Рога

Рога

Виолетта проснулась от тихого, но настойчивого стука в окно. Старенькая рама обидчиво кряхтела, а стекла раздраженно бряцали, будто спрашивая стучащего: “Тебе чего?” Внутри стен двухэтажной амбулатории лучше лишний раз не торопиться с выдохом, а про какие-нибудь постукивания молодая врач даже думать боится. Но нет, нельзя говорить, что здание рассыпается. Внутри местными умельцами сделан добротный ремонт, без европейских стандартов, конечно же, но с душой и для души. Хочет люд приходить за помощью в приятное глазу место, и все тут. Запах свежего дерева еще не успел выветриться, а собранная по миру мебель пропахла таблетками, крысиными фекалиями и сушеными травами, пропитав такими же ароматами и стены. Таким был кабинет Виолетты, где девушка беседовала с пациентами, что-то подписывала и иногда спала (точнее сказать, отрубалась, как в этот раз).
Маленькая операционная осталась не тронутой со времен постройки: холодная плитка, жутковатый, ржавеющий стол и здоровенная лампа, предлагающая добить своим весом того, кому не поможет операция. В стальных шкафчиках хранятся давно списанные инструменты. По документам их выбросили, вот только нет никаких бумажек, что выдан хотя бы один новый скальпель. Поэтому Виолетта смиренно точит иглы, а в знак благодарности за терпение начальство особо не беспокоит ее.
Однако одним ремонтом дела не делаются. Можно нанести сколь угодно слоев обоев, но трещины по стенам от этого медленнее бежать не станут. Посему Виолетта постоянно слышит подвывания ветра, но холод пока еще почему-то не поселился.
- Кт тм? – попыталась спросить девушка, потом легонько похлопала себя по щекам, прогоняя сон и повторила: - Кто там?
- Докториха, ты тут? – послышалось после очередного постукивания.
- Нет, меня тут нет! - закричала Виолетта.
- Не прикидывайся, я тебя слышу!
Быть такого не может, думала девушка, приближаясь к окну. Сперва она увидела стучащий по стеклу длинный скрюченный палец с острым ногтем, а только потом ее владелицу – Агату. Низенькая, полная, пожилая женщина стояла на носках как балерина и вцепилась свободной рукой в деревянный подоконник. Ее едкие глазки прожигали Виолетту насмешкой, а пот на лбу и дрожащие складки на животе говорили, что она простоит недолго.
- Открой окно, - прохрипела Агата.
Девушка повернула голову, словно прислушиваясь:
- Что?
- Открой… окно, - выплюнула женщина из последних сил, постучав еще раз по стеклу.
- А-а-а-а, окно, - закивала Виолетта и принялась неторопливо, неуклюже раздвигать ставни.
Девушка не отрывала взгляда от пыхтящей незваной гостьи и сдерживала отчаянно расползающиеся в улыбке губы. Агату местные не то, чтобы недолюбливали, скорее настороженно относились. Ее никогда не увидеть в магазине, гуляющей или в гостях. Она приходила внезапно, из ниоткуда, туда же и уходила той же дорогой. Женщина могла похвастаться странными повадками, а про сложность общения с ней в округе, наверное, ходят легенды: никогда не поймешь, шутит она или серьезно говорит, агрессивна или дружелюбна. Агата способна несколько часов простоять возле ворот, потом лишь поздороваться и исчезнуть. Чего приходила? Чего хотела? Подобными выходками женщина умудрилась навести жути даже на участкового. Не сказать, что это так уж трудно, но у паренька есть табельные дубинка с шокером, а их должно хватить, чтоб не бояться хотя бы странных бабушек.
Сама Виолетта относилась к Агате никак. Очередная возможная пациентка со своими странностями. Таких много. В деревнях, ясно дело, меньше. Чудаки – бремя городов. Но они берут количеством, а села - качеством.
- Чего вам, Агата Чеславна? – зевнув, поинтересовалась девушка.
Женщина с облегчением встала полностью на стопы, поправила подол платья и ответила:
- Собирайся, Емельян болен.
- Какие симптомы? Лихорадит? Ходить может? Болит? Где?
- Ничего не болит, не лихорадит, - качала головой женщина.
- Так пусть сам приходит, - вздохнула Виолетта.
- Не придет. Это очень… личная болезнь. Не хочет он, чтобы народ чего молвил лишнего.
- Ой, кого сейчас сифилисом или триппером удивишь? – махнула рукой девушка.
- Рот помой и мысли выбей такие! – шикнула Агата. – Даже думать подобное не смей о нем!
- Ладно, ладно. Скоро буду.
- Сейчас же выезжай.
- С чего это? – возмутилась девушка.
Но Агата уже испарилась. Впрочем… работать тоже надо. Виолетта потянулась напоследок и начала собираться. Девушка решила не переодеваться, так как и времени не было, и никто, стоит признать, не заметит, что она два дня ходит в одном и том же: белая блузка и серые спортивные штаны со старенькими кроссовками. Далее в полусейфе она взяла свой чемоданчик. Полусейфом молодая врач называет металлический ящик рядом с рабочим столом, а все из-за того, что даже имея ключ, его вряд ли откроет непосвященный. В кожаном тяжелом и без содержимого чемоданчике находилось все необходимое: десяток шприцов, препараты, чтоб откачать осмелившегося умереть на ее участке, обезболивающее, стетоскоп, тонометр, скальпель и ртутный градусник. Набросив розовую ветровку, Виолетта отправилась искать своего личного извозчика.
- Змитро! – кричала девушка.
- Оу?! – послышалось в ответ.
- Ты где?!
- Здесь!
Она нашла его на заднем дворе амбулатории, курящим трубку и загадочно смотрящим вдаль – на журавлей, летающих над тройкой растущих близ леса тополей.
- Заводи лошадь, Змитер, - сказала девушка, подойдя.
- Куда едем? – поинтересовался мужчина.
- К Емельяну.
- Ох-хо-хо, расхворался наш атаман?
- Почему вы зовете его атаманом? – спросила Виолетта, отмахиваясь от дыма.
- А почему мы не должны его так звать?
- Весомо, - закивала девушка.
Змитер, пожалуй, является на данный момент самым необычным человеком за всю недлинную жизнь Виолетты. Он при разговоре никогда не смотрел в глаза, пусть даже казалось, что это так. Порой он будто бы вглядывался прямо в душу и видел забавное кинцо – всю вашу прожитую жизнь -, смеялся глубоко внутри себя, пока выливает на собеседника добротный кушак чистейшего абсурда. Но это все мелочи. В общем-то, Змитер – хороший человек, и Виолетта почти не жалеет, что именно с ним проводит большую часть рабочего времени. Если не несет странную чушь, то рассказывает довольно интересные вещи о местных просторах, может поддержать любую беседу, поможет и советом, и чемоданчик пронести. А его стиль одежды, если можно так выразиться, заставляет задуматься, что человек прошел через множество эпох и профессий. Он носит высокие сапоги со шпорами, в которые заправлены ярко-красные казацкие шаровары. Крепкую, мужицкую волосатую грудь мужчина попытался прикрыть матросской тельняшкой и капитанским кителем, в котором не осталось ни единой пуговицы. Они были золотыми, и мужчина их продал. Змитер сам это рассказал. Лысеющую голову он прикрыл пузатой шляпой. Ну, и трубка, конечно же. Потому что Змитер без трубки – это уже не Змитер. Он курит, когда есть, когда пьет, когда спит. И Виолетта никогда не видела, чтоб мужчина ее забивал и поджигал.
Мужчина с нескрываемым пафосом остановился на шикарной телеге рядом с Виолеттой.
- А вот и карета! – радостно заявила девушка, взбираясь на древние бревна с колесами.
Она удобно расположилась в кучке сена, стараясь не думать, как долго оно здесь лежит и где еще могло побывать.
- Но! – приказал Змитер и лошадь, явно жившая во времена Сталина, лениво пошагала.
Виолетта устала рассматривать никак не меняющиеся просторы, поэтому устремила взгляд в позднее августовское небо, пытаясь уловить в нем нотки приходящей осени. Но пока что последняя либо мастерски скрывалась, либо август собирается уходить только по календарю. Солнце ярко светило, слегка обжигая еле-еле загоревшее лицо девушки, легкие облака летали, казалось, не подвластные ветру, и мимолетные ласточки ежесекундно настигали свою добычу.
Емельян жил в отдалении от деревни, а дороги к его дому шли непонятными и явно лишними кругами. Виолетта никогда не навещала так называемого атамана, а он никогда не обращался к ней за помощью. Девушка слышала, что он не приемлет лечение. Никакое. Считает, что организм должен справиться сам, иначе нечего жить. Суровый подход, но мужчина по каким-то причинам дожил до пенсионного возраста и явно собирался жить дальше, если не болезнь, заставившая его обратиться к врачу. Виолетта призналась себе, что даже заинтригована. Вряд ли оснащение в чемоданчике и в амбулатории позволит вылечить его, но она хотя бы подскажет, что делать дальше.
- Сколько нам еще ехать? – не выдержала девушка, когда телега въехала в лес спустя приблизительно два часа дороги.
- Смотря куда нам надо, - по-философски подметил Всеволод.
- Как это куда? – возмутилась девушка. – К атаману этому вашему!
- Хм… коль туда, то немного.
- Сколько это – немного?
- Ну, меньше, чем вначале.
- Ага, - вздохнула Виолетта. – И на этом спасибо.
- Та не за что.
Лес, через который идет дорога к дому Емельяна, коренным образом отличался от другого, тянущегося к городу. Маленький пятачок высоченных, мрачных сосен, вперемешку с елями, березами, тополями и рябинами напоминал этакое подобие врат в забытое магическое царство. Живность отчаянно пряталась от любопытных глаз, но в зарослях постоянно кто-то дергался, внутри практически всегда было жутковато тихо, однако недостатка в свете путники никогда не испытывали. Если где-то и остались языческие божества, то только в этом маленьком, лишнем лоскутке природы. Озлобленные и изгнанные, они толпятся в тенях, поглядывая из-за кустов на шныряющих людей, не рискуя прогнать их. Потому что в этом случае сами выдадут свое убежище.
Особняк стал заметным сразу после выезда из леса, но чтоб добраться до него, пришлось проехать по большой дуге, огибающей давно не паханное поле. Издалека дом выглядел весьма основательным, солидным и внушительным. Три этажа, большое крыльцо, тяжелая крыша. Возведенный из массивных бревен, он будто говорил приезжим, с кем в этих местах нужно считаться. Из дальней трубы, коих всего было три, валил дым. Двор окружили высоким забором так же из бревен, въезд виднелся лишь один – через ворота, что на полметра выше забора. Даже издалека легко различалось несколько пристроек различной величины, одна так вообще вымахала в половину величины дома.
А вот стоило приблизиться, как иллюзия рассеивалась. Особняк вблизи выглядел, конечно, больше, даже громадным, но теперь становился заметным его возраст. Забор нещадно гнил, ворота, по всей видимости, давно разучились закрываться и полулежали на умирающих петлях. Через щели между бревен дома выползал утеплитель, стекла кое-где держались только благодаря скотчу, а ступеньки больше напоминали ловушки для незваных гостей: крошащееся дерево, торчащие гвозди.
Во дворе было многолюдно. В основном все занимались своими делами. Кто-то прогуливался мимо с дровами, кто-то точил косу, кто-то снимал белье с сушилки. Но одна группка женщин являлась источником суматохи. Телега остановилась недалеко от въезда, и Виолетта пока не могла различить, о чем они судачили, но была уверена – о болезни Емельяна.
- Змитер, поможешь с чемоданом, пожалуйста?
- Ладно, - пожал плечами извозчик, выпустив клубок дыма.
В кармане завибрировал телефон – мама спрашивала, как дела. Девушка угрюмо улыбнулась, но отвечать не стала, так как связь уже пропала. Она давно отвыкла от вещей, которыми славится современный мир. Постоянный мобильный интернет? Хах, только если он заблудился. Домашний интернет почему-то отключается от перепадов атмосферного давления. Телевидение? Ну… у Виолетты подключен премиум-пакет: помехи идут в разном направлении и с различным звуковым сопровождением на двух десятках каналов (по двум даже настоящую музыку крутят). Прекрасно работает радио, девушке один дружелюбный дед подарил аппарат военного образца. И на стационарный телефон не приходится жаловаться, в отличие от мобильного. Горячая вода есть, если нагреть. Но электричество на удивление стабильное. И Виолетте даже интересно, так же дела обстоят у местного атамана или этот подгнивающий особняк является вместилищем комфорта?
- Приперлась наконец-то, - прошипела подлетевшая женщина в длинном шерстяном платье.
- И вам доброе утро, - кивнула врач. – Ведите к больному.
Виолетта привыкла, что люди, работающие на Емельяна, чувствуют себя выше всех. Ее это, в общем-то, даже не волновало. С ними девушка контактировала крайне редко, а если и приходилось, то эти чудесные встречи заканчивались максимально быстро.
Внутри, в гостиной, Виолетта познакомилась с весьма колоритными персонажами. В первую очередь она заметила смуглую женщину внушительных размеров. Она вся бряцала из-за сотен браслетов, кулонов, на голову было намотано штук пять платков и сложно так сразу сказать, сколько и какая одежда прикрывала ее формы. Там просматривались платья, юбки, некий жакет и блузка. Девушка, заинтригованная и смятенная, подошла познакомиться. От незнакомки пахло едкой смесью различных благовоний и специй.
- Эм… Здрасти… Я Виолетта.
Женщина злобно глянула в ответ и уползла в дальний угол, достался маленький мешочек и начала шептаться.
- Ладно, - кашлянула девушка и пожала плечами.
Первым на контакт пошел мужчина лет тридцати. Хотя, по его же словам, ему давно перевалило за шестьдесят. Как давно, не уточнено. Себя назвал очень просто – скиталец. Уточнив, что это не имя, не кличка, не титул, даже не профессия, а обязанность. Смуглая кожа, воздушный наряд, как у жителей пустыни, и сабля с зеркальным лезвием и резной рукоятью. На последней было изображено множество человекоподобных голов. Разинутые рты, искаженные черты, рога, острые уши, клыки – демоны, иначе не скажешь. К слову, сам скиталец так и сказал:
- Демоны, которые были убиты этим клинком, запечатлены на рукояти, дабы их племя видело и опасалось.
О материале лезвия мужчина отзывался крайне мутно, наводя загадочности. Говорил, что нет ничего надежнее и вряд ли будет. А на дополнительные вопросы о рукояти вовсе отвечал короткой улыбкой.
Другой мужчина, чернокожий с гордый именем Джабадайя, приковал внимание Виолетты своим стилем. Высокий, мускулистый, с белой краской на мясистом лице. Носил он черный деловой костюм с беспорядочно украшенным сверкающими брошами в виде черепов пиджаком на голое тело. Высокий цилиндр с приколотой при помощи золотой булавки картой – пиковым тузом. Джабадайя был весь покрыт татуировками: рукава, состоящие из замысловатых символов явно религиозной направленности, и рисунок на всю грудь – символ веве.
- Вы… Барон Самди? – поинтересовалась у него Виолетта еще до того, как спросила имя.
- Нет, - отвечал темнокожий на поражающем ум чистейшем русском языке, - Барону нечего разгуливать среди живых попусту. Я его последователь. Верный товарищ.
А потом он назвал свое имя. И оно понравилось Виолетте куда больше, чем имя божества вуду.
От Джабадайи приятно пахло приправленным ромом и добротным табаком. Он постоянно улыбался и всячески пытался выйти на разговор, однако, кроме Виолетты, никто желанием не горел. Бряцающая большая женщина девушка плюнула ему под ноги, стоило мужчине приблизиться к ней, скиталец высокомерно осмотрел жреца с головы до ног и положил руку на саблю. А последняя из этой шайки вовсе отчаянно делала вид, что она его не понимает.
- Нет-нет-нет, - качала головой женщина, - я не понимаю ни слова!
- Но… я говорю на русском, вы говорите на русском, - смущенно отвечал Джабадайя.
На что женщина ответила пристальный взглядом, пожала плечами, потом достала бесполезный смартфон и начала сверлить глазами главный экран.
Ее, к слову, звали Оксаной.
- Не доверяю я им. Этот… как его… Джабадайя? – говорила она. – Посмотрите на него? Один Бог знает, какую заразу он с собой притащил? А бедуин? Как он вообще границу пересек с этим тесаком? Кто его остановит, коль он решит всех нас тут порезать? По вон ту, - она кивком указала на бряцающую женщину, - я вообще молчу. Цыганка. Классическая цыганка! А вы кто? Как зовут хотя бы?
- Я Виолетта. Местный доктор.
- Виолетта, - пробубнила Оксана. – Не люблю это имя. Все Виолетты, которых я встречала в жизни, крайне гнилые особы. Надеюсь, вы не такая.
- Я тоже, - пожала плечами девушка.
- Вы врач, значит…
- Ага.
- А я вот не верю в так называемую традиционную медицину. Бред полнейший. Вы уж на меня не обижайтесь.
- Да я… что уж тут, - махнула рукой девушка.
- Знаете, вот работала половину жизни секретарем одного мелкого чиновника, - рассказывала женщина.
Виолетта услышала и про ее вечно болеющих детей, и про геморрой мужа, и про больные почки самой Оксаны. Казалось, будто их семейка умела в своей жизни только болеть, страдать и жаловаться. Пока не была найдена панацея.
- Я вижу, у вас болезненный цвет волос, - говорила женщина, - давайте я вас закодирую? Потом попьете таблеточек – как новая станете.
- Закодируете?
- Ну, да. Поставлю блок на вашем энергополе. Перекрою путь болезням. Это не на всю жизнь, но достаточно долго.
- Насколько?
- Лет десять.
- Довольно-таки, - закивала Виолетта. – А что за таблеточки?
- Дробленое жало морской звезды. Запустит вашу регенерацию. Вы молодая, вам много не надо. Еще плюс экстракты различных трав, ну, и глюкоза. Разведено ледниковой водой. Все натуральное, как можно понять.
- А, гомеопатия? – уточнила девушка.
- Да… - кажется, Оксана что-то заподозрила.
- Можете дать пробник? Одну штуку буквально.
- Одной таблеткой не вылечишься.
- А я в пятилитровой бутылке разведу. Будет лечебный раствор. Гомеопатия так ведь работает?
- Понятно, - Оксана сверкнула глазами. – Среди вас так мало думающих людей.
- Согласна, - сказала Виолетта.
Поговорив с этой особой, девушка окончательно поняла, что здесь происходит. Емельян в поисках лечения решил не ограничиваться одной лишь доказательной медициной. Мифы, суеверия, шарлатанство – вот вещи, к которым обращается каждый отчаявшийся. Виолетта предвкушала страсти. Много страстей.
- Держи, - появился из ниоткуда Змитер и протягивал чемоданчик.
- О, Господи! – воскликнула Виолетта, испугавшись. – Спасибо, - она взяла чемодан. – Что здесь происходит?
- Интересный народец? Не так ли? – мужчина подмигнул врачу.
- Слабо сказано.
К самому атаману всю разношерстную отвела Агата. Он лежал на третьем этаже, в самой просторной комнате особняка. Можно даже сказать, что его спальня занимала целый этаж, а убранства в ней особо-то и не было. Диван, два кресла, широченная кровать, рабочий стол с тремя стульями и никакого света, кроме одной лампы в углу, что помогала различать силуэты.  Мужчина лежал под воздушным одеялом, обложенный подушками. Вокруг кровати столпилась прислуга: три суетящиеся женщины преклонного возраста и один медленный старичок, которого те трое постоянно пинали и подгоняли. Еще в помещении задержался Змитер, он стоял у входа и занимался своим любимым делом. Пыхтел трубкой.
- Да откройте ж вы шторы! Меня ничерта не видно! – подал голос хворающий.
Женщины суетливо подбежали к окну и впустили свет, когда старик только-только начал двигаться. Лучи раннего Солнца осветили лицо Емельяна. Виолетта, войдя, заметила странную форму головы мужчины, а теперь все находящиеся в комнате ахнули, а хворый смотрел на них как на идиотов.
На лбу над глазами росли бараньи рога. Они тянулись вверх и начинали немного закручиваться. Выросты выглядели так, будто над ними поработал умелый резчик. Ровные спирали покрывали их на всем протяжении, а сами рога блестели словно отшлифованные.
- Ну, вот, лечите, - сказал Емельян.
- Подождите, - заговорила Виолетта, - когда это с вами произошло.
- Утром два дня назад. Проснулся, и вот. А за эти ночи они еще и выросли.
- И вы собрали такую компанию за два дня? – девушка удивленно показала на экстравагантных гостей.
- Если знаешь, как спрашивать и у кого… - отвечал атаман.
- А почему вы позвали меня? – продолжала врач. – Неужели не согласился приехать какой-нибудь профессор?
- Ага, - рассмеялся Емельян. – Знаю я ваших профессоров. Начнете упрашивать статью написать. А если откажусь, все равно напишет. Тебе-то никто не поверит.
- Обидно, но справедливо, - вздохнула Виолетта.
- Так что? Лечить меня будете?
Первой инициативу взяла в свои руки бряцающая женщина. Она сняла несколько медальонов и браслетов, достала новый мешочек, подожгла его и приблизилась к больному, забравшись на кровать. Ворожея вырисовывала круги дымящим мешочком над головой Емельяна, горланя, наверное, молитвы на языке, напоминающим смесь французского и испанского. Атаман, скривившись от вони, наблюдал за ее действиями, а когда она остановилась, спросил:
- Сколько нужно ждать?
- Далшье за дьенги, - ответила женщина на ломанном русском.
- Что? Награда, когда избавишь меня от этого, - Емельян постучал по рогу, - и я это говорю всем.
- Дьенги, - повторила ворожея.
- Пошла ты!
Женщина сверкнула глазами, плюнула на пол рядом с кроватью, прокричала что-то явно оскорбительное на своем языке и убряцала прочь.
- Что она сказала? - спросил Емельян у присутствующих.
- Сказала, что тебя не спасти. Черт скоро утащит тебя в пекло, - ответил Змитер и меланхолично выпустил дым через нос.
- Что это за язык? - удивленно спросила Виолетта.
- Румынский.
- Ты говоришь на румынском?
- Неа, только понимаю.
- Что ж, следующий, - устало сказал атаман.
- Я… Я… Я не могу, - Оксана начала двигаться к выходу. – Это… Это неправильно! Это какая-то шутка? Это розыгрыш? Кто вас всех подговорил? Виталик?! Ты за всем стоишь? Ты следишь за всем через камеры? Очень смешно!
- Какая-то вы слабенькая, - усмехнулся Емельян. – Розыгрыш? Я могу на эти рога яблоки нанизывать. Я проверял. Если тут кого-то разыгрывают, так меня! Ты тратишь мое время попусту!
- Извините, но…
- Ох, нет! Не ты ли божилась, что способна вылечить все? Нужна моя вера и открытый разум? Так вот я верю! Мой разум открыт! Лечи меня!
- Я могу вылечить ревматизм! – женщина, казалось, вот-вот зарыдает. – Я лечила рак и гастрит! Но это?! Как это вообще возможно?!
- Так же, как лечение рака заряженной водой, - рассмеялась Виолетта, а потом задумалась.
- Не смей смеяться надо мной, чертовка! – шикнула Оксана. – Я ухожу. А вас, уважаемый Емельян, как ваше там отчество, попрошу прекратить так шутить и тратить чужое время. До свидания! – сказала женщина и демонстративно удалилась.
- Она еще будет говорить про трату времени! – закричал атаман, потом глубоко вдохнул и спросил: - Кто-нибудь из вас может что-нибудь предложить?
- Можно я? - вышел вперед скиталец.
- Нужно.
Мужчина достал из складок одежды достал горшочек с красной пылью и принялся сыпать ее на пол, вырисовывая круг. При этом он старался что-то объяснить окружающим его людям:
- Не могу сказать, что я встречался с чем-то подобным, но так же не могу сказать, что этот случай уникален. Демоны действуют по схожим схемам. Да, они могут многое, испортить жизнь как духовно, так и физически. Хотя порой им нужно всего-навсего отобрать у человека что-то материально, чтоб несчастный упал на дно бездны.
Когда скиталец закончил с геометрией, он вновь погрузил руку в одеяния. На этот раз в его руке оказался кувшин с крайне высоким с тонким горлышком. Мужчина поставил его ровно в центр круга.
- Одно хорошо с этими исчадиями. Если все сделать правильно, результат наблюдается моментом. Уродства исчезают, богатства возвращаются за несколько дней, болезни вылечиваются с последующим вздохом. Что угодно.
- То есть что ты хочешь этим сказать? – Емельян решил уточнить. – Сейчас ты надо мной поколдуешь, и рога отпадут?
- Ага, - а задумавшись, колдун добавил, - если не сразу, то утром.
- А если не утром?
- Тогда попробую кое-что другое.
- Э-нет, потом будет очередь этого клоуна, - атаман указал на колдуна вуду.
- Вы мне тоже смешны, - с улыбкой ответил Джабадайя.
- Ну, ты украсил себя самостоятельно, а эта хренотень выросла на мне сама, - махнул рукой Емельян. – Начинай свои заклинания.
Скиталец кивнул и извлек из рукава горсть благовоний. Не зажигая их, мужчина приблизился к хворающему и вручил палочки ему.
- Благовония из священного дерева, - пояснял колдун. – Не могу точно сказать, почему, но демоны не могут справиться с желанием приблизиться и дотронуться.
- Что за священное дерево? – поинтересовалась Виолетта. – Какое название? Где растет?
- Это тайна, милая девочка, только для посвященных.
- Класс, - усмехнулась девушка.
- И сколько мне держать в руках? – спросил Емельян.
- Недолго. Ваш мучитель рядом…они никогда не отходят далеко. Прячутся и смеются.
На несколько мгновений все в комнате замолчали, задержали дыхание, перестали моргать. На лице скитальца растекалась безумная улыбка. Он сверлил глазами связку благовоний, будучи единственным, кто понимал, чего следует ожидать. Джабадайя, по его выражению лица можно было легко понять, что происходящее его неслабо забавляет, стоял, прислонившись к стене. В нем явно играл интерес, но мужчина явно не страдал от недостатка уверенности, что ничего у скитальца не выйдет. Виолетта молча изумлялась происходящему, а Змитер пыхтел трубкой.
Вдруг девушка услышала что-то наподобие свиста. Тихого-тихого. И благовония вспыхнули ярко-красным пламенем.
- Ох ты ж блин! – вскрикнула Виолетта. – Вот это фокус!
- Фокус, милая девочка, это ваша поразительная слепота, а это – реальность, - говорил скиталец, принимая горящие палочки из рук Емельяна.
Мужчина быстро приблизился к кувшину и ловко бросил внутрь благовония.
- А теперь ждем, - сказал он, положив руку на рукоять сабли.
Скиталец неторопливо похаживал вдоль круга, напевая почему-то знакомую мелодию.
- Это… Кисс? – смутилась Виолетта.
- Ага, - пробурчал мужчина.
- Демоны любят Кисс?
- Я люблю Кисс, - ответил скиталец.
Из кувшина доносилось легкое потрескивание, перерастающее в гул. Внезапно из горлышка пошла тонкая струйка дыма. Скиталец застыл, ухмыляясь. Он покрепче взялся за оружие. Струйка росла выше и выше, расширяясь, расплываясь, но что-то мешало ей выйти за пределы круга из красной крошки.
- Вот ты и попался.
Дым задрожал и начал извиваться, подобно бестелесной гусенице. В черном пятне Виолетта начала различать человеческий силуэта. Голова, плечи. Оно пытается оторвать руки от тела, но мешают границы. Вместо ног хвост, уходящий глубоко в кувшин. Когда в месте, где у людей находятся глаза, дым начал редеть, образуя дыры, скиталец ловким движением отправил лезвие сабли в полет. Клинок рассек дымное облако, начиная от мнимого плеча, проходя ровной линией косо вниз. После удара дым рассеялся, словно его разогнали вентилятором.
- Очень эффектно, мне понравилось, - заговорил Емельян. – Надеюсь, за этим представлением что-то последует.
- Завтра утром увидим, - ответил скиталец.
- Что-то вы сами как-то не уверены…
- В нашем мире можно быть уверенным только в смерти.
- А вы умеете себя зарекомендовать, - усмехнулся атаман. – Ладно. Пойдите все прочь. Устал я. Следующим утром жду всех здесь.
День прошел никак. Виолетте выделили комнату на втором этаже. Маленькую, с одноместной кроватью, одним окном, узким шкафом и табуреткой с маленькой электрической лампой на ней. Вот только розетки нигде не оказалось.
Девушка в ней кроме ночи не находилась. Раз уж никто не запрещал, то она бродила по особняку, двору и окрестностям. И она решила, что не хотела бы жить в похожем месте. Все, конечно, выглядит дорогим, но каким-то умирающим. Прислуги много, да. Все даже делают вид, что чем-то занимаются. Но дом все равно распадается. Он стареет. Сколько его ни убирай, ни ремонтируй. А находясь в старом месте, обитая в нем, сам начинаешь стареть вместе с ним. Так можно ненароком начать рассыпаться, добавляя праха в трухлеющие комнаты.
Внезапно в душе проснулась тоска по городу. Вспомнились студенческие дни, когда рабочие реалии были далеко, а самой сложной проблемой являлась грядущая сессия. Еще раз встретиться с друзьями в пятницу вечером вместо заполнения очередной полубессмысленной бумажки и за бокалом пузырящегося пива попытаться взглянуть в будущее с искренней радостью и надеждой. Хотя бы раз.
Молодость продолжается, поняла Виолетта, но по той ли дорожке приходится шагать? Остается гадать, слушая песни по военному радио.
- Чего грустишь? – Змитер подкрался сзади и присел рядом на полено, заменяющее лавку.
- Да так. Мысли навалились, - вздохнула девушка, глядя на островок леса, в котором она недавно ехала.
- От большого ума большие мысли?
- Слишком большие…
- Ну, ничего, - рассмеялся мужчина. – Все мы через такое проходили.
- Твой смех как-то пугает, если честно, - сказала Виолетта, косо поглядев на Змитра.
- На самом деле, - затянулся тот трубкой, - над этой жизнь только и остается, что смеяться. Иначе как жить?
- С трудом.
- Да каким трудом? Думаешь, у нас с тобой проблемы? Ты-то поторчишь здесь пару годиков и махнешь дальше. Я вот, бывает, думаю, чего в жизни добился, не зря ли ее вообще прожил. А вот на выходных водочки с зятем попью, с внуками поняньчусь, с женой поругаюсь немножко, и сразу легче станет. А атаману что делать? Вот у него проблема, так проблема. Обрати на него внимание, слышишь. Сильный он мужик. Он много пережил, ничего его не сломало, и рога эти треклятые не сломают.
- Это какой-то абсурд, - рассмеялась Виолетта, вспомнив своего нового пациента.
- Во-о-о-т, - улыбнулся Змитер. – Правильно! Смейся над подобным. По-доброму смейся, стараясь помочь. Так и людям легче станет.
- Мне кажется, не над всем в этом мире можно смеяться…
- А вот это ты уже решишь сама, - мужчина потрепал девушку за щеку, как внучку, потом потянулся и куда-то поплелся.
Виолетта еще долго сидела. Она наблюдала за небольшим облачком, неторопливо плывущим к горизонту. Оно никак не могло противиться подгоняющему ее ветру, но все равно выглядело таким свободным. А когда облачко скрылось за горизонтом, Виолетта осознала, что что-то поняла. Вот только она еще не знает, что именно. Мысль родилась где-то на подкорке. Она совсем маленькая, даже невидимая, но уже способна залечивать некоторые душевные ссадины.
И с чувством нарастающего покоя, девушка прожила оставшийся день, ни о чем не думая. Она дозвонилась маме, с трудом убедила ее, что с ней все в порядке и что ей не грустно, а просто устала. Пожелав спокойной ночи, сама пошла спать.
Утром стало известно, что рога никуда не делись.
- Твой косяк, - обращался атаман к скитальцу, а потом сказал чернокожему: - Начинай.
Джабадайя кивнул и молча начал готовиться. Мужчина пришел с чемоданчиком, зная, что у его коллеги ничего не удастся. Он достал небольшую жестяную баночку с черной пастой и нанес ей несколько замысловатых символов на свой лоб и лоб Емельяна. Потом в центре комнаты, там, где вчера скиталец нанес круг, расположил в форме треугольника шесть свечей, в центр фигуры поставил старый человеческий череп.
- Я позову своего друга, - пояснял колдун, усаживаясь перед свечами. – Он давно умер, но был невероятно мудрым и сильным. И к тому же он не против мне помочь. Если дело тут в злом духе, я уверен, мой товарищ справится.
Чернокожий закрыл глаза, глубоко вдохнул, громко выдохнул. Он поднял руки и запел. Голос его навевал некую тревожность. То высокий, то надрывающийся. Порой казалось, колдун выплевывал или выкашливал звуки, которые сами по себе в воздухе складывались в слова. Сперва он качался с поднятыми руками и пел, потом его глаза резко распахнулись и Джабадайя закричал. Это продлилось недолго, очень быстро мужчина успокоился и вновь вернулся к песне. Когда слова закончились, колдун утробно замычал и принялся тушить пальцами свечи, выкрикивая каждый раз, вероятно, имя своего товарища.
- Мне всегда казалось, что магия вуду выглядит иначе, - задумчиво проговорила Виолетта.
- Тс-с, - это скиталец приказал ей молчать.
Когда осталось две свечи, он взял их аккуратно сунул огоньки в глазницы черепа. Тут колдун закатил глаза и заговорил:
- Он пришел. Не дергайтесь, Емельян, дайте ему изучить вас.
- Та я не двигался, - пожал плечами атаман.
- Я сказал, не дергайтесь. И не говорите, - Джабадайя вытянул перед собой руку, будто указывая кому-то невидимому, руководя им. – Он… заинтригован. Говорит, очень интересно. Очень необычно. Ему нравится.
- Я рад за него, - пробасил Емельян. – Я могу от этого избавиться?
- Нет, - сказал колдун.
- Проклятье! Вы издеваетесь?!
- Большая женщина была права. В некотором роде. Рога – это только начало. Вас скоро ждут перемены. Не в лучшую сторону.
- Думаю, не нужно быть колдуном, чтоб понять это! – закричал Емельян и стер знак со лба.
- Мне очень жаль, - чернокожий учтиво поклонился и ушел.
- А ты что можешь сказать? – Емельян спрашивал у Виолетты.
- Ну… - закашлялась девушка. – Можно их… отпилить.
- Голову себе отпили! Зачем ты мне вообще нужна с такими советами?!
- Извините, - проговорила врач. – Понимаете… это невозможно. Это не какие-то наросты на коже. Это, блин, настоящие рога! Как у… барана! И они растут прямо из черепа! Это невозможно так просто вылечить. Вам нужна операция. Это все, что я могу сказать.
- Операция? В город я не поеду. Там на мне опыты ставить будут.
- Да не будет никто ставить на вас опыты! Без вашего согласия… Я могу попробовать сама удалить вам их. Думаю, у меня должны быть инструменты.
- Я подумаю, - кивнул атаман. – А пока иди.
Виолетта хотела еще что-то сказать, но не придумала, поэтому молча вышла из комнаты. Она вышла на улицу и села на перевернутое металлическое ведро. Было холодно и мокро, но девушку это не волновало.
- Я в нем навоз ношу, - сказала какая-то старушка.
- Я учту, - ответила Виолетта. Теперь еще стало и мерзко.
Девушка пыталась включить рационализм, представляла предстоящую операцию. Какие разрезы, как обработать культи рогов, шлифовать череп или нет, как зашивать кожу? Получится ли вообще удалить? Если получится, что если они опять вырастут? Эти мысли так быстро проносились в голове, что Виолетта не успевала находить хотя бы подобие ответа.
В чем-то Змитер был прав. Ее проблемы как-то начали меркнуть. Все идеи ушли на второй план, вокруг витала одна единственная цель, появилось искреннее желание – помочь Емельяну. Вряд ли кто-то ей поверит, как говорил сам атаман, вряд ли она сможет рассказать эту историю коллегам, детям, внукам, друзьям. Они назовут ее бредом, и будут правы.
Но она попробует сохранить рога. Хотя бы один. Спрячет или повесит в рамке под стеклом – это неважно. Виолетта будет знать, что этот случай не сон, не выдумка. Возможно, когда-нибудь она кому-нибудь расскажет. Если этот кто-то заметит висящие на стене рога или найдет их в забытом ящике. Скажет в шутку и первой рассмеется. И пусть человек сам решает, верить или смеяться.
- Едем, - сказал вышедший на крыльцо Змитер.
- А Емельян?
- Он не едет, - сказал мужчина, задумчиво рассматривая рог в своих руках.
- Это… - Виолетта испуганно смотрела на то же.
- Ага, - кивнул Змитер. – Уговорил его срезать.
- Зачем?
- Трубку себе новую сделаю. Эта уже испортилась, - Змитер вытряхнул остатки табака и спрятал трубку в карман. – Пообещал Емельяну пистоль со времен Пушкина. Мне он не нужен, а атаман любит такие вещи.
- А второй рог?
- Сказал, будет с ним жить.
- Чего?!
- Он сказал, - рассмеялся Змитер, – что ему семьдесят лет и уже наплевать, что подумают окружающие. Особенно, когда он этим окружающим платит.
- То есть до конца жизни он будет ходить рогатым? – уточнила Виолетта.
- Ага, - кивнул мужчина. - Я пообещал, что приеду и мы покурим из его рога.
- Поехали домой, Змитер, - вздохнула Виолетта. – Я устала.