, я не могу вернуться с пустыми руками! Как вы не понимаете! Следы должны быть, хоть какие-нибудь. – Лара мотнула головой и упрямо посмотрела на Киру. Было в её упрямстве что-то жутковатое, уже за гранью простой истерики, простого желания умереть. Она-то должна была вернуться, её дома ждала семья. – Мы не можем просто так всё бросить и уйти! Не смотри ни на что. Да, мои подруги погибли. По моей вине. Думаешь, я это не понимаю? Именно поэтому мы не можем уйти!
– Вы не уйдёте. Они вас не отпустят. Они следят за вами и решают, кто следующий. – Кара захихикала и прижалась ко мне. Если честно, меня тогда до костей пробрал её смех.
– От твоих слов несёт жутью, дура. – Огрызнулся Макс. Он уже не улыбался и не шутил как раньше.
После того разговора Макс ходил сам не свой. На следующее утро я нашёл его сидящим на полу на кухне. Лицом в угол. Он что-то бормотал, как будто спорил с кем-то. Когда я окликнул его, он обернулся, попытался улыбнуться и сделать вид, что всё хорошо. А через два дня он ушёл.
Мы как обычно бесцельно бродили по городу, надеясь найти хоть какие-то следы. Лара обыскивала какое-то административное здание. Кира ушёл куда-то, мы с Максом обшаривали какой-то парк. Вернее, то, что от него осталось, вместо деревьев в нём стояли чёрные, сухие, словно обугленные пеньки. Я предложил разделиться, чтобы ускорить поиски. Кара, как всегда, плелась за мной. Я уже не обращал на неё внимания и связывал только на ночь. Кажется, она, как одичавшее животное, привязалась к тому, кто её кормил. Немного радости, но хоть какая-то компания.
Полчаса спустя я увидел Макса у давно высохшего искусственного прудика. Рядом с ним стоял чёрный человек. Не знаю, как ещё описать это. Оно было похожим на человека по форме – руки, ноги, голова – но человеком определённо не было. Как будто кто-то вырезал кусок реальности нужной формы. Это была тьма. Мне казалось, она всё время текла в границах своей формы. Как провал в ничто. Эта тварь держала Макса за руку и вела куда-то вперёд.
– Макс, – прохрипел я. Не хватало сил позвать его в полный голос. Я сделал шаг вперёд. Каждая моя нога весила, наверное, тонну.
Он не обернулся, зато обернулась эта тварь. Вернее, шевельнулась та её часть, что должна была быть головой. Уши взрезало низким писком, я даже не услышал большую его часть. И я почувствовал его взгляд. Не знаю, как описать это. Самое простое – как упасть в ледяную воду. Только вода холодная как космос и такая же бездонная. Космос без звёзд. Просто пустота, где нет и не может быть ничего живого. Вообще ничего.
Я очнулся от пощёчины Киры, несильной, но хлёсткой. Рядом попискивала Кара, в стороне стояла Лара. У неё было бледное лицо, а губы дрожали. В глазах у любви всей моей жизни я увидел тянущую обречённость. Наверное, после этого я стал привыкать к мысли о том, что нам не выбраться.
– Кара позвала меня. Сказала, что Макса увели. Это правда? – Кира тряхнул меня ещё раз и потом только помог подняться.
– Правда. – Еле слышно выдохнул я. Тошнотой к горлу подкатило осознание – я больше никогда не увижу друга. Где-то за моей спиной в голос зарыдала Лара. Я почему-то подумал – а стала бы она так плакать по мне? Макс, дурак, она же любила тебя. Но все эти мысли просто приходили в голову – мне было жаль, что меня не оплачут, но ничего больше я уже не чувствовал. Перешёл свой порог и больше не мог ни бояться, и горевать. До сих пор не могу.
– Мы не вернёмся? – Кира посмотрел на меня как-то беспомощно. Никогда раньше не видел его таким. И позже тоже. Я покачал головой. Кара права – нас не отпустят. Мы все здесь сдохнем, по одному. – А знаешь. Пошли отсюда, парень. Ты как хочешь, а нам пора идти.
– А мы сможем? – Я кое-как сел, рядом сразу же образовалась Кара. Её почему-то тянуло к нам, хотя она давно могула уйти.
– Кара прячется уже не один год, она нас проводит. – Кира говорил уверенно, убеждённо. Думаю, на самом деле он боялся и сомневался. Только потом я понял, сам он уходить и не собирался.
Нам едва удалось уговорить Лару. Она не хотела уходить, говорила, что ещё немного, и она обязательно найдёт его следы. Наверное, мы уже понимали тогда, но смириться не могли. Если бы у меня оставался транквилизатор – вколол бы ей и потащил силой. Может, тогда и получилось бы. А Кара хихикала, сидя в углу комнаты и слушая, как мы ругаемся.
Когда Лара вышла из дома, заявив, что видит дядю, мы поняли, что просто уходить уже поздно – надо бежать. Кира собрал вещи по-минимуму, только чтобы хватило. Мы шли ночью и прятались днём – так сказала нам Кара. Она находила нам места, останавливала и уводила от погони. Город тащил нас обратно. Мне стали сниться кошмары, я слышал голоса – сначала во сне, потом и наяву. Они звали, обещали, уговаривали. Там были голоса Макса и Лары. Они говорили, что ждут. Но я знал, что это ложь. Ни Лары, ни Макса больше не было. Остались только Кира и Кара. А я ведь думал, что жить не смогу без неё, был уверен – если с ней случится тоже, что с Люс – не выдержу. У всего есть предел прочности, и у психики тоже. Моя отказалась всё это принимать уже давно. Голос живого Киры оказался сильнее. Признаю, без него я бы не смог.
