Рецепт семейного счастья

Рецепт семейного счастья

    Здравствуйте, уважаемые читатели!
    Меня зовут Даша, и я бы хотела рассказать вам историю про мою семью. Моя бабушка, Авдотья Никитична, при жизни любила записывать разную информацию в блокноты. Услышит она что-то про сад по телепередаче, расскажет ли ей соседка о новом рецепте малосольных огурцов, наткнётся она на статью в газете - всё записывает в блокноты.
     В детстве, я любила у неё гостить. Рано утром выйду за двор, а там, недалеко виднеется речка. Подойду я к речке, там всегда паслись коровы, покормлю Зорьку и побегу обратно до бабули. А она уже молочка нальёт, оладушек приготовит. Каждый вечер мы ходили с ней к соседке - Вере Петровне. К ней приезжал погостить внук Ванька. Мы с ним играли в прятки и догонялки. Как хорошо мне было!
Уже два года, как бабушки не стало... Я поехала в её дом, чтобы подготовить его к продаже. Прибирая в шкафу, я обнаружила разные тетрадки: толстые, тонкие, с цветочками, животными, а на одной даже был Николай Басков. Я открыла первую тетрадь. На её обложке были нарисованы пионы, много пионов. На первой странице, посередине, было написано большими буквами «Рецепты». Открываю вторую страницу - «котлеты из говядины», третью - «Запечёная картошка», «жульен», «рассольник». На пятой странице я решила взять другую тетрадь. На её обложке нарисован котик, лежащий на заборе. Открываю, там написано «Дом». Пролистав пару страничек, я узнала много интересного про домовых, с чего лучше начинать уборку, как красиво уложить плитку. «Ай, бабушка! Была ко всему готова». - подумала я.
     С этими бабушкиными записными книжечками я провозилась пару часов. Осталась одна тетрадка. На её обложке не было никаких рисунков. Видно, что тетрадка была старая. Перелистываю на первую страницу. Её края заметно пожелтели, иногда были видны редкие непостоянные ряды клеточек. По середине мелким шрифтом было написано «Счастье» и ещё два непонятных слова. Наверно, эта тетрадка находится у бабушки давно, что даже чернила на названии постирались... Открываю вторую страницу, а там лежит фотография. Она была чёрно-белая. Посередине, державшись за руки, стояла влюблённая парочка. Я посмотрела на другую сторону фотографии и увидела подпись: «Миша и я. 1951 год». Мишей звали моего дедушку. Я о нём мало что знаю, потому что его не стало ещё до моего рождения. Как-то странно всё: какие-то непонятные слова, потом эта фотография.
Перелистываю на следующую страничку. Там на самом верху написано: «Память - наш злейший враг и лучший друг». Теперь я совсем ничего не поняла. Как память может быть со всем этим связана? Читаю дальше. «Я увидела Мишу в сентябре 43 года. Была война. Для освобождения нашей деревушки прислали отряд. Немцев они прогнали сразу же. Многие остались невредимыми, но не Миша. Ему прострелили ногу. Я шла с работы и увидела его, лежащим в траве, без сознания. Притащила домой, обработала рану. Как хорошо, что я работаю медсестрой в больнице...» Что было написано дальше, я не смогла разобрать. Открываю следующую страницу: «февраль 43. Я обходила пациентов, как вдруг рядом раздался взрыв. Смотрю в окно - полигон дымится! А ведь там сегодня проверка новых самолётов у Миши. Я сразу же помчалась к нему. Бегу, молюсь, приговариваю: «Господи, только не он...» Подбегаю к главным воротам, а там Миша с отрядом. Стараюсь как можно ближе прижаться к нему. Вижу, а по его щеке слеза течёт. Осматриваю ребят - нет его лучшего друга Саши.»

«24 февраля 43.
После смерти своего друга Миша не выходил на улицу. Всё время сидел дома да пил. Мой живот уже тяжело было скрыть на работе и меня хотели отправить в дикрет.»

«25 февраля. Упросила Мишу сходить со мной за едой. Он надел свою солдатскую шинель, и мы пошли. Денег очень мало, есть нужно за двоих. Пришли мы на рынок. Я спросила у продавца: «А в какую цену рыба?». Он ответил, что по 70 рублей. Целых 70 рублей! Услышав цену на рыбу, Миша повалил продавца на пол и начал кричать на него. «Морадёры! Крадёте деньги с честных людей!» - было слышно на всей улице. Мимо проезжала милиция. Мишу посадили в машину и повезли. Я со всех ног бежала за ними, кричала, просила остановиться. Милиционерам, наверное, стало меня жалко, и они остановились. Умоляла их отпустить его, он же хороший, просто сложный период в жизни... «Не повезло тебе с мужем» - сказал один их них - «Форму позорит». После этих слов они его отпустили. Миша обещал больше не пить».

«Прошло две недели... После случая с полицией ничего не изменилось: Миша всё так же пил, только теперь уходил до друзей. Я не знаю как мы будем жить дальше, поэтому решила пойти к его военному начальству, попросить их забрать Мишу на фронт. Я понимаю, что рискую его жизнью и нашем счастьем, но верю, что когда он вернётся, всё будет совсем по-другому.»

«Через три дня после моего посещения Военного Штаба, Мише пришло письмо о немедленном отправлении для освобождения соседних деревушек, пока он был у друзей. Я заранее приготовила ему одежду и еду в дорогу. Когда он вернулся, я отдала ему письмо и дала припасы. Он обрадовался, что его забирают, но затем его выражение лица резко преобразилось...
- Хочешь меня быстрее с дому выгнать? - неожиданно спросил он.
- Нет, Мишенька, что ты, - ответила я.
- Тогда говори: ты просила, чтоб меня забрали? - его лицо было нахмуренно. Я не хотела от него что-то скрывать и всё рассказала. После моей исповеди, он молча взял вещи и ушёл.»

«Прошёл месяц с его ухода. Ни весточки, ни письма, ничего от него не было. Я уже места себе не нахожу. Пришло время рожать.»

«Назвала сына Алёшенькой. В честь моего папы...»

«В начале июля Миша воротился. Как увидела его в калитке, сразу побежала на встречу. Целую, обнимаю, плачу. Он меня простил. От былой обиды не осталось и следа. Зашли в дом, Миша сразу побежал смотреть на сынишку. Плачет, сюсюкается с ним.»