Родные люди (почти библейская история)

1

Дневник Ани.
29.08.05
       Что такое «счастливое детство»? Каждый человек, скорее всего, вкладывает в это понятие что-то свое, особенное. Для кого-то это запах маминых булочек с корицей, такой ароматный, что семья с нетерпением ждет ужина, когда за одним столом соберутся все ее члены. Кто-то вспомнит походы в лес, на рыбалку или купание в речке до посиневших губ. А может быть «счастливое детство»-это когда с толпой приятелей строили снежные крепости и до самой темноты обстреливали друг друга снежками, обваливали в снегу и нехотя шли домой под грозные обещания взрослых непременно наказать, если сейчас же не явишься... Да, конкретные воспоминания о счастливом детстве у каждого свои, но в общем оно сводится к ощущению того, что тебя любят родители, к чувству защищенности их спинами от всех передряг и невзгод внешнего мира. Семья для ребенка- все равно, что райский сад. За его стенами встают и рушатся царства, идут войны, льется кровь и время стирает с лица земли целые цивилизации, а здесь все также тихо и спокойно, потому, что сад этот охраняют два всемогущих бога-мама и папа. И так будет всегда, ведь боги бессмертны.
        Однако это-лишь заблуждение. Оно постепенно развеивается по мере взросления, когда уже ты становишься богом-титаном в глазах своего ребенка... Мне в этом отношении не повезло: то, что боги смертны я узнала в 16. Стены моего райского сада рухнули в одночасье, когда погибли родители. Это случилось в начале мая ( с тех пор я ненавижу весну-меня с головой накрывает хандра). Я плохо помню тот проклятый день. Это было 16 мая. Родители возвращались под вечер в Энск из Заречного, где жила моя бабуля. Видимость на дороге была отвратительная из-за проливного дождя, который так неожиданно накрыл все вокруг непроглядной серой пеленой. Как там у Фета? «Люблю грозу в начале мая»? Нет, не люблю... Ненавижу просто майские дожди. Ведь именно из-за того чертового ливня мой папа вовремя не разглядел, что со встречки на их полосу вылетел джип... В итоге-лобовое столкновение, мгновенная смерть родителей и водителя того несчастного джипа, да целых два года моего бессмысленного существования вне реальности...
       Сейчас я уже могу думать об этом без слез. Время не вылечило, но, хотя бы, примирило с действительностью. В какой-то момент ты вдруг просто понимаешь, что ничего нельзя вернуть, и как-то надо жить дальше. А тогда... Тогда земля просто ушла у меня из-под ног. И если бы не бабуля, я даже не знаю, как смогла бы это пережить.
Да, бабушка. Спасибо тебе, что не позволила отправить меня в детский дом, не дала свихнуться. Я ведь была в семье единственным, любимым ребенком, от всего оберегаемым и бесконечно опекаемым... Помню, как меня это раздражало. А сейчас мне очень бы хотелось, чтобы родители были рядом...
        Для меня счастливое детство-это общага семейного типа в Энске: две комнаты, душ и кухня на этаже, шумные веселые соседи, Новый Год, который отмечают всем блоком... И не смотря на частые мамины жалобы, что она видеть больше не может эту преподавательскую общагу, купить небольшую «двушку» на окраине родители собрались только незадолго до смерти: будучи преподавателями Энского Государственного Университета получали они немного. Но не успели. По той же самой причине не отважились завести и второго ребенка. Так что вся любовь, внимание и забота доставались только мне.
        Детство у меня было просто золотое. Там находилось место и чтению сказок на ночь с родителями, и походам в лес, и купанию в местной речушке Тарарайке, что протекала рядом с Заречным, и вкуснейшим пирожкам, которые пекла бабушка. А еще толпа друзей, первая любовь в восемь лет... Да всего не перечислишь. И все это закончилось одним махом в тот проклятый майский вечер.
Бабушка, как могла, пыталась окружить меня заботой. Она стала моей опекуншей, забрала к себе в Заречное, ведь своего жилья у нас так и не появилось, а проживать в преподавательской общаге я, в общем-то, больше права не имела. Так я и просуществовала эти два года в маленьком голубом домике с окнами в сад, куда мы так любили раньше приезжать всей семьей. Бедная бабушка, ну и намучилась она со мной! А ведь ей было намного тяжелее: потерять родителей страшно, но куда страшнее хоронить собственных детей.
        Она не дала мне раскиснуть окончательно и первым делом устроила меня в местную школу, так что с 1 сентября я села за парту с учениками 10 класса Зареченской средней общеобразовательной школы. Большинство одноклассников были очень хорошо мне знакомы, так что с привыканием проблем не возникло, как не возникло их и со школьной программой: учеба всегда давалась мне легко. Особенно-математика (мама, будучи историком и гуманитарием до мозга костей, даже иногда пеняла папе в шутку, что живет с двумя профессорами математики). Гораздо тяжелее было вылезти из своей раковины в большой мир и научится жить без родителей.
      В конце-концов, мне это удалось. Не без труда, правда. И кроме бабули мне в этом очень помогла Лилька Полякова – моя соседка по парте и по совместительству лучшая подруга детства. Она-замечательный, добрый человечек,и очень жаль, что теперь мы будем видится нечасто: Лилек поступила в медучилище, а я- в Энский Политехнический Институт.
         Сегодня мой день рождения, и Лилька подарила мне этот дневник. Сказала, если ее рядом не будет, я смогу поделиться хотя бы с ним. Забавно, никогда не вела дневников, а тут вдруг открыла и исписала 4 листа... Да еще таким высокопарным слогом. Наверное, это нервное-страшно прощаться с детством и вступать в самостоятельную жизнь. Страшно возвращаться в Энск- теперь уже полностью чужой для меня город, где никто не ждет. Новые лица, новое место... Нет, не буду хандрить, все обязательно утрясется.
На двое глубокая ночь, а я все еще не сплю. Пора заканчивать писанину и ложиться, а то еще бабушка увидит и заругается...