Мы шли очень долго. Сам не знаю, мне показалось – не меньше месяца. Дни и ночи слиплись в постоянную свистопляску сумрака. Я слышал голоса почти всё время, под конец даже чётче и громче, чем голос Киры. Он тоже их слышал, я знаю. Интересно, Люс там была, или Каре всё-таки удалось её спасти? Я не мог спать. Они всё время пробирались в мои сны. Я чувствовал их внутри себя и не мог отделаться. Они и сейчас где-то там, мне так кажется, особенно во сне.
К тому времени, как мы дошли до края города, я едва мог сознавать, кто я, и что со мной происходит. Внутри я, кажется, был таким же, как окружающий нас пейзаж – пыльный, мёртвый, заваленный ржавыми ненужными воспоминаниями. Они отстали от нас совсем немного, и готовы были догнать в любой момент. На открытой местности от них было не сбежать.
– Знаешь что, Натан. Иди давай, я их отвлеку. – Кира тогда улыбался, и мне казалось, действительно искренне. Он хотел остаться, хотел умереть не зря. Хотел быть там, где Люс. Как там говорят – за тобой даже в ад? Это был как раз тот случай. Любил Кира как герой из книг. И жил также.
– Я не брошу тебя. Пошли вместе, мы успеем! – Я сам не верил в то, что говорил. Знал, что не сможем. Но бросить последнего из друзей было выше моих сил. А Они следили за нами, жадно и весело.
– А ты, Кара, пойдёшь с ним? – Кира повернулся к девушке и впервые за долгое время заговорил с ней. Это могло значить только одно – он смирился с тем, что останется здесь.
– Нет. Мне не уйти. Я могу жить только здесь. – Кара улыбнулась по-детски искренне и чисто. Разве кто-то в здравом уме мог улыбаться так, стоя посреди ада в окружении ревущих и жаждущих твоей плоти демонов? Ей действительно некуда больше было идти в этом мире. – Хочу персиков. Я ведь была полезной?
– Очень. – Рассмеялся Кира и скинул с плеч рюкзак. Он принёс сюда одну банку, чтобы отпраздновать помолвку, и так и таскал её с собой. Забрал её потом со стола и вернул в рюкзак. – Держи. Заслужила.
– Кира. – Я ничего не мог сказать, только обнял его. Этого придурка было не переубедить, я и сам не хотел уходить. Если уж оставаться, то вместе.
– Не дури, Натан. Ты должен уйти. Не ради нас и не ради себя. Не позволяй никому больше сюда приходить, слышишь? – Кира был серьёзен. Я сообразил не сразу, только потом дошло. Всё-таки хорошо иногда, что я такой тормоз. – Не надо их кормить.
– Ладно. Я понял. – Я кивнул. Да, надо остановить их. И тех идиотов, что тащатся сюда, как мы, и гибнут.
Что я мог ещё сказать тогда? Только обнять ещё раз. Уходя, я плакал. Кира насвистывал что-то бодрое, возвращаясь в город, на свою последнюю битву. Я слышал звуки этой битвы – завывания, грохот, визги. Видел отсветы вспышек у меня за спиной – они отражались в стёклах ржавых машин. Кира задал им всем жару. И я слышал крик. Его крик. Дикий, почти лишённый человеческого. Я всё равно хочу верить, что Кира жив, что он там, всё ещё сражается. Мне всё равно, даже если это ложь. Если бы кто-то и мог, то только он. Он – тот, кто всегда сражается до самого оконца. И после конца – тоже.
Я вышел к нашим машинам совершенно измождённым. Во мне не осталось сил, только последний приказ Киры. Я едва не прошёл мимо джипов. Не помню, как дотолкал один из них до того места, где он завёлся. Граница отодвинулась ещё дальше – единственное, что я тогда осознал. Потом я едва не угодил в яму, когда выезжал – я уже несколько лет не водил, а руки тряслись. Я ехал, пока были силы держать руль. Потом остановился и вырубился. Не знаю, сколько я проспал, но мне почти ничего не снилось. Они не отпустили, я знал это, просто отошли в сторонку на время. Они никогда меня не отпустят. Потом была полиция, объяснения, следствие. Их смерть признали несчастным случаем. Были похороны, чужие друзья и родные. Были бесконечные приёмы у психиатра, истощение, нервные припадки и долгий больничный. Я никому не рассказал всего. Вообще почти ничего не рассказывал. Они не дали бы мне, скорее всего. Я и не пытался. Думал, не придётся. Я опять ошибся, ничего не поделаешь. Но мне почти уже всё равно.
Я сидел на всех мыслимых форумах, уговорами и угрозами, убеждениями и ложью отговаривал людей идти туда. У меня получалось. Я высмеивал, шутил, злорадствовал. Это сработало даже лучше. Шли годы, и я успокоился. Я не стал бы рассказывать всего этого, но сегодня утром я почувствовал толчок. Потом воздух стал неподвижным, и появилось ощущение отчаянья, непоправимого изменения. В обед это произошло снова. Я не смог ничего изменить, может быть, даже сделал хуже. Не получая своих жертв, ОНИ пришли за ними сами. Это конец. Я хотел предупредить. Там ад. Я видел его. И я оттуда не вернулся. Я просто продолжаю сражаться в этом рушащемся мире. Мире, в котором были консервированные персики. Мире, который я так любил.