Робот с моралями

/

Корабль летел вперёд, пробиваясь сквозь антиматерию и замерзая от космического холода. Температура в грузовом отсеке, казалось, ничем не отличалась от той, что царила за бортом, а металл вокруг лишь добавлял морозу. Даже вредный перегрев ничем не мог тут помочь, словно отказываясь пробиваться через ледяную корку. К тому же, тратить драгоценную энергию не хотелось, а охлаждается железо быстро. 
 
Если то, что происходило внутри человекоподобной консервной банки, можно было назвать жизнедеятельностью, процессы этого неумолимо замедлялись, грозя бесповоротной отключкой. Двигаться становилось сложно. А как хотелось дотянуться до вертушки, чтобы беспощадно крутануть ее до упора и не чувствовать, как от неистового минуса замерзает даже чёртово масло, сковывая шарнирные суставы.
 
А все начиналось безобидно, на мирной планете Альбони, что затесалась в третьей системе планет. Существа, что жили там, очень походили на привычных нашему глазу землян, только делили свой дом с машинами, которых создали когда-то по своему образу и подобию, а потом не смогли сдержать. Как ни странно, дело тогда обошлось без кровавых восстаний, и, не желая идти на конфликт, роботам просто отдали половину земли, да отпустили на нее с миром. В общем, все закончилось успешным симбиозом, сжилось и стерпелось, а после вообще смешалось до такой степени, что на улице можно было запросто увидеть биомеханическую парочку, и не одну.
 
Что тут может пойти не так? Да много чего.
 
Начиная от рядовой смены власти, и заканчивая подскочившими амбициями и жадностью коренных жителей. А политика была следующая: мол, что это мы сами унижаемся на грязных, тяжёлых работах и хозяйстве наравне с машинами, когда можно оставить все им, как изначально и предполагалось? Как обычно бывает, у такой радикальщины нашлись как последователи, так и недовольные, причем соотношение двух рас в этих лагерях было очевидно. 
 
Беда в том, что желающие вернуть власть над роботами оказались куда более агрессивными и мотивированными. Ах да, хитрый зад прилагался. Иначе под влиянием чего ещё можно было выдумать идею насильно "исправлять" неугодных в своей свободе машин, отбирая у них все личностные качества, да и в целом превращая их в рабов с помощью подлых технологий.

В любом случае, что на межгалактическом рынке, что в качестве члена Объединения Высоких Технологий Альбони, практически являясь его центром, активно делала вид, что ничего не происходит (это надо уметь), а на деле проворачивала совершенный бардак и беззаконие. Уже целые отряды машин, бросая все, что имели и, забывая, кем были, превращались в послушных марионеток. А производство все набирало обороты. И страшно было представить, чем могло обернуться дело, если вся эта груда металла вдруг вздумала бы очнуться и возмутиться этим ужасом.
 
Но оставим Альбони разбираться с хаосом, что они наворотили, самим, и сосредоточимся на чем-то более конкретном. Вроде товарного корабля, что летел к далёкой Земле, неся внутри беглеца. Тот, не будь дураком, сообразил, что потерять рассудок и превратиться в безвольный железный лист - не лучший исход, поэтому предпочел засунуть в зубы зарядный провод, якобы уже порабощено дошагать до ближайшего космодрома и начать операцию "беги". 
 
Его родная планета торговала огромным количеством ткани. Причем не абы какой, а высшего качества. Именно из нее были сшиты парадные одежды самых влиятельных существ Вселенной. Именно она продавалась на аукционах по цене целых созвездий, причем, чем дальше от третьей системы, тем дороже. В любом случае, хорошо, что планета промышляла не какой-нибудь там древесиной: наскоро, пока автоматизированные работники отлучились, залезть в ящик, нагло распихав основной источник дохода Альбони, было довольно просто. Проблема новоиспеченных рабов была лишь в том, что те были недоработаны, и задачу выполняли тупо, ничего не видя и не ощущая. Оно и к лучшему. Не хватало ещё подозрений по поводу слишком уж большого веса ящика, после которых операция точно накрылась бы, лучше и не скажешь, медным тазом.
 
Сидеть в ящике робот, конечно, не остался. Сыграло любопытство и лютый холод, вынуждающий двигаться. В помещении было темно, хоть фотоэлемент выбей, но шуметь, натыкаясь на ящики, было очень опасно: грохот из багажа вызвал бы очень много подозрения у управляющих. Конечно же, ими были не машины, так как порабощенные вызвали бы кучу подозрения, а все ещё свободные и вовсе подняли бы тревогу. О том, кто населяет Альбони кроме коренных жителей, на Земле, конечно, почти не знали, но предстояло иметь дело с таможней, работники которой, уж конечно, были прекрасно обо всем осведомлены.
 
Побег удался. За исключением того, что сам беглец сейчас сидел, обнимая обжигающе замёрзшие колени, прижимаясь к стенке отсека и стараясь сдержать мелкую дрожь, опять же, ради тишины. Кажется, он даже покрылся тонким слоем инея.
 
Темнота - плохое последнее зрелище, но терпеть и бороться он больше не в силах.

Спящий режим - и будь, что будет.

***

Доктор с предвкушением заходил на борт корабля, который доставил его долгожданную посылку, которая должна была прийти ещё два дня назад и сделать процесс создания подарка для сестры ещё более весёлым. Но пришла она только сейчас, что, прости Галактика, на два дня больше запланированного срока. Для нынешней межпланетной доставки это непростительно, теперь придётся работать усиленно.
 
Роджер Хилл - доктор-биомеханик и по совместительству инженер робототехнической системы. К своим двадцати пяти годам добился много, в том числе и хорошего местечка в лаборатории научного института. Было модно ходить по головам и добиваться цели путем отнюдь грязным, но Родж ценил в первую очередь талант, желание и такую полезную хитрость, которые помогли ему заслужить признание многих коллег и учёных, занимавших различные посты в лаборатории.

Любовь к науке вспыхнула в мальчишке ещё в совсем юном возрасте, примерно в то время, когда он научился читать и ему подарили его первую энциклопедию "обо всем". Не понимая многих значений, мальчик конечно же бегал к родителям за объяснениями. Причём почти каждые пять минут, на что родители сначала смеялись и хвалили, а после устало листали научные словари, потому что не могли дать ответ на всё, что Роджер спрашивал.

Детский сад, школа, олимпиады и вот, он уже учится в хорошем институте, изучая любимое дело.