Реабилитация

49.

И они ждут Прекрасного Принца, вбив себе в голову этот дурацкий рекламный образ, который плодит неудачниц, будущих старых дев и мегер, потому что счастливыми-то их сделать может только мужчина, далекий от совершенства.

Фредерик Бегбедер.

Стоя перед раковиной в уборной больницы, я яростно выскабливала засохшую кровь из-под ногтей. До сих пор не верилось, что она это сделала, а ведь я и до того встречала много сломленных людей. За одним разительным исключением, большинство из них сами цеплялись за жизнь, а оставшиеся мне хотя бы не мешали отгонять от них смерти. 
Размышляя об этом, я надломила пару ногтей, и казалось, стирая ее кровь, я превращаю в кровавое месиво свои руки. Но как не храбрись, а к этому я была не готова. Слишком во многие ужасающие последствия могут вылиться эти мои решения. Начиная с того что больницу лишат лицензии, и переходя к более мелкому – увольнению меня, Корсакова и Вознесенского, как заведующего этим дурдомом.
- Виктория Юрьевна?
Одна из медсестер принесла мне сменный халат и рубашку. Слава Богу, таковые всегда хранились в моем шкафчике, на случай чего. Вот они и пригодились на этот самый случай.
- Спасибо, Катя.
Я должна была сделать выражение лица беспристрастным, не хватало еще мне вызывать подозрение по поводу своей благополучности и в том, что все эти стрессы могли повредить мне, у своих людей.
Но сил не было….
- Вам что-то еще нужно?
Да! Нужно! Мне нужно, чтобы маленьких девочек не насиловали, чтобы люди не болели тем, что проедает их изнутри, мне нужно, чтобы не было такой жестокости, которая калечит. Мне слишком многое нужно от мира, который меня уже не слышит.
- Нет, спасибо. Со мной все хорошо!
Я должна была сказать эти слова вслух. В первую очередь для того, чтобы самой в них поверить.
- Девочку жаль, - сказала она с задумчивым лицом.
А у меня возникло желание ударить. Сейчас ей жаль ребенка, но где же она была, когда Злата не своим голосом кричала при визите отца. Да, и не мне ее за это осуждать, первым делом не удостоверившись, что девочка в порядке, я занялась абсолютно не нужным разбором полета с персоналом.
Так что, по сути, никому из нас не жаль других, все отвечают лишь за себя.
- С ней тоже все будет хорошо.
Я отвернулась. Сейчас мне меньше всего хотелось, что бы кто-то занимался анализом моего поведения. Любое ошибочное слово, пометка в истории болезни, уже не говоря о действии, может навредить Злате. Я врала про ее последний шанс, когда разговаривала с девочкой, если бы это было необходимо, я бы еще бесчисленное количество, раз спасала ее жизнь. Она заслуживает это, куда более, чем все остальные.
- Кать, что-то еще?
Похоже, я становлюсь изгоем и объектом насмешек в своем собственном отделении. Да что уж там, наблюдая за своими метаниями со стороны, я бы и сама насторожилась.
- Нет, нет, - быстро проговорила девушка, и собралась уходить.
- Катя, - окликнула я ее, - если Корсаков спросит, не видела ли ты меня, ты меня не видела, хорошо?
Ее бровь красноречиво взметнулась вверх. Но я знала, что она согласиться. Екатерина Рыжикова уже, который год, без взаимности влюблена в голубоглазого красавца и об этом знают все, в том числе и сам Лекс.
- Конечно.
Ажиотажный блеск в ее глазах, держу пари, она поверила в то, что у нее вдруг, нежданно-негаданно появился шанс.
- Спасибо.
За ней захлопнулась дверь, а я лишь уперлась горячим лбом в холодное зеркало. Это не беда, повторяла я про себя. В этой жизни есть вещи и по хуже, а это не беда.
Зазвонил мобильный. Лишь вынимая его из кармана, я заметила, как дрожат мои руки. Нужно что-то с этим делать, иначе я поседею в двадцать пять лет.
