Road movie

Road movie

– Давай уедем вместе, куда глаза глядят. Ты, я, чужая машина, страстный секс в придорожных гостиницах, выпивка и наркотики, воровство и грабежи, гонки с полицией. Потом мы до смерти осточертеем друг другу, начнем ругаться и расстанемся, злые, пьяные и ничтожные. Я сдам тебя копам, солгу, что ты меня похитил. Ты погибнешь в перестрелке, а я, вообразив, что люблю тебя, вскрою вены, накачавшись наркотиками. 

Я замер, не сводя глаз с пепельной блондинки, что уселась на капоте моего Chevrolet Impala. Видел свое отражение в ее очках. Видел в них капли бензина, срывающиеся с заправочного пистолета. Каким-то непостижимым образом эти капли, добравшись до края стекол, текли дальше по золотистой коже, и знойный пустынный ветер размазывал их.

– А точно вскроешь? – спросил я.

– Клянусь именем матери!

Я вернул на место пистолет, закрыл бензобак и сел за руль, просто перешагнув через дверь. Девушка не растерялась – перепрыгнула через лобовое стекло. Так и нырнула на место, будто всю жизнь тренировалась. Не зацепила панель, не коснулась сиденья пыльными кроссовками. Протянула руку.

– Нэнси.

– Клайд.

Наш смех переплелся с рокотом мотора. Я рванул с места, сразу воткнув вторую, и «Шевроле» заворчал, как старик, который только прикидывается, что все ему надоели, а сам рад показать класс. 

– Нэнси, Нэнси, – вздохнул я, барабаня пальцами по рулю. – У меня ни оружия, ни наркотиков. Где все это взять?

– Понятия не имею! – Она развалилась в кресле, высунула наружу одну ногу, с которой успела скинуть кроссовку. Носков у нее не было, и ничто не мешало Нэнси наслаждаться жарким потоком ветра. Миг спустя она уже, смеясь, болтала в воздухе обеими ногами.

– Хоть сигареты-то у тебя есть?

Я открыл бардачок. Брат сражался с вредной привычкой, сколько я себя помнил, и нам вполне могло повезти.

– «Рэд эппл»! – Я показал Нэнси помятую пачку.

– Давай!

Сунув в рот по сигарете, мы посмотрели друг на друга. Нэнси сняла очки, и в ее задумчивых серых глазах я видел растерянность.

– Есть зажигалка? – одновременно спросили мы. Потом одновременно посмотрели на прикуриватель.

– Его надо нажать?

– Нет, кажется, повернуть.

– Да нет же, нажать и подержать!

– Черт, не уверен, что он вообще работает!

– Может, остановимся?

Я срулил на обочину, и, чувствуя себя дерзким преступником, не стал включать аварийку.

– Получилось! – взвизгнула Нэнси, и тут же закашлялась.

Я отобрал у нее прикуриватель, затянулся и чуть не упал в обморок. Голова закружилась, подступила тошнота.

– Клайд?

– Что?

– А там точно табак?

– Уверен. Это ведь машина моего брата.

– М-м-м...

Каждый из нас боролся в одиночку, но когда я повернулся к Нэнси, она повернулась тоже. Я вздрогнул и выбросил сигарету. Лицо Нэнси стало серым, руки дрожали.

– Что с тобой?

Я успел отобрать у Нэнси окурок, прежде чем она его уронила. Помог ей открыть дверь. Нэнси вырвало.

– Клайд! – простонала она. – Я умираю.

– Это сейчас пройдет, – пробормотал я.

От испуга у меня в голове прояснилось, и я надеялся, что с Нэнси будет так же.

– Я отравилась!

– Боже, это ведь просто сигарета!

– Клайд, прошу...

Я принял решение. Плевать на копов, плевать на незаконные вещества и оружие. Перегнувшись через Нэнси, я разложил ее кресло, пристегнул ремнем бесчувственное тело.

Нэнси дышала часто и мелко.

Я завел мотор, вылетел на дорогу, не посмотрев в зеркало.

– Клайд? – Я еле расслышал ее голос.

– Я здесь, Нэнси!

– У меня мерзнут ноги! Это конец, да?

Пришлось остановиться и натянуть на нее кроссовки. Показалось, или ее ступни действительно стали холодными как лед?

– Так лучше?

– Да. Клайд?

– Я здесь, дорогая.

– Не бросай меня, слышишь?

– Ни за что!

– Слышишь?

– Да, да, Нэнси, я рядом!

– Нет, я про сирены. Они уже близко. Все кончено, Клайд!

Нэнси рыдала. Одной рукой я держал ее холодеющую руку, а другой вертел рулевое колесо. Проклятые сирены завывают все ближе. Я вдавил педаль в пол, и мотор взревел всеми своими цилиндрами, клапанами, или что туда еще напихано.

– Не отключайся, говори со мной! Нэнси? Рассказывай все, что угодно. Откуда ты?

– Я на самом деле... Господи, Клайд, меня зовут Петуния, как эту злую тетку из «Гарри Поттера»! Ненавижу свою мать, и отца, и сестра тоже стерва.

