Рентген

Рентген

– Рентген. Направление возьмите.

Голос был скрипуче-визгливым, как будто царапали ножом по стеклу. Было видно, что она вымоталась, сама заболевает гриппом, и посетители ей осточертели.

– А может, как-нибудь без него? Понимаете, я работаю…
– А вы? Вы! понимаете, что я тоже работаю и не могу определить, как лечить, без рентгена?!!! - взорвалась врачиха. - Следующий!

Она хлопнула толстой карточкой по столу, и с другого угла посыпались на пол результаты чьих-то анализов. Я оказалась в коридоре с направлением в руке. Как я не люблю ходить к врачам! И не ходила бы, но болезнь не отступала, лекарства не помогали.

Я согласна была и на рентген, но проблема заключалась в том, что я не успевала. Работаю до пяти, а рентген-кабинет – до шести. Добираться – с другого конца города. На такси бы можно успеть, если бы не пробки, будь они неладны. А отпрашиваться – тоже не вариант. Сухопарая начальница вела здоровый образ жизни, бегала по утрам и в принципе не понимала, что значит болеть. Она настроена была пережить даже ядерный апокалипсис вместе с тараканами. Отпрашиваться у нее было бесполезно.

Ровно в 17-00 я выскочила на улицу, на ходу натягивая пуховик и обматывая шею длинным шарфом. Такси летело, объезжая пробки по боковым улочкам.
17-50. Успеваю! Цокая каблуками, как лошадь Пржевальского, ворвалась в вестибюль, содрала с себя куртку и сунула бабушке-гардеробщице. Она, еле двигаясь, выдала мне номерок. Взгляд сочился злостью. Подумаешь! Врачи принимают до восьми, и гардероб до восьми, а сейчас еще шести нет. Чем недовольна? Это уже я думала на бегу, засовывая в сумку шапку, шарф и перчатки.

Скользкий кафельный пол пытался заставить меня двигаться осторожно. Но я все равно бежала на шпильках, постоянно поскальзываясь и взмахивая руками, чтобы не потерять равновесие. На повороте притормозила.

Нужный мне кабинет располагался в отдельном крыле вместе с лабораторией, кабинетами массажа, физиотерапии, лечебной физкультуры и так далее. Все, кроме рентгена, работали до обеда. Сейчас там было пусто. Коридор частично освещался лишь светом из вестибюля, что, в соответствии с законами классической физики, двигается только по прямой. А поскольку завернуть он не мог, то большая часть помещения тонула в темноте.

Смотрю на часы: 17-55. Еще пять минут он обязан работать! «Пять мину-у-ут, пять мину-ут…» Я решительно двинулась к кабинету. Ура! Он был открыт! Я вошла без стука. К моему разочарованию, в кабинете никого не оказалось. Верхний свет не горел. Светила только настольная лампа. Кроме стола с громоздким допотопным монитором, пары стульев и рентгеновского аппарата не было ничего. Окна находились под потолком и были затянуты черной тканью.

Рентген-аппарат довлел над всем. Это вам не установка для флюорографии, похожая на пляжную кабинку. Огромная махина занимала полкомнаты. Над столом, на который полагалось ложиться больному, нависало подвижное устройство, чем-то напоминающее ковш экскаватора.

Я стала ждать. Моя нахальная сущность предполагала дождаться рентгенолога и потребовать сделать процедуру на том основании, что я явилась, когда еще не было шести. Что он придет, я была уверена – лампу ведь оставили включенной. Заняться было нечем. Хотела достать телефон, но сумка плотно забита: шапка и прочее. Не стала все это ворошить, поэтому развлекаюсь тем, что постоянно смотрю на часы.

Эти часики мне подарили наши тетки. Просто у нас традиция такая: делать подарки всем отделом на дни рождения. Начальнице подарили мультиварку за сорок штук, Людмиле Петровне – люстру, ну, а мне вот - пластиковые часы. Начальница еще съязвила: «Может, хоть на работу опаздывать перестанешь!» Кому сейчас часы нужны? Я бы и не надевала, так привязываются: «А почему ты наши часы не носишь?» Типа, обижаются. Приходится носить.

В половине седьмого я подумала, что мне теперь будет сложно доказать тот факт, что я прибыла на место вовремя. Можно было, конечно, встать и уйти, но не хотелось повторять всю эту беготню еще и завтра. Кроме того, в голову пришла новая идея. Я обратила внимание на боковую дверь. Это та дверь, за которой скрываются медики, когда включают аппарат. Ну, чтобы не принимать лишнюю дозу облучения. Может, врач там? Ну, устал, уснул, мало ли… Я двинулась туда, намереваясь растолкать этого бездельника.

За дверью оказался узкий проход с двумя окнами, в которые ярко светит полная луна, за ним – небольшая сумрачная (окон нет) комнатка. Кушетка и вешалка с понуро висящим белым халатом. Все.

Звук, который я услышала, возвращаясь, меня напугал. Даже не осознав толком, что это такое, я почувствовала, что он предвещает неприятности. Еще бы! Это был звук ключа, который поворачивался в замочной скважине. Кабинет закрыли снаружи. Не погасив лампу.

Классная говорила моей маме, что я девочка неглупая, но во время стрессовых ситуаций - проверочный опрос или экзамен - начинаю нервничать и впадаю в ступор, поэтому и оценки за контрольные плохие. Мол, надо учить меня верить в свои силы и не бояться задач, которые будет ставить передо мной жизнь. Но я так и не научилась.

Вот и сейчас: вместо того, чтобы начать стучать, кричать, чтобы меня выпустили, я застыла в нерешительности и упустила время. Шаги в коридоре стихли. Я вновь уселась на стул и стала сочинять, что скажу, когда вернется хозяин кабинета. В том, что вернется, я не сомневалась – лампа-то горела. Вопрос – когда?

И тут до меня дошло, что вообще никто может не прийти. На верхнем этаже находится челюстно-лицевая хирургия. Рентген бы понадобился, если бы привезли, например, пострадавшего в аварии. Но этого, честно, не хотелось. А что делать? Куда звонить? В МЧС? Нет, конечно.

Придется позвонить родителям, а там уж пусть придумают что-нибудь. «Что-нибудь» в моем понимании выглядело так: папа мчится сюда, гардеробщица вызывает охранника с комплектом ключей, и меня освобождают. Хотя можно и проще – родители находят телефон челюстно-лицевого отделения и сообщают, что те закрыли в кабинете ни в чем не повинного пациента. И мне, возможно, еще удастся уговорить их сделать снимок.

Вот если бы это было кино, то телефон, конечно, разрядился бы в самый ответственный момент, но я-то точно знаю, что у меня с этим все нормально, потому что после обеда поставила его на зарядку. Тут я холодею… я забыла телефон на работе! Для очистки совести вываливаю все содержимое сумки на врачебный стол – конечно, его нет. Ну, по крайней мере, он хоть зарядился. А мне-то что делать? Провести тут ночь совсем не улыбается, главное, жалко родителей. Представляю, как они будут волноваться!

Начинаю стучать в дверь и негромко выкрикивать: «Откройте! Пожалуйста! Откройте! Кто-нибудь! Помогите!» Это выглядит так нелепо... В ответ – тишина, да я и сама понимаю, что меня никто не слышит. Настроение портится окончательно.

Внезапно гаснет свет. Оказавшись в кромешной тьме, я от неожиданности выдаю словцо, за которое, услышь его мама, я получила бы полную порцию нравоучений. В это время лампа включается снова, и я перевожу дух. Собираясь продолжить размышления о том, что же предпринять, я чувствую какие-то изменения. Боковым зрением замечаю, что на столе аппарата что-то лежит. Ужас пронизывает меня с головы до ног, сердце замирает. Я осторожно поворачиваю голову.

Безусловно, это «что-то», ведь на труп нельзя сказать «кто-то». На столе, который только что был пуст, лежит тело, замотанное в простыню с головой, что, собственно, и позволяет сделать вывод, что оно неодушевленное. Как оно тут появилось? Дверь не открывалась, я ведь сижу рядом. Да и света не было буквально пару секунд. От страха ноги становятся ватными, в животе начинает противно свербеть, я потихоньку выдыхаю, боясь издать звук.