Реабилитация

53.

 Любовь — это боль и мука, стыд, восторг, рай и ад, чувство, что ты живешь в сто раз напряженней, чем обычно, и невыразимая тоска, свобода и рабство, умиротворение и тревога.

Сомерсет Моэм, "Театр"

 Раздался телефонный звонок, а я все еще судорожно сжимала пальцы и пялилась в одну точку на диване, где минуту назад сидел Александр Корсаков. Пытаясь выжечь взглядом его энергию из пространства вокруг, как злокачественную опухоль.
- Извините, - казалось неуместным сейчас решать свои дела при учителе, потому я вышла из кабинета и лишь там ответила на вызов - Да, Егор.
- Ничего не хочешь мне рассказать?
Открытый вызов в голосе парня был редкостью, и только вчера вечером было все хорошо, а об увольнении он знать не мог.
- Что-то случилось?
- Можно и так сказать, проверь почту, Вик.
Он отключился, не сказав больше не слова. Либо сегодня мир идет на меня с войной, либо я слишком остро на все реагирую?
Пальцы бегло запорхали по приборной панели и, обновив почту, я раскрыла присланный Егором файл. Телефон выпал из моих рук, просто чудом не разбиваясь о кафельный пол в дребезги. От увиденного в голове помутилось. Фото. Много фото, на одних Алекс обнимает меня у подъезда моего дома, на других целует в губы, ракурс подобран так успешно, что его утренний поцелуй здесь кажется куда более страстным даже для меня самой, на третьих я сажусь к нему в машину, и чему-то улыбаюсь. И на каждом фото проставлено число. Сегодняшняя дата!
Пожалуй, этот удар Алекса, пробил мою броню насквозь.
Подобрав телефон, я набираю номер Егора, еще не сообразив, как буду оправдываться, но точно уверенная, что нельзя оставлять это просто так. 
- Да?
В голове все было туманным, пустым и далеким. Но как не странно звук его голоса прогонял эту дымку, давая хоть немного здраво мыслить.
- Эти снимки настоящие?
О, да! Настоящее быть не может.
- Да, но как бы нелепо это не звучало, все было не так, каким оно выглядит. С утра мою машину разбили, и я позвонила Корсакову, потому что была уверена, что машину разбили по поручению Пухова, а они друзья. Я не целовалась с ним, это такой милый ракурс, что у самой возникают сомнения. В машину я села только потому, что мы опаздывали. Клянусь, если бы я знала что так выйдет, я бы на метры не подошла к этому подонку!
Сердце дернулось, еще никогда я не говорила об Алексе в таком ключе.
- Подонок?
Выдохнула.
- Из-за него уволили меня и Вознесенского.
- Не понимаю.
Я и сама не понимала. Я не понимала, как теперь буду помогать семье, как помогу пожилому учителю, для которого это удар ценою в жизнь. Не понимала, как буду смотреть в глаза всем тем людям, которых я оставляю в отделении на попечение не таких хороших врачей. А если думать о Злате и том, что девочка наверняка почувствует себя в очередной раз брошенной, сердце кровью обливается.
- Ну, милый друг так мстит.
- За то, что ты его бросила? Уверена? Он не сильно похож на такого подонка.
А вот в этом я была уже не уверена. Совсем. 
- Не думай об этом, просто сотри, эти чертовы снимки и если увидишь вблизи Корсакова или Пухова, просто не связывайся с ними, хорошо?
Пожалуйста, согласись, внутренне молилась я. Если через меня навредят еще и Егору, то я не уверена в том, что не накинусь с кулаками на причины моих бед.
- Хорошо. Тебя из больницы забрать?
Я посмотрела на часы, оставалось не больше двух часов до конца рабочего дня, и я не имела права не воспользоваться возможностью передать свои дела единственному человеку, за работу которого могла бы теперь поручиться.
- Давай, встретимся дома. Мне нужно….