- Да.
И мне даже удалось улыбнуться.
- Я жду внизу.
Всего несколько звуков, а с моей души махом катится тяжелый монолит.
- Уже выхожу.
Отражение в зеркале, заставляет сказать спасибо родительским генам, которыми я в наглую пользуюсь, ничем особо больше не подкрепляя эффект.
Тонкая фигура, слегка бледноватая кожа, но она предает мне не болезненный, а скорее чуть светящийся вид. На красивом лице большие зелено-серые глаза, умело их подкрасить, и они кажутся почти кукольными. Россыпь маленьких рыжих веснушек на щеках и пазухах носа. Полноватая нижняя губа, при этом, кажется, что уголки губ всегда вверх, хоть я и не улыбаюсь. Маленькие ушки с аккуратными золотыми винтиками по три в каждой мочке. Такой же миниатюрный золотой крестик на шее. Волосы сильно отросли с моих причуд в Германии и теперь щекоча, упирались в углы ключиц. Их цвет от природы был шоколадным, а умелые руки стилистов по моей задумке добавляли в него медовых прядей. Сейчас вся эта копна была перехвачена резинкой в небрежный хвостик на затылке. Было душно и так положено в отделении. 
Была ли я красивой?
Не на столько, чтобы считать это чем-то важным, но вполне, чтобы и за это меня любили. 
Помню, впервые Корсаков предложил мне переспать, потому что я была сексуальной и дерзкой, на его взгляд отличный коктейль, для отношений без обязательств. И как же удивился мой учитель, получив отказ, настолько резкой форме, что последствия отголосками отражаются и в эти дни.
Из отделения я выходила с бокового входа, лишь для персонала. Так было меньше вероятности столкнуться, с кем бы то ни было. Сейчас разговаривать я ни с кем не хотела, а если хотя бы еще один человек поинтересуется в порядке ли я, я действительно поверю в то, что совсем, АБСОЛЮТНО нет.
Передвигаться без машины, вследствие травмы было неудобно, но так даже лучше, я могла заставить уставшую себя прогуляться по вечернему городу. На что в обычное время не было ни желания, ни сил.
Выходя из-за угла здания, я уже предвещала, как хорошо будет вновь увидеть Егора и хотя бы на несколько секунд, забыть о своих неприятностях и переживаниях. 
Я говорила, что видимо много хочу от мира? Так оно и было, потому что рядом с фигурой парня, стоял отец Златы Пуховой и его состав телохранителей.
Ненавижу! 
Яркой волной пронеслось в моей голове. Как же я ненавижу и презираю людей, злоупотребляющих своей властью.
- Вика, - глядя в мое лицо, улыбка парня сменилась на непонимание, а потом и вовсе стала сходить на нет.
- Виктория Юрьевна, рад снова видеть вас.
Теперь я начинала понимать, почему этот человек такой знаменитый адвокат и так часто выигрывает дела. За ним гнались сами адовы черти и, похоже, когда то догнали, заключив мировую на их условиях.
- А я нет!
Мой грудной рык, не укрылся от амбалов стоящих у его плеч, и они вновь двинулись в мою сторону. Неужели действительно думали, что я владею знанием какого-то тайного единоборства и сейчас накинусь на их босса с кулаками? Да, я бы ни в жизни, не испачкала о подобного человека свои руки, которые, по сути, были моим инструментом и служили заработку хлеба для себя и семьи.
Надо отдать должное, Егор тоже сделал шаг, в мою сторону вставая между мной и ими. Мой храбрый, хоккеист!
- Что здесь происходит? – негодуя, повышая тон, произносит Егор.
Уважаемый, адвокат Пухов, меня пыталась пугать сама смерть, что до вас, так у вас нет никаких шансов.
Моя маленькая холодная ладонь с поломанными ногтями и несколькими кровоподтеками скользит в большую и теплую руку Егора.
- Ничего, чтобы требовало нашего внимания, пойдем.