– Я Роберт.

– Что? – Она приподняла голову. – Ты не Клайд?

– Нет.

– Так и знала. Ты лгал мне с самого начала!

– Прости. Сейчас не время.

– Еще как время! После всего, что мы пережили, я узнаю о тебе правду лишь на смертном одре?

– Ты не умрешь, Нэнси.

– О, Клайд!..

Мимо с воем пронеслась пожарная машина, потом еще две.

Ребятам вроде нас тяжело получить квалифицированную медицинскую помощь, но, по счастью, до моего родного городка оставалось всего ничего. Нэнси потеряла сознание и уже не видела, как я боком влетел на парковку перед клиникой, не чувствовала, как я поднял ее на руки и вбежал внутрь с криком:

– Врача! Срочно, мать вашу так, врача, она умирает!

***

Роберт налил себе еще соку и предложил остальным. Они вчетвером сидели на пляже за пластиковым столиком под тентом. Сок взяла Петуния.

– И все? – Джек, чей переход из седьмого класса в восьмой праздновали сегодня, переводил взгляд с отца на мать и обратно.

– Лучшие доктора боролись за жизнь твоей матери почти десять минут, – продолжал Роберт. – Все это время я места себе не находил. Не мог ни спать, ни есть, ни пить. Когда все закончилось, нас просто выпнули наружу, дав флакончик с активированным углем и проспект психиатрической клиники. Мы шли к машине, и голова твоей мамы лежала у меня не плече. Мы готовились встретить судьбу, и...

– Папа! – Джек покраснел от гнева. – Мама! Вы столько лет мне рассказывали, что были преступниками, и до сих пор скрываетесь от закона! Да со мной Синтия только поэтому встречается! А как же угнанные тачки? А наркотики? А перестрелки? Мама, тебя ведь подстрелили? Ты показывала мне шрам!

Заговорил дядя Вернон:

– Джек, в тот день, когда твой папа якобы угнал у меня машину, он просто приехал на полчаса позже, чем его ждали, с неизвестной девушкой, похожей на бледную поганку. Ее рвало весь ужин...

– Я расцениваю это как перестрелку! – ввернул Роберт, но Вернон даже не заметил, что его перебили.

– ... и к вечеру пришлось вызывать «скорую».

– Пулевое ранение сразу после передозировки! – вскричал Роберт.

– Твою маму, Джеки, увезли обратно в клинику, где выяснилось, что у нее за пару часов, видимо, на нервной почве, воспалился аппендикс. «Дырки от пуль» – два прокола от операции, которая длилась меньше получаса и прошла, по словам доктора, «прямо как в учебнике». Когда выяснилось, что бледная поганка, во-первых, будет жить, а во-вторых, родом из соседнего штата, где ее пару дней назад вышибли из колледжа, твоя бабушка, Джеки, перекрестилась и сказала: «Ну, кажется, наш непутевый Бобби нашел себе пару». Так мы звали твоего папашу: непутевый Бобби.

Джеки смотрел на родителей так, будто они пришли на собрание в школу в чем мать родила.

– Блин, вы полный отстой!

– Ты подрос и начал соображать, Джеки! – Дядя Вернон взъерошил племяннику волосы. – Пойдем, мячик покидаем.

Когда они ушли, Петуния пересела на колени к Роберту. Издалека завидев поцелуй, Вернон и Джеки застонали.

– Ничего они не понимают, – улыбнулась Нэнси. – Это ведь мы были там, не они.

– Я до сих пор просыпаюсь по ночам, и мне кажется, что слышатся выстрелы...

– А я все еще чувствую, как холодная игла касается кожи...

– О, Нэнси... Просто чудо, что мы вырвались.

Нэнси отстранилась, ее лицо помрачнело, а взгляд устремился к горизонту.

– Клайд, я должна была сказать еще давно, только не могла решиться. Петуния – это прикрытие, легенда. На самом деле меня зовут Мэтти, и я – агент ЦРУ. В тот день, когда мы встретились, я должна была тебя устранить, но... Не смогла, понимаешь? – Ее голос дрожал. – Я думала, что замела все следы, но прошлой ночью видела машину напротив дома, и в ней кто-то сидел...

Клайд прижал Мэтти к себе.

– Мы справимся, родная.

– Уверен?

– Конечно. Ведь мое настоящее имя – Вильямс, я из АНБ. Ночью за домом приглядывал мой человек.

Они долго смотрели друг другу в глаза, словно размышляя, выдержат ли их чувства еще и такой удар.

– Никто не должен знать, – решилась Мэтти. – Ни Джеки, ни Вернон.

– Само собой. Пока мы живы, эта грязь их не коснется.

Мэтти, запрокинув голову, допила вишневый сок прямо из пачки, а Вильямс губами подобрал красную каплю с ее шеи. Над пляжем собирались тучи, задувал холодный ветер. Пришло другое время. Время серых плащей и шляп, темных очков и таинственных разговоров в телефонных будках. Пришло время настоящего сражения.