- Не оправдывайся, я не поверил в это, даже когда увидел снимки.
- Спасибо.
Собрав кучу папок и почти судорожно распечатывая рекомендации и план лечения, я не любила делать что-то наспех, но сейчас это было меньшим, что я могла сделать для своих пациентов. Хватило ума почистить все компьютерные файлы и за каких-то десять минут собрать все свои вещи. Упаковывая органайзер, я была настолько зла и одинока, что тот полетел в ближайшее мусорное ведро, а вслед за ним и другие вещи, многие из которых привозил мне Корсаков из поездок.
- За что ты их так?- решил пошутить вошедший в ординаторскую Олег, но увидев мою реакцию, быстро стал серьезным, - так значит, это не слухи?
- Про мое увольнение, нет. Послушай, я видела твои работы, ты не плохой врач, если станешь серьезнее, многого добьешься. Я просто надеюсь, что ты сможешь противостоять этой системе, держи, - я протягиваю ему распечатанные документы, - это мои пациенты. Особенно удели внимание Злате Пуховой, она не подпускает к себе мужчин, но скажи ей, что ты мой друг. И я тебе доверяю.
Очевидно, в моих глазах было столько мольбы, что парень и не думал шутить с этим, или отказываться.
- Польщен.
Ямочки на его щеках, делали его вид почти детским, но я действительно верила в то, что этот парень не подведет меня.
- Послушай, - я подошла к нему настолько близко, что носки наших туфель почти соприкасались, - Корсаков новый заведующий, он не терпит конкуренции, будь умнее, просто помогай этим людям. Или сразу уходи отсюда, но не думай даже мериться с ним силой, он уничтожит тебя и твою карьеру, пикнуть не успеешь!
- И почему мне не кажется, что это не исповедь брошенной женщины?
- Тебе решать, папки убери с глаз подальше, ему это не понравится. Была рада, знакомству, - я пожимаю его крепкую, не смотря на телосложение ладонь и собрав оставшиеся вещи, ухожу не оглядываясь. 
Мне давно стоило понять, что эту ступень в жизни, пора перешагивать. На удивление, весь встречающийся персонал, желал мне лишь добра, а в лицах некоторых, я даже видела сожаление. Что и не говори, я любила каждого из этих людей, они послужили моей душе и личности хорошим развитием.
У палаты Златы я стояла, по меньшей мере, пять минут, но так и не смогла зайти, мне так не хотелось ранить девочку еще больше. 
- Уже собралась?
В миг, такой короткий, счастливый миг, я позволила себе вспоминать Алекса таким, каким знала его долгие годы. Его запах, когда я падала к нему на грудь, рыдая от потерь, как смеялась у него на плече, когда что-то получалось, его теплую ладонь, поддерживающие изгиб моей спины, давая уверенность в себе.
Всего миг….
- Да, Лекс. Собралась.
Я не могла смотреть в его глаза, хоть сама и не была виновата. Просто мне казалось, что если я не увижу в их отражении злодея, я вновь поверю в то, что могу спасти его душу. А я не могла, никто бы не смог, если бы человек не захотел сам, а Алекс не хотел быть хорошим.
- Хоккеист получил фотографии?
Провокация. Но я училась у лучшего, Лекс!
- Да.
- И, конечно же, поверил тебе? Как и я верил, в то, что ты такая вся честная, и открытая, надевала мое кольцо на палец.
- Что изменилось? Ведь там, в больнице, когда Егор был на рентгене, ты отпустил меня с миром. Что заставило мстить тебя потом, Лекс?
- Я пришел домой и напился. Трахал баб на право и на лево, занимался благотворительностью, впахивал на работе. Но ничего Волкова, слышишь, ничего не помогало. А теперь мне легче, мне легче видеть, как и ты жаришься на моем медленном огне!
- Чем больше ты пытаешься меня уничтожить и сжечь, тем сильнее я впитаюсь тебе под кожу!