Рэденик. История Карамана

Пролог

Я возвращался домой, на разрушенную войной родину.

Родина молча ждала меня. Ждала, что ей вернут прежний вид, что над ней взовьются прежние флаги.

Морской ветер дул мне в спину, проникая под одежду и пробирая до дрожи. Я стоял на палубе корабля «Стальное жало» и жадно вглядывался вдаль. Никакой холод, никакая темнота ночи не задевали моего сердца так, как освещенные угасающей луной очертания моего родного острова.

Приближаясь к берегу, мы взяли рифы — уменьшили площадь парусов на обеих мачтах на треть, чтобы снизить скорость сближения. Ветер, как назло, заходил в нашу сторону и капитан лавировал, подбирая нужный курс.

Команда слаженно работала, каждый знал своё место и своё дело. Полковник Нортемий, разбуженный всего полчаса назад, бодро стоял на ногах, демонстрируя отличную армейскую выдержку. Он отдавал распоряжения по сходу на берег своим адъютантам. Я не слышал его голоса отсюда, но видел в его сдержанных жестах уверенность.

До спуска шлюпок на воду ещё было время и я вновь погрузился в омут воспоминаний. Стоя на его краю, я не решался заходить глубже, но лица родных затягивали меня.

Лицо матери, милое, с морщинами и проседью в волосах. Его мягкие теплые черты нисколько не изменились с самого детства, лишь слегка истрепались. Я помню, она любит запах свежей сирени. В цвету ли сейчас сирень? Было бы хорошим подарком к возвращению. Интересно, как там мама?

Мои младшие братья, Лен и Ригон, всегда радовали её, отвлекая шутками и песнями от невзгод и усталости. Они росли молодцами, помогали по дому, хотя иногда и сбегали из него. Я понимаю их, сам был таким же. Интересно, как они там?

— Сержант Кан? — позвал кто-то справа, тронув за локоть.

Я обернулся и встретил взглядом рядового Сегиду.

— Пора? — спросил я.

— Нет, пока нет, — он покачал головой, вставая рядом у борта, — Волнуетесь?

— Волнение — плохой друг солдату, — ответил ему заученной ещё в учебке фразой, — Но да, не без этого.

Он покивал и вздохнул. Мы с ним познакомились только на корабле после отплытия и ещё плохо знали друг друга. Но, несмотря на это, я сразу догадался, о чём этот вздох.

— Твой первый поход? — спросил его.

Он снова кивнул. Он молчал, но это молчание говорило мне о многом. Когда я покидал родные края, меня обуревал ураган противоречивых чувств, от волнения и страха до восторга и… надежды?

— Откуда родом? — поинтересовался я.

— Из Велена, — сказал он и тут же пояснил, — Это на Радиме.

— Велен? Ни разу не слышал.

— Северный берег. Там гористая местность, своего порта нет. Вот никто о нас и не знает.

Он усмехнулся и вместе с тем расслабился. Мне вспомнился вопрос, который я хотел задать ему ранее, но случай представился только сейчас.

— Судя по имени, ты из богачей, так? — заметил я.

— Так, — в голосе появилась усталость. Видимо, я не первый, кто интересуется.

— И чего тебя в армию потянуло?

— Отец уговорил. Сказал, что в семье все мужчины офицерами становились. А стать им можно, только дослужившись. Пройдя огонь, воду... Что-то там ещё...

— Медные трубы?

— Может и их, да, — согласился он и сказал уже тише, — Нет бы купил должность, как все делают. Сидел бы в штабе писарем да горя бы не знал.

— Писарей полно, — проворчал я в ответ, — Стране бойцы нужны, а не штабисты.

— Да, я понимаю, — он тут же поднял ладони, сдаваясь, — Даже и не спорю.

Мне его увиливание не понравилось. И, судя по всему, это отразилось на моём лице.

— Я раньше так думал, пока учебку проходил, — оправдался Сегида, — Сейчас-то из меня эту дурь выбили.

— Ну-ну.

Прохождение курса молодого бойца меняет человека, конечно. Но ничто не может отразить его характер лучше первого сражения. Сейчас Сегида ещё молод и несёт чушь. Надеюсь, в нужный момент она не ударит ему в голову.

В имени Сегиды три слога, что могут позволить себе лишь семьи дворян. И это ставит его на ступень выше меня в иерархии общества. Но он рядовой к тому же не опытный. И потому наше положение в армейской иерархии совершенно обратное.

В бою мы все будем на равных.

Я снова перевёл взгляд на остров.

Наш корабль держал путь от берегов острова Радима к Драгену. Около пяти лет назад я шёл под такими же парусами в обратную сторону, в Радиму. Меня подстёгивали ненависть и жажда мести. Я желал вступить в армию, чего бы это ни стоило. С меня нечего было и взять, кроме моей жизни. И я поставил её на кон во имя желания. Желания стать сильным.

Стремился попасть на службу именно туда. Лучшее снаряжение, отличная подготовка, одна из самых сильных армий нашей благословенной Ридории. Мечта каждого подростка, избравшего для себя судьбу солдата. Я хотел стать одним из тех, кто представал перед моим воображением героями, карающими негодяев и защищавшими невинных. Этот образ был навеян рассказами, что на ночь мне рассказывал старый отец, выстругивая из деревянной болванки новую фигурку.

— А вы сами откуда? — спросил Сегида, врываясь в поток моих мыслей.

— Из-под Криги, — ответил я и пояснил: — Восточный берег. Драген.

Глаза Сегиды вмиг округлились, он отшатнулся. В его взгляде читался ужас.

— Да, — ответил я на его немой вопрос, — Я возвращаюсь домой.

Его удивление было мне знакомо. Едва лишь стоило сказать, откуда я родом, как людей словно водой окатывало. Да, перед ними стояла знаменитость. Единственный выживший в Крижском побоище.

Не желая продолжать разговор, я снова обратил свой взор к острову. А мои раздумья вновь погрузились в омут воспоминаний, захватывая меня с головой.