Реминисценции о Павке Корчагине

Этап 1.«Говорят ему все: да будет распят».

     Это случилось в городе N.N.

     Сторож  автостоянки  Опаськин, зайдя после смены в супермаркет «Пятерочка», расположенный недалеко от городского старого кладбища, купил себе  традиционной дешёвой   водочки с растительно-пальмовым сырком «Дружба». Владимир любил бродить и размышлять о модусе своего бытия  после работы   по городу, с сырком  и мерзавчиком  в кармане, в улиссовском стиле   шатающегося по Дублину  Блума.

      В этот же раз  Опаськин  почувствовал  себя усталым, совсем по метерлинковскому стихотворению  - моя душа больна весь день - и, предвкушая радость, согласно  еврипидовскому выражению - без вина какая уж любовь, какая радость - собрался   отметить  наступление вечера  согревающим  глотком   лекарственной для мятущейся души спиртовой жидкости, усевшись на деревянной лавочке, сконструированной каким - то добрым человеком,  недалеко от входа на кладбище.

     Однако спокойно   это ему совершить  не удалось. Чья – то, ахматовски восковая сухая, не иначе пытающаяся прицепиться   на хвост, рука  постучала его по плечу и  кто - то  за плечом хрипло    произнёс: «Землячок, огоньку не найдется?».

     Опаськин  искренне  не любил   отвлекающих  от сути дела  моментов.

     В наше время  торжествующего  эгоцентризма и подавленного уныния повседневного озабочения, основываясь на картезиевом опыте универсального  сомнения и ясперсовском ужасе  бросания  себя на самое свое бытие виновным; свободы возлияния усталого человеческого тела  и истинной свободы  от всего духа; выпуска  души из  темницы плоти и ясного понимания, что субстанция человека есть экзистенция -  наглое вторжение  чужака  в его интимнейшие фибры бытия  и хрупкий  внутренний мир,  находящийся в радостном состоянии  алкогольного взалкания, пришлось  Опаськину совершенно   не по душе.

     -Нет,  милейший сударь,  закурить  не даю  и не наливаю, - выразил  свою позицию,   обернувшись,  Опаськин  и осёкся.

     Картина, представившаяся его глазам, была страшна и полностью  отражала всю жуть присутствия в этом мире. Длинноволосый и страшный как Кетцалькоатль-Кукулькан, владелец хриплого голоса  обладал землистым   лицом  узника концлагерей, худющими высохшими руками- спичками с длинными, частично обломанными  и чёрными  от земли  ногтями, при всем при этом светлыми, пылающими  неземным светом, бьющим на тысячи километров, очами. Ну, просто – картина чистого  сатанизма для интеллигенции…

      -Глаза мои встречают тень,- снова вспомнилось  Владимиру из Метерлинка.

     -Ты кто, мужик?- внезапно заикаясь, спросил  незнакомца Опаськин,  нарушив, однако, заповедь  того же Еврипида, что  мудрый  должен быть всегда спокоен.

     -Я - Павел Корчагин.

     -Это какой такой Корчагин?

     -Ты в школу ходил, товарищ,  не знаю как там  тебя по батюшке. «Как закалялась сталь» – читал?

     -Аа, как же иначе, тот самый Павка Корчагин, чьи  знаменитые   дырявые сапоги, которые выше Шекспира, вслед за тапками  Обломова,  заслонили собой всю  революционную Россию. Ну-ну.  В школу, эээ, ходил, правда,   давно уж это было. А зовут  меня Владимир Ильич.

     -Эй, ты не шути так, товарищ! Ленин- это  для нас святое. Не погань имя  вождя всуе.

     -Да чего  мне поганить-то. Опаськин  я - Владимир Ильич. Вовсе не вождь и  не собирался им  никогда быть. Папа у меня  Илья, мама Надежда,  вот и назвали с надеждой  Володей. Правильное оказалось  имя.  Если бы батя тоже был  Вовкой  - то вообще красивое было бы сочетание - Владимир Владимирович, эх!

     Опаськин мечтательно    взглянул  в небо и вздохнул.

     Свое  гордое имя  - Владимир -  Опаськину нравилось. Оно  прекрасно сочеталось  и  с другими отчествами -  например, Вольфович. А вот с фамилией, он считал, ему не повезло. 

     Насчет имен, отчеств,  фамилий  и  их сочетаний Опаськин  часто думал и анализировал  их с помощью нехитрого,  изобретённого им,  метода ФИ-анализа. За отправную  точку  он брал, к примеру,  сочетание- Владимир Ильич Ленин – архитектор революции. И тогда  у него  получалось  по заглавным буквам красивая фамилия -  ВИЛАР. 

     Лучше бы, считал про себя  Владимир, - его звали бы   не Опаськин, а красиво, так  загадочно и с некоторым швейцарским  прононсом -  Херр Владимир фон  Вилар, эх! Слетал  бы в Лугано,  потом рванул бы    через  Сен - Готардский перевал, как Суворов, в Цуг и Женеву!! Национального швейцарского деликатеса -  картошки с мясом бы поел, ножик бы швейцарский  с часами купил, стал бы директором парка «Швейцария» в Нижнем, швейцарский бы  ресторан   в парке -  «Фондю Вилар» с Андреем Деллосом на паях  бы  открыл!!! Ну и что, что некоторые бы невежды  путали его фамилию с всероссийским научно-исследовательским  институтом лекарственных  и ароматических растений -  ВИЛАР. В конце – концов,  мог  бы и ароматические растения в парке разводить -  вон в США разрешили же лекарственную марихуану - теперь бизнесмены из России Борис Йордан и Андрей  Блох  деньги лопатой гребут. Неплохо  бы звучала   троица учредителей по - новому: Йордан – Блох - Вилар.  С точки зрения  антисанкций вообще бы прокатило – вроде все  не русские, а бабки  в Россию. И компанию можно было  бы назвать – не  «Куралиф», а  более  мстительно «Курамнасмех» - то есть  отомстить  за куриные  окорочка. «В ответ  на ваши   ножки Буша, а неугодно ль  анаши покушать».