                                                                                                                                Энск, февраль 1993 года

          За окном белыми перьями опускался на землю снежок и оттого казалось, что густые февральские сумерки стали чуть светлее. Вера устроилась на кушетке поудобнее в ожидании УЗИ, и теперь лениво смотрела на падающие снежинки. Это ее немного успокоило: как и все беременные, ждущие желанного ребенка, она нервничала перед каждым походом к врачу, а тут ведь не просто посещение женской консультации, тут-ультразвуковое исследование(нововведение, которое только недавно появилось в Энске) . Впервые она сможет четко увидеть свою крошку, и узнать, кого они с мужем ожидают-мальчика или девочку. Леша, как и большинство пап хотел пацана, да и она, по правде сказать, считала, что будет мальчик. Конечно, будущие бабушки и дедушки хором просили внучку, ведь один сын у них с мужем уже был, но тут уж не закажешь... Да и Антошку, по правде говоря, она так и не научилась воспринимать как своего ребенка. Да нет, не то, чтобы так... Просто... Просто была в ней какая-то отстраненность по отношению к живому и вертлявому смугловатому мальчугану 6 лет от роду, который был ее первенцем. Вере стыдно было признаться в этом окружающим, но сама для себя она четко осознавала, что это есть, и это есть не совсем правильно. Однако, имея несколько беззаботный характер, все время отмахивалась от этой мысли, как от назойливой мухи.
          Просто беременность была неожиданно и некстати: Они с Лешкой тогда только поженились,ей было 18 и надо было поступать и учиться, муж-немногим старше: всего-то 20 лет-только-только из армии вернулся, и хотел продолжать службу и получить лейтенанта. Наверное, они тогда поторопились сыграть свадьбу. Но юность-любовь до гроба-строгое воспитание сделали свое дело, и 3 февраля 1987 года Энский ЗАГС зафиксировал появление в СССР еще одной ячейки общества-молодой семьи Горских.
Все, кто видел молодых, говорили, что это очень красивая пара. Высокий и статный брюнет Алексей и хрупкая миниатюрная блондинка Вера. Ох и завидовали ей тогда все подруги! Родители Веры сразу же помогли выхлопотать молодым комнату в общаге, а в перспективе и отдельную квартиру ( все же ее отец-не последний человек в обкоме!). Казалось бы-живи и радуйся! Но уже тогда их брак дал маленькую и незаметную, но все же трещину. И трещина эта только росла со временем, а причина была проста: быт.
Вера плохо умела готовить, и никогда прежде не стирала белье руками, и это раздражало Алексея, считавшего, что настоящей женщине эти способности даются почти от рождения. Он привык видеть в доме своих родителей идеальную чистоту, вкусный обед и постиранные вещи. Все это его мать- Лариса Ивановна- умудрялась делать самостоятельно и незаметно для мужа и двух своих сыновей. Так что и отец Михаил Романович, и старший брат Коля, да и сам Леша были уверены, что женская работа не требует ни особых усилий, ни особых навыков. Нет, если бы их попросили, они бы с удовольствием помогли, но мать справлялась с домашними делами без каких-либо видимых затруднений... А тут такая неумеха в качестве жены. И сколько бы она виновато не вздыхала, опустив глаза, но домашнее хозяйство ей давалось тяжело: ее мама, Анастасия Аркадьевна была хорошей хозяйкой, но жалела дочь и не обременяла ее домашними заботами, предпочитая развивать Веру во всевозможных кружках.
          Однако, мало-помалу, она стала справляться и со стиркой, и с готовкой. Более того, начала интенсивно готовиться к поступлению на ин. яз местного пединститута и отношения супругов наладились. Но ненадолго.
Как-то Леша пришел со службы в приподнятом настроении, и, насвистывая себе под нос какую-то песню, стал стягивать с себя шинель.
-Верунчик! Вера!-позвал он, видя, что жена его не встречает, а стоит у окна спиной к нему. – Ты знаешь, у меня хорошие новости... Меня отправляют учиться в Рязань! Вот получу офицерское звание и быть тебе лейтенантшей. А со временем-и генеральшей! Ты как считаешь? – он подошел к ней сзади и обнял. Она, однако никак на это не отреагировала.
-Что-то случилось? – встревожился он.
-Нет... то есть да... Знаешь, я здесь ходила к гинекологу, и она сказала, что я беременна-8 недель...
-Беременна?-потрясенно выдохнул Лешка. –Верочка, солнышко мое, это сейчас так некстати! Мне предстоит учеба, тебе поступать, а тут-ребенок. А может не надо рожать, а? Я врача найду- с надеждой в голосе спросил он.
-Как-не рожать?! Ты мне аборт предлагаешь?-Вера, наконец, повернулась к нему лицом.
-Котик мой, ну подумай сама, мы живем в маленькой комнатушке, собираемся поступать. Как, ну как ты себе это представляешь, а?- потерянно пробормотал он.
-Ты меня хочешь отправить на аборт? – неожиданно прикрикнула она на него.
        В тот раз они впервые серьезно поскандалили. Вере было до ужаса обидно, что любимый человек готов ради собственного благополучия отправить ее под нож. Беременность она сохранила из чистого упрямства, и они тогда с Лешкой месяц не разговаривали друг с другом, хотя на людях старательно изображали счастливую молодую семью. Потом Лешка уехал учиться, а она сообщила о беременности родителям, которые были искренне рады появлению внука.
Однако, с каждым месяцем, Вере становилось все тяжелее носить ребенка. У нее постоянно болела спина, а токсикоз никак не хотел проходить, хотя должен был давно окончиться. Доктор в женской консультации только руками разводил. А потом были роды... Точнее не роды, а ад. Вера тогда всерьез хотела умереть,чтобы больше не мучиться. Это настолько ее вымотало, что на новорожденного она даже не поглядела...

-Ну что, давайте посмотрим, кто у нас там. – голос узиста оторвал Веру от воспоминаний и медитации. – Таак, устраиваемся поудобнее. Воот, смотрите, Ваш ребенок машет ручкой...- Вера почувствовала, как по щекам побежали слезы радости: крошка, действительно махала ручкой! – Ну что, поздравляю, у Вас здоровый мальчик – улыбнулся врач.
-Мальчик!-счастливо улыбнулась Вера. У них с Лешкой родится сын, и уж в этот раз все будет по-другому: и беременность, и роды, и все,что после...