Ромашки

Ромашки

Жарко...
Как же жарко...
Он посмотрел на верх...в абсолютно безоблачном небе нещадно палило солнце...казалось оно решило спалить всю землю...и если бы не близость океана жизнь бы была и вовсе не выносима. Снова закрыв глаза он откинулся на горячий песок...двигаться было лень.
Вдруг прохладная ладонь коснулась его плеча, он открыл глаза и утонул в зеленых омутах...он тонул и парил одновременно...казалось еще мгновение и он узнает, что такое рай...
Резко дернувшись он проснулся...
Сон... Это был всего лишь сон. Горько усмехнулся, с усталостью потер свои глаза, рай...Рай это там, где она. А сейчас он живет в аду, потому, что ее нет, нет рядом вот уже больше года. И только ночью он может видеть ее, слышать ее, возможно чувствовать, возможно… В сказки он не верил, не верил с тех пор как она ушла из его жизни.
Они познакомились в сети...Он заходил в чаты от скуки, просто так...Иногда на работе в ночную смену, когда выпадала минутка, вместо того чтобы поспать как это делали ребята из его бригады, он сидел и читал всякий бред, что писали уставшие от жизни люди. Иногда он писал какие-то комментарии, не для того чтобы завязать разговор, нет, просто порой глупость была настолько нелепая, что он не успевал себя сдержать...Опа! И уже отправил.
Какое то время спустя, все чаще стал мелькать один ник, без фото, вернее на аватарке был обычный букетик простых ромашек и имя. Эмели. Ее комментарии были просты и не пестрели бранью, в них не было злобы и желчи, она просто писала свои мысли на тот или иной заинтересовавший ее пост. У него не было привычки заходить на личные странички людей но тут будто что то его подтолкнуло. Он нажал на иконку и открылась ее страничка, но на ней не было никакой информации, только город. Плимут. Это же совсем рядом с его городом. Всего час с небольшим. В это время диспетчер вызвал его бригаду на вызов. Снова в дорогу, бригада скорой погрузилась в машину, Билл их шофер, на ходу дожевывал свой сэндвич. Взвыла сирена и машина сорвалась с места. Если бы он работал в маленьком городке, то выездов за ночь было бы всего ничего, но такой огромный город как Бостон требