Резистент

Глава 12

– Ты должна поговорить с Адамом, – не здороваясь, говорит Бернев. Он входит в мою палату впервые за четыре или пять дней. Я чувствую, что изменилась. Я его больше не боюсь. Я все еще понимаю, что он в силах убить меня, моего лучшего друга или человека, которым я дорожу. Но это понимание спокойное и рассудительное. Как будто Бернев – какой-нибудь вирус. Разве можно ненавидеть болезнь, бояться её саму по себе? Я еще помню, как его голос, жёсткий, как проволока, его взгляд и манеры заставляли меня трястись от ужаса. Но он всего лишь человек, причем один из худших. А ещё он не главный. Центр, может, и под его башмаком, но ведь есть и кто-то сверху, кто-то, кто оплачивает и заказывает все эти опыты. Агата толком не успела рассказать мне об этом.

– О чём? – спрашиваю я. Не без гордости отмечаю, что мой голос звучит очень спокойно.

– Я хочу, чтобы ты убедила его пойти на обмен. Он требует, чтобы первой ушла ты.

– Он знает, что у меня больная нога?

– Ему говорили. Тебя он лучше послушает.

Я и хочу, и не хочу говорить с Адамом. С одной стороны, я давно не видела его, а в последнюю нашу встречу он был без сознания. С другой – мне придётся быть с ним нечестной. Я не могу рассказать о своём плане, Адам ни за что не согласится. Придётся делать вид, что я жду-не дождусь нашей следующей встречи уже за Стеной.

– Хорошо.

Бернев оставляет меня на время. Я ловлю себя на мысли, что волнуюсь перед встречей. Выгляжу, наверное, отвратно. В палате зеркала нет, я скоро лицо своё забуду. Я как-то не задумывалась об этом, когда в прошлый раз сбегала из палаты. Тогда я выглядела ещё хуже: грязные волосы, пропахшая потом сорочка. Сейчас я хотя бы чистая, а ещё мне дали мою старую пижаму. Я просила принести мне другие вещи из моего рюкзака или хотя бы кулон Иванны, который куда-то пропал во время побега, но просьбу проигнорировали. Хотя имеет ли мой вид значение? Я увижу Адама в последний раз.

А еще мне нужно продумать речь. Смогу ли я убедить Адама? Наверняка он станет требовать, чтобы первой пошла я. А я, конечно, начну жаловаться, что еле хожу, что не могу наступать на больную ногу и так далее. Это не будет правдой, разве что отчасти, и этого не будет достаточно. Тогда я, наверное, заплачу. Не знаю, можно ли подействовать на Адама слезами. Буду просить его сделать всё как нужно, буду говорить, как я беспокоюсь, как у меня сердце разрывается при мысли, что он останется здесь один. Может, смогу побыть хорошей актрисой хотя бы немного.

Чем ближе обмен, тем чаще я сомневаюсь в себе. У меня до сих пор есть возможность уйти. Просто дождаться, когда сюда придёт Агата, а потом молча уйти – сделать всё, как и предполагается. Провести свою жизнь за Стеной, рядом с друзьями и Адамом. По ночам я представляю, что будут делать со мной, когда узнают, что я – абсолютный Резистент. Ангелина жива-здорова, но ведь она племянница Бернева. Меня беречь никто не будет, даже наоборот. Чем быстрее я умру, тем меньше будет проблем. И голос в голове шепчет: «ты никому ничего не должна, плюнь на Агату, уходи». Но я так не могу. Я дала обещание. Такое обещание нельзя нарушить, иначе я потеряю часть себя, и такая жизнь на свободе будет хуже, чем даже смерть здесь.

Вечером в палату уже вносят ужин, а вести меня к Адаму никто не спешит. От волнения есть я не могу, просто сижу на кровати и жду, жду, жду, пока не выключают свет. Значит, уже отбой. Адама я сегодня не увижу. И что это должно значить? Ему стало хуже?

Время идёт. Я не могу понять, почему разговор с Адамом так и не состоялся. Если до завтра никто ничего не скажет, придётся снова продумывать побег. А теперь это будет в разы сложнее. Но утром Бернев всё-таки приходит с новостями:

– И Адам, и Агата отказываются от твоих условий. Так что меняться будем сразу.

– Это как?

– Через три дня Агата будет у границ города. Тогда и обменяемся.

– И кто гарантирует, что мы сможем уйти?

– Вы встретитесь у скал. Туда за вами никто не рискнёт пойти.

Странный план.

– Тогда где гарантия, что мы все втроем не сбежим?

– Её нет, Бернев разводит руками, – но у меня нет выбора. Надеюсь, Агата достаточно благоразумна и понимает, что только её возвращение заставит меня оставить коммуну в покое.

Я решаюсь задать вопрос, который уже обдумывала много раз:

– Почему это так важно? Почему она так важна?

– Она абсолютный Резистент, – быстро, без раздумий отвечает Бернев.

– Не единственный, есть и другие, – не отстаю я, хотя и знаю, что Бернев редко отвечает на вопросы. – Так что в ней особенного?

– Ничего. Она врач и много знает о Центре. Я не могу позволить ей уйти.

Не вяжется. Врачей здесь предостаточно, всегда можно обучить новых. Агата – проблемный Резистент, в конце концов, это она организовала побег. Наверняка сможет провернуть такое ещё раз. И да – она действительно много знает. И задаёт себе много вопросов, а потом ещё и ответы на них находит. Тогда почему Бернев так жаждет её возвращения, что готов рискнуть? Ясно, что от него самого я не дождусь вразумительного ответа. Похоже, я и не смогла бы стать равноценной заменой для Агаты, даже если бы призналась, что я – абсолютный Резистент.

Мой план сорвался. Где-то в глубине души я обрадовалась, но лишь на мгновение. Потом стало стыдно.

– Я на это не согласна.

– Вот как. Ну все, обмен отменяется, – Бернев криво усмехается.

– Вы ведь не сможете заставить меня уйти.

– Еще как смогу. Увидишь.

Я понимаю, что сможет. Не пойду добровольно – значит, пойду под прицелом. Откажусь – буду смотреть, как под прицел попадает Артур или Адам.