Ребенок бесплодной женщины

Ребенок бесплодной женщины

  - Надо делать аборт. Пока не поздно. Ты что не понимаешь? - настойчиво убеждал мужской голос. Не дождавшись ответа, голос продолжил:

  - Ну, Оксаночка, подумай сама: мы живем с твоими родителями, и, хоть и работаем с утра до вечара, не можем даже снимать квартиру, не то что купить.

  - Но я не могу вот так взять и просто сделать аборт! Не могу! Это значит - убить его, - женский голос задрожал. Послышался плач.

  Уже в который раз я слышу этот бесконечный разговор. Оксана -  моя мама. Я сижу у нее в животе. Мне тепло и приятно плавать внутри нее. Мне нравится слушать, как стучит ее сердце и как что-то журчит в ее животе. И, если бы не эти разговоры снаружи, моя жизнь текла бы легко и беззаботно.

  - Ксюша, - продолжал свою дуду мой отец, - мы обязательно родим себе ребеночка. Просто позже, - голос зазвучал вкрадчиво, с мурлыкающими, кошачьими интонациями. На меня что-то надавило. Это Олег (моего отца завут Олег) обнял мою мать.

  Мама понемногу поддавлась уговорам отца и мне становилось грустно. Год назад я уже слышал точно такие же разговоры. Тогда Оксана сдалась и согласилась на аборт. Мне было 11 недель. Я не хочу вспоминать тот день, когда меня убили в первый раз. Похоже, что и в этот раз меня тоже убьют. Но все, что я мог сделать - это слушать бесконечные разговоры и ждать. Хотя нет, мы - дети, кое-что можем. Например, мы сами выбираем себе имя. Я его себе уже выбрал. Если меня родят, то мое имя будет Эль. Я нашептал это имя маме, когда она спала. Утром она встала  и сказала папе: "Мы назовем его Эль! Это почти твое имя, Олег". Мой отец тут же завел нудный и ни чуточки не интересный разговор, что не надо ни эля, ни шнапса, ни другой бодяги. Мне тогда стало так больно и страшно, что я горько зарыдал. Мама тут же почувствовала себя плохо. Мы - дети, сильно влияем на своих родителей. Особенно на мать. Если нам плохо, то мать это сразу чувствует. Я сглотнул набежавшие слезы и представил, что меня все-таки родят и я обниму свою маму и папу.. Мне опять стало хорошо и спокойно. И тут же моей мамочке стало легче.

  Своими разговорами они часто заставляют меня страдать, но мне нельзя чувствовать себя плохо, так как мое состояние тут же передается маме, а я хочу, чтоб ей было хорошо. И лишь иногда, по ночам, я позволяю себе плакать от боли и страха, что они не захотят меня родить. В такие ночи Оксаночке снятся кошмары.

  Когда, год назад, они в первый раз убили меня, я сначала превратился в черное облако. Только так можно пережить смерть. Точнее, смерти нет, есть переход и перевоплощение. Превратившись в черную энергию, я еще неделю облаком висел над больницей, где лежала моя мать и брал на себя часть ее боли и страдания.

  Затем я растворился и очутился в Большом Белом.  Мы называем это место "Приют". Тут живут души, которые ждут своего воплощения. Если душа прилетела в Большое Белое после Полного Цикла, то о своей прошлой жизни она ничего не помнит. Полный цикл - это когда жизнь прервалась по естественным причинам - от старости. Человек просто угасает и превращается в черную энергию, которая уносится в Черную Дыру галактики М 87. В этот момент в Большом Белом появляется новая Белая Энергия. Это та же энергия, что улетела в черную дыру, но она лишена памяти и опыта прошлой жизни.

  В отличии от этих Белых энергий-душ, есть души белые, но с сероватым оттеннком. Когда я попал в Большое Белое после аборта, у меня был именно такой цвет. Этот цвет имеют души тех, кто преждевременно ушел из жизни. По причине аборта (как я), убийства, болезни или несчастного случая. Такие души не поглощаются черной дырой, поэтому сохраняют память и опыт прожитой жизни. Здесь, в Приюте, мы ждем следующего воплощения. Обычно душа сама выбирает родителей и время, когда воплотиться. Но те, кто вернулся в Большое Белое преждевременно, лишены этого выбора. Я очень просил Верховного Распорядителя вернуть меня к Оксане и Олегу. Верховный Распорядитель - это просто безмолвный голос, который звучит, когда ты задаешь беззвучный вопрос. Он долго (17 тысяч лет) отказывал мне. Хотя время не имеет здесь никакого значения, иногда оно идет вперед, как обычно, иногда - назад, а бывает, что оно вообще застывает. Я продолжал безмолвно просить. В какой-то момент раздраженный голос сказал: "Оксана стала бесплодной после того аборта".  Я смиренно продолжал просить. После паузы голос неслышно сказал: "Ладно, ты отправишься к Оксане, но помни: если тебя убьют и в этот раз, то ты уже не сможешь так просто вернуться сюда. Ты будешь поглощен Черной Дырой и вернешься не раньше, чем через 100 миллионов лет, если вообще вернешься..."

  И вот я опять сижу в Оксане, и мой отец ведет те же разговоры, что и год назад, и дело идет к тому, что меня опять убьют и на этот раз практически навсегда. Чтоб как-то отвлечься от невеселых мыслей, я думал про свое красивое имя, представлял, как мама меня зовет, высунувшись в окно: "Эль, сыночек, уже поздно, иди домой". Как я уже сказал, имя ребенок выбирает себе сам и нашептывает его своей маме. Бывает, что отец вмешивается и настаивает на своем варианте имени. Но имя, которое выбирает отец, идет от головы, не от сердца, и, если ребенка таки назовут именем, которое предлагает отец, то это плохо: ребенок не чувствует это имя как свое. Конечно ребенок привыкнет и к этому имени и будет откликаться, но это дезориентирует его и часть своей силы, которая приходит с именем, безвозвратно теряется.

  Шли дни, Оксаночка записалась на йогу для беременных, начала принимать необычные позы, которые заставляли меня кувыркаться и смешно бултыхаться. Мне нравилось это мое новое развлечение. Мама также начала медитировать, и мне стало совсем хорошо, в уме мамы протекали лишь редкие мысли, которые уплывали как облака и ничего не омрачало меня. Но по вечерам, когда Оксана и Олег возвращались домой, все начиналось сначала: аборт, деньги, ссора. Потом все стихало, они потихоньку мирились, и Олег начинал ритмично давить на маму и меня, так что меня бросало из стороны в сторону.