Роковая стрижка.4

Роковая стрижка.4

«Если информация, получаемая мозгом во сне,

очевидная данность, то возможно ли ее появление в нейронной сети,

без внешнего раздражения?»

Из вопросов конференции.

Петенька Ромодановской, чиновник по особым делам особого отдела…

«Да что же это такое, вообще? Заберите сейчас же у него микрофон! Где мужчины? Только и может — ерничать.

Безответственный болтун — и всё. Так ли следует начинать: «Петенька?»

Рассказывайте всё по-взрослому, по-серьезному. По правде. Правды хочется, а не шуточек. Глупые они всегда и неприятные. Нашутились уже. Тошнит».

«В самом деле, давайте как-нибудь поаккуратнее с «лицами». Мы вот слушаем, а вдруг это потом расценят как-нибудь? Но продолжайте уж».

…

Петр Кириллович Ромодановской, молодой еще и симпатичный весьма мужчина (с легкими залысинами на светлом лбе, интеллектуальными почти), уже и отмеченный (между делом и, как водится, вполголоса) «наверху», ответственный и крайне, крайне исполнительный работник (а он и работал! работал! а не файлики, как вы, гонял!) в очень ответственном отделе при … об том, давайте, господа, только шепотом — при ком это, «при»… Так вот, Петр Кириллович, в тот самый день, часа этак в три пополудни, был мягко и бесшумно провезен на достойном, как требовал протокол, автомобиле, мимо истуканов-гвардейцев в тихий сумрак, постоянно дремавший меж холодных правительственных зданий, древней, великокняжеской площади, и скромно, без караула, но прилично выгружен аккурат возле «красного» крыльца теперь уже музейных царских палат.

Петр Кириллович был деловит, собран и бодр. Интересы державы дремать не позволяли. Встав на источающую власть брусчатку, он поскрипел для уверенности ботинками из английской кожи, три года выдерживаемой зашоренным от мировых новостей английским обувщиком для скрипа и прочности в чистейшем спирте, принял от помощника (тот — мелочь пузатая и очкарик, просто отметим, что помощник был) приятно-деловой, крокодиловый портфель с ценными бумагами, в которых речь шла об усилений инноваций в области умственного прорыва в Н-ском экономическом районе, который Петр Кириллович и курировал, вдохнул полной грудью живительный воздух многовековой мощи и чести и со сдержанной радостью оглянулся.

Всё было тихо-спокойно. Привычно и хорошо.

Увидав, прохаживающегося возле крыльца знакомого офицера гвардии, Петр Кириллович на правах «своего» подошел к нему, улыбаясь, и поздоровался.

- Что-то народу сегодня пришло — не бывало столько, - обратился он к офицеру, майору с лицом строгим и как бы говорящим: «Смотрите тут у меня! Шутить - в другом месте!»

Ему хотелось спросить, как к этому относятся «там», но он знал, что спрашивать впрямую нельзя.

Майор, прищурившись, посмотрел на густую толпу, метрах в двухстах от них, на спины гвардейцев, редко, шагов через десять друг от друга стоявших неподвижной цепью и ничего не сказал.

Петр Кириллович тоже посмотрел на спины гвардейцев и за них, на людей, стоящих и чего-то ждущих.

- Сергей Сергеевич, - обратился он к майору по имени (они тем временем тихо шли по площади по направлению к толпе), - а ведь опять на колени встали некоторые. Нехорошо это. Тут ведь и иностранные журналисты могут быть и китайцы, которые туристы. Надо бы распорядиться.

Петр Кириллович знал, что нарушает порядок, отдавая вроде как приказ гвардейскому офицеру, но он знал и об отношении к таким вот сценам «наверху», потому и позволил себе некоторую вольность.

Они подошли ближе и двинулись вдоль спин гвардии.

- Только коснулись ручкой головы, и у племянника сразу экзема прошла, - довольно громко, и с истеричными нотками в голосе рассказывала кому-то пожилая женщина в дорогом пальто и очках, с умными губами и похожая на бывшую сотрудницу прокуратуры, а возможно, даже и пенсионного фонда. Стильная. Со вкусом.

- Что экзема, - отвечал, по-видимому, ей, а обращаясь ко всем, мужчина без кепки, с профессорской внешностью, - что племянник! Я лично страдал желчнокаменной болезнью десять лет, лично перенес три операции! Плюс аденома. Курорты не помогали. Даже Анапа. Работал, можно сказать, только на врачей. Аденома — не дешевое удовольствие. Жена ночами рыдала. И вот — абсолютно здоров!

Говорит: «Вы чем-то больны? Я этого не хочу, не болейте!» Сейчас проверялся - томография показала начавшуюся регенерацию желчного пузыря! А вот вам камни!

Мужчина вытянул к слушающим ладонь.

Толпа глухо зашелестела.

Все ждали продолжения про аденому.

Из-за спин, откуда-то из глубины толпы раздавались периодически повторяющиеся выкрики:

- Мне больше не нужны костыли!

- Тихо! - хриплым и строгим шепотом отреагировал на этот шелест майор Сергей Сергеевич, - будить не велено!

Они отошли.

- Как будить? - спросил несколько озадаченно Петр Кириллович, - да разве «он» спит?

- Государыня, как отполдничали, изволили вздремнуть, - строго отвечал майор, направляясь к помещению караула.

«Какая государыня?» - подумал Петр Кириллович, - «Или теперь уж можно?»

Он медленно вернулся к «красному» крыльцу.

К крыльцу же, вынув с усилием, и не с первого раза, из маленького полуподвального выхода противоположного здания, осторожно повели, придерживая под руки, ветхого старичка.

Старичок этот был легендарной личностью — это был повар, готовивший парадные обеды еще секретарям ЦК, во времена совершенно исторические и сказочные.

Он был давно на пенсии, но консультировал. Петр Кириллович его неплохо знал и при случае оказывал старику маленькие услуги. На всякий случай.