Решение всех проблем

Глава 18

–1–

     Валентина моргнула, отгоняя прочь только что посетившее её кошмарное видение. Там в этом видении все было плохо, взрыв и всполохи темноты. Что за чертовщина? Может нервное переутомление дает о себе знать таким образом? Потому и мерещится всякая белиберда. Да ещё это чудесное превращение Тедиса.… Как-то нехорошо стало. … Страх затаился в уголках души…. Как будто впервые увидела Амирагда и Викулечку. Их застывшие позы и лица.… Хмыкнула, спрятав в уголках улыбку.

     –– Так, я понимаю, что лишние свидетели вам не нужны. Все, что не хотели вы услышали. Все, что не хотели, мы увидели. А кто, какие выводы сделал, покрыто тайной. Вас оставить наедине?

     –– Да!!– ответ был четкий в два голоса, и очень категоричный.

    –– Удачи, – помахала она на прощанье рукой и поспешила из комнаты.

И лишь только за ней закрылась дверь, раздались облегченные вздохи.

       –– Вот ты мне скажи, – пытливо вглядываясь в своего любимого мужчину, зашептала Викулечка. – За что меня не любит Тедис и каждый второй на Керпейте?

Это было настолько неожиданно, что Амирагд забыв про раны на ягодицах, рухнул с размаху на кровать, … не стесняясь в движениях…. Ну, а потом в выражениях… Сумасшедшая боль резанула по всему телу. Рев застрял в глотке, а глаза выкатились наружу и зависли в воздухе. Злобный кошак, зрелище всегда не для слабонервных. Выглядит он настолько жутко, что поджилки уже не трясутся, а напоминают желе.

     Но Викулечке уже было все равно. Её мало интересовало, у кого что болит и как тот при этом выглядит. Слезы разочарования и вселенской несправедливости рванули в три ручья...

      –– Я поняла, – всхлип с громким придыханием. Плач покаяния и полная уверенность, что всё произносимое ею, чистейшая правда. – Я очень даже умная. Тактики маловато, зато всего остального, у меня через край. Амирагдушка, ты прости меня, – тут подвывание стало тоньше, пронзительнее. – До меня ведь только сейчас дошло, я твое жизненное наказание. Поэтому каждый уважающий себя кошак считает своим долгом спасти тебя от меня. Вот это я пониманию, уважение и забота. И все о тебе...

     Сквозь дымку боли жрец разглядывал это кающееся недоразумение, которое он любил до боли, до последнего вздоха. Но, что греха таить. Он не мог отказать себе в удовольствии послушать признание полностью раскисшей в хлам, любимой. Такое услышать можно раз в вечность, а уж увидеть...

       Неудобная поза и нестерпимая боль, все это меркло пред этим чистосердечным раскаянием. Явление в природе несуществующее но, тем не менее, … Вот оно то, чего не может быть.… А потому ему оставалось только поддакивать и умиляться невероятному зрелищу.  

     ––Любимый, ты из-за меня неврастеником стал. Зачем, я запретила тебе носить амулеты? Тебе же без них плоохоо…быылоо... – продолжала тонуть в слезах, соплях и в своих грехах, Викулечка. Ей было тяжело. Она даже решила дать себе передышку, застыв на мгновение. Но быстро пришла в себя и, встряхнув оцепенение, продолжила  самобичевание, посыпая голову пеплом. Но где-то там, глубоко внутри, её чувство самосохранения подсказывало, что не так уж всё и плохо и  что пора бы искать себе оправдание.

     –– Хотя нет. Знаю, зачем это сделала. Слишком много их на тебе висело. Нет, Амирагдушка, насчет амулетов я была права, честно-честно, а вот в другоооммм…., – слезы продолжали литься.

    Амирагд боялся спугнуть такое наваждение, а потому боялся не то, что там шевельнуться, он дышал через раз.

     ––Продолжай родная, выскажись. Я тебя во всех твоих начинаниях поддержу. Ты главное, не останавливайся, – беззвучно шептали его губы.

     ––Я же тебе танцевать не давала. Проводить ритуалы запрещала, считала ерундой нестоящей внимания, – продолжалось подвывание,  но уже с легкой хрипотцой и облегченным шмыганьем.

   Амирагд так проникся сочувствием к самому себе, что не мог отказать в такой малости, как поглаживанием самого себя по груди и признанием всех перегибов в поведении своей любимой женщины

     ––У нирваны забирала, свои правила перед ней выставляла, тебе никакой свободы не давала на твоем эзотерическом поприще, – в очередной раз, размазав слезы по щекам, она надрывно с горечью  вздохнула и продолжила изливать свое горе...

     ––На каком поприще? – невольно вырвалось у Амирагда. Так захотелось узнать по точнее то, чем он занимается. А то слезы закончатся, и ищи свищи потом объяснение этому странному слову.

     ––На эзотерическом, – чуть успокоившись, выдало слёзное чудо жреца.  – Ты же сам себя познаешь, во всех мирах путешествуешь. Даже в мир мертвых, скорее всего, как к себе домой ходишь. Все любимый, теперь я тебя везде сопровождать буду.