Рок и Кара

Глава 1

От автора

Когда-то черновик этой истории выкладывался онлайн на Литнете. Я писала главы и тут же публиковала их, еще сырыми и неотредактированными. Несмотря на это, история все равно обрела своих читателей. В 2022г. роман "Рок и Кара" вышел на бумаге в издательстве МИФ. Мне приятно, что, спустя время, книга вернулась "домой". Теперь уже в достойном исполнении.

Перед чтением хочу предупредить: здесь вы не найдёте однозначных героев. История про демонов, своих и чужих. Про выбор. Про надежду и отчаяние. Про любовь и ненависть. Герои меняются, растут. Их трансформация будет вызывать и восторг, и боль.

Глава 1

Начало шахматной партии называют дебютом. В самом начале в игре участвуют все тридцать две фигуры, поэтому дебют считают самой сложной частью партии. Правильно разыгранный дебют может обеспечить победу в игре.

1487 год, 8 месяц, королевский замок Тринадцати кланов.

Отец назвал меня Карой. Я думала потому, что родилась первенцем — девчонка вместо долгожданного сына. Наверное, это был удар для гордого отца, мечтающего продолжить славную династию воинов-королей. Именно поэтому он не брал меня на руки первые три года моей жизни — ровно до того времени, пока мама не подарила ему второго ребенка, мальчика. Лишь тогда отец, получивший то, что так сильно жаждал — сына, названного Светом, — смилостивился: меня стали замечать, трепать по голове и разрешать играть с борзыми из его охотничьей стаи. Последняя привилегия оказалась лишней — шрамы на руках от собачьих клыков тому подтверждение.

Свет так и остался единственным сыном. После него родились еще три девочки, последняя умерла при рождении и унесла с собой жизнь нашей матери. В год, когда ее не стало, мне минуло двенадцать, и я начала догадываться, что причина нелюбви отца кроется не в том, что я принадлежу к женскому роду. В конце концов, он выбрал мне страшное имя — Кара богов, в то время как сестры отделались более снисходительными Ирония и Шутка.

Я помню, как впервые услышала перешептывания слуг — едва различимые, как шелест листвы на ветру, и леденящие, словно снег в зимних горах, зачерпнутый голой ладонью.

— Волосы-то светлые, даже брови белесые.

— Вылитая белая лисица!

— Львиного в ней кот наплакал.

— Не наша она, чужая!

— Крови, видали, как боится?

— При ней курицу зарезали, она разревелась.

— Не львица, ох, не львица она!

— Позорище!

— Не позорище. Кара.

— Правильно король ей имя дал. Уж он-то знает, чья она, эта байстрючка, но молчит.

— И будет молчать. Стыдно льву попасться в расставленный капкан. Лучше сделать вид, что и капкана никакого не было.

— Звать его Первым. Не признается он, что стал вторым.

В тот день я долго пряталась на самом дальнем поле, свернувшись клубочком среди высоких колосьев ржи. Смотрела на чистое голубое небо и звала маму. Она бы объяснила, почему я не похожа на брата и сестер, почему люди не доверяют мне и смотрят свысока.

Но мама не пришла. Она не смогла спуститься с небосвода, где уже заняла свое место в семейном созвездии Рыжего Льва.

Когда желтые колосья лизнули лучи заходящего солнца и небо окрасилось в багровый — цвет заката, я встала с примятой травы и отправилась домой. Сумерки же шли по пятам, наступая на мою тень.

С тех пор я больше не плакала — все равно никто не утешит, не прижмет к теплому плечу, а раз так, то и ни к чему слезы лить. Я твердо решила с честью и достоинством пройти тот путь, что уготовили мне предки-звери, которых мы все чаще зовем богами.

Не знаю, какой именно первородный зверь мне покровительствовал, но в итоге моя жизнь сложилась лучше, чем я себе представляла, лежа в поле, укрытая от посторонних глаз золотом колосьев.

Деликатный стук в дверь прервал череду воспоминаний. Я не успела отложить в сторону вышивку, в замысловатый узор которой всматривалась, пока разум гулял по коридорам памяти, и иголка осталась наполовину воткнутой в полотно. Порог переступил брат, и я поспешила вскочить со стула.

— Мой король. — Я склонила голову.

— Еще пока не король, — поправил он и восхищенно, совсем по-мальчишески цокнул языком. — Не думал, что когда-нибудь скажу нечто подобное, но Кара, как же к лицу тебе траур!

Я неловко оправила одной рукой платье (в другой была зажата вышивка). Полностью глухой наряд открывал чужому взору лишь краешек шеи, но все равно казался дерзким. Почему-то алый — цвет крови, цвет траура, — всегда смотрелся на мне, белесой девчонке с невзрачным лицом, вызывающе, а по словам Ника, — и вовсе соблазнительно.

Я, принимая комплимент, благодарно присела в низком реверансе.

Свет отмахнулся. Он, возможно, в силу молодости или врожденной мудрости, снисходительно относился к правилам этикета. Реверансы и поклоны оставляли его равнодушным — тщеславие не было слабостью моего брата. Иногда мне казалось, что слабостей за ним вообще не водилось.

Свет подошел ближе и взглянул мне в глаза. В свои пятнадцать он все еще продолжал тянуться вверх, но уже сейчас сравнялся со мной по росту. Только в отличие от меня — тонкой и слабой, брат, как и положено молодому льву, был хоть и поджар, но не болезненно худ. Широкие плечи, сильные руки, тренированное тело — Свет только входил в пору своего расцвета, но уже сейчас в нем чувствовалась порода. Через несколько лет он станет настоящим воином — опорой и гордостью клана, королем, перед которым будут преклоняться по зову сердцу, а не из чувства долга.