Развод. Навсегда не твоя

1

— Это конец, Соболев, — роняю безжизненным голосом. — Сегодня я подала заявление на развод. Тебе нужно будет заехать в ЗАГС и поставить свою подпись.

Никогда не называла его по фамилии. И это дается с диким трудом и тяжестью в сердце.

До чертиков непривычно звучит.

— Что ты сделала? — переспрашивает он, явно шокированый такими словами.

Так и застывает посреди гостиной, в которую совсем недавно мы выбирали новую мебель.

Долго спорили о том, какой диван будет лучше смотреться. Черный или бежевый.

Выбрали черный, как хотел он, обосновывая тем, что когда появится ребенок, я буду рада, этому выбору.

Это воспоминание полоснуло ножом.

Хочется истерично рассмеяться. Все планы на будущее теперь собственноручно перечеркиваю одним махом.

А точнее одной подписью.

— Я сегодня не буду собирать вещи, — пялюсь в одну точку, ощущая будто эти слова говорю совсем не я. — Заеду за ними завтра, или в другой день, когда ты будешь на работе.

Пыталась сделать это целый день, пока он не вернулся домой, но лишь села посреди комнаты прямо на пол, обняла себя за колени, уткнувшись в них лбом, и просидела так несколько часов.

— Что ты мелешь, Олесь? — пытается держать себя в руках, говорит спокойно. Но я отчетливо вижу, как сжаты его кулаки и напряженно ходят скулы на лице.

Он жутко зол. Его Олеся я слышу крайне редко и оно разительно отличается от привычного «малыш».

Представляю, что больше никогда в жизни от него этого не услышу и дурно становится. К горлу подступает ком, а к глазам слезы.

Но не плачу. Выплакала все вчера и сегодня, когда выходила из ЗАГСа.

— Ты можешь объяснить, что случилось? — с напором спрашивает, обжигая холодным взглядом. — Что за очередные заморочки?

Его слова обжигают. В разы увеличивают обиду внутри меня.

Он ничего не знает.

Не может даже подумать о том, что я месяц не могла придумать, как сказать ему о беременности.

Не представляет, что я пережила вчера, когда у меня открылось кровотечение и я добиралась в больницу.

Сама.

Не смогла дозвониться до него, потому что он не брал трубку, а вечером, когда вернулся домой, сказал, что был завал на работе.

Он даже не догадывается, что я видела его вчера.

В той самой больнице, в которую приехала сама.

В той самой, где мне сказали, что у меня выкидыш и заверяли, что на таких ранних сроках это бывает часто. Успокаивали и убеждали, что в будущем все будет хорошо. Никаких проблем с зачатием не возникнет.

А я ревела и не знала, что ранило меня сильнее.

То, что ребенка, о котором я не успела рассказать мужу, уже нет.

Или то, что я только что видела этого самого мужа с другой девушкой.

Он помогал выйти ей из кабинета травматологии, придерживая за руку.

А потом, дома, просто взял и соврал.

И это сам Соболев, черт его дери.

Который больше всего в жизни ценит и уважает честность.

И было бы лучше, если бы я не знала, что за девушка была рядом с ним вчера.

Вот только я знаю.

И от этого еще больнее.

— Я все сказала, — сухо отрезаю я и направляюсь в прихожую. — Не затягивай, пожалуйста. Хочу как можно скорее вернуть себе свою фамилию и избавится от твоей.

— Это твое окончательное решение? — он напряжённо скрещивает руки на груди, следуя за мной, а потом облокачивается спиной в стену, продолжая сжигать меня своим взглядом. Испепелять до тла.

Я не понимаю, какие чувства преобладают во мне.

Изводящая, вопящая обида и мысленный крик о том, что я достойна большего и лучшего.

Или это необоснованное желание, чтобы он сейчас удержал меня, никуда не отпустил. Сказал, что я только его.

Глупо и бессмысленно.

Я ведь все равно уйду.

Не смогу дальше вновь и вновь упираться в нее.

Именно её присутствие в нашей жизни испортило все. Выворотило, перемешало и перечеркнуло.

Именно из-за нее случился выкидыш, о котором он уже никогда не узнает.

Я не расскажу. Какой в этом смысл если он снова предпочтет поверить ей, а не мне?

Я так долго пыталась что-то изменить. Исправить, прикладывая все свои силы.

Но это финальная точка моего терпения и нашего брака.

— Абсолютно, — утвердительно киваю головой, попутно обувая кроссовки.

— Оставайся, — твердо просит он и я уже собираюсь отнекиваться. — Уйду я. Переночую в гостинице, пока ты не успокоишься.

Очередной упрек? Считает, что это просто очередная истерика?

Его «гостиница» меня веселит. Я предполагаю, где его с распростертыми объятиями приютят на ночь.

— Не стоит, — останавливаю его. — Я не хочу здесь быть. Все здесь мне противно.

Это последнее что я говорю, прежде чем выйти за дверь.