Реквием по творчеству

Реквием по творчеству

– А ты куда это собрался…? – Муза с недоумением смотрела, как Писатель собирает в рюкзак свои вещи. – Что это за новости?  

– Никакие это не новости – просто ухожу.  

– И куда же?  

– Да какая разница, – Писатель подошел к открытому шкафу, поднялся на цыпочки и, пошарив рукой по верхней полке, достал из дальнего угла мешочек с монетами. – А если честно, то даже не знаю. Соберу сейчас вещи, выйду из дома, поверну, скажем, направо и пойду, куда глаза глядят.  

– Ну а здесь-то чего тебе не сидится? – Муза все недоумевала. – Здесь твой дом, тебя здесь все любят, ценят…  

– Кто меня здесь ценит? – Писатель усмехнулся.  

– Да много кто! Людям нравится то, что ты творишь: твои стихи, поэмы, рассказы… Они любят это и ждут продолжения, а ты решил их бросить, сбежать!  

– Муза, родная, во-первых, я никуда и ни от кого не бегу, а во-вторых, я не вижу, чтобы то, чем я занимаюсь, действительно кому-то нравилось. Ну разве что паре-тройке человек – не более, да и то вряд ли.  

– Ну а ты что хотел? Ты всего лишь пару лет на этом поприще и уже хочешь, чтобы тебя на руках носили, как, например…  

– Каких руках! Мне не нужно таких почестей!  

– Ну а что тебе нужно? – Муза никак не хотела соглашаться с доводами Писателя. – Скажи мне – чего тебе здесь не хватает?  

– Внимания… – Писатель положил мешочек с монетами в карман куртки и затянул потуже завязки рюкзака. – Понимания того, что кому-то это действительно интересно. То, что происходит вокруг – это всего лишь показные эмоции, не имеющие ничего общего с реальностью. Вот возьми любое наше с тобой выступление. Что мы видим? Толпа, много лиц, вдвое больше глаз, смотрящих на тебя с, казалось бы, интересом, но если пристальнее в них вглядеться, то ничего, кроме пустоты, там не увидишь. Этим людям нужно зрелище, и я им его даю, но взамен хочу получить хоть малую часть того, что называется "интерес". Я могу написать еще много чего, но какой в этом смысл. Это тоже самое, что разговаривать с самим собой. Вспомни, как ликовала толпа, когда я предоставил на их суд свое новое творение. Помнишь? А теперь вспомни, как они все поникли, когда я предложил обсудить услышанное – сразу юлить начали, мол, нужно обдумать.... Знаешь, что – просто никто меня не слушал!  

– Я смотрю, ты категорично настроен…  

– Да, дорогая Муза, более чем, – Писатель посмотрел ей в глаза. – Ты пойми – не нужны мы здесь никому.  

– Ну не скажи! В чем-то ты и прав, не спорю, но я не раз видела горящие глаза людей во время наших выступлений. Я даже не побоюсь сказать, что у тебя есть поклонники. Взять хотя бы ту девочку, что приходит на каждое выступление и стоит у самой сцены, обняв своего мишку – она ловит каждое твое слово, каждое движение. А тот парень, с постоянно взъерошенными волосами – он тоже ни одного выступления не пропустил. А как он слушает – каждую историю словно с тобой вместе переживает. И такие люди еще есть и ради них, пусть даже ради тех двоих, но, мне кажется, нужно остаться…  

– Ну хорошо! – Писатель не сдавался. – А что ты скажешь насчет всего этого?  

Он раскинул руки, жестом показывая на книжные шкафы, стоящие у каждой стены. На их полках было столько книг, что такому количеству позавидовала бы любая библиотека.  

– Зачем, скажи мне, нужно было издавать столько книг? Чтобы они лежали на полках? И после этого ты смеешь утверждать, что мое творчество кого-то интересует?  

– Ну… – Муза уселась на стул и обвела взглядом жилище. – Может все еще не так плохо. Можно, например, разослать по библиотекам, раздать людям, или…  

– Или сжечь. Ты права – это самое лучшее, что можно сделать с моими книгами. По крайней мере, таким образом они дадут людям больше тепла, нежели после их прочтения.  

– Писатель, ты эгоист. Ты ни о ком, кроме себя, не думаешь.  

– Я лишь хочу быть кому-то нужным. Разве это так много…?  

– Как посмотреть… – Муза уже и сама начала сомневаться. – Но все равно, я за то, чтобы остаться здесь. И ты увидишь – мы еще сможем зажечь их черствые сердца.  

– А я не хочу ничего зажигать, с меня хватит, – Писатель закинул рюкзак себе на плечо и направился к выходу. – Может быть когда-нибудь я и вернусь снова, но пока… Ты со мной?  

–Да, конечно, – Муза вскочила со стула. – Смысл мне здесь одной оставаться.  

Муза взяла Писателя под руку, и они вместе вышли на улицу. День только начинался и улицы были пустынны, за исключением нескольких бродячих собак. Парочка дошла до развилки, повернула направо и направилась куда-то вперед, туда, где их, возможно, кто-то и ждал. Они уже скрылись далеко за холмами, а маленькая девочка с плюшевым мишкой в руках, стояла у калитки их дома, все продолжая смотреть им вслед, втайне надеясь, что вот сейчас из-за дома выглянет писатель, улыбнется своей доброй улыбкой, потреплет ее по волосам, вытрет ладонью упавшую слезу и скажет:  

– Ну что ты, глупышка! Куда же я от тебя уйду…  

***  

– Дорогой, ну сколько ты будешь лежать? Посмотри, как хорошо за окном – солнце, птицы, все зелено кругом! – женщина раздвинула занавески на окнах и укорительно посмотрела на лежащего на диване мужа. – Так и весь день пролежишь.  

– Ну и что? – мужчина приоткрыл один глаз. – Сегодня выходной – имею полное право.  

– Да, но неужели ты хочешь этот чудесный день провести, лежа на диване?  

– Почему бы и нет…  

– Ай, делай что хочешь.  

Женщина взяла с подоконника пластиковую бутылку, доверху наполненную водой, полила цветы и подошла к столу.  

– Знаешь, к нам на работу девушка новая пришла, так у нее муж в типографии работает. – Она принялась аккуратно складывать разбросанные бумаги. – Если хочешь, я могу узнать, сколько будет твою книгу напечатать.  

– Спасибо, но не нужно. Тем более печатать нечего.  

– Как нечего? У тебя же столько материала было…  

– Правильно – было! Нет материала. Удалил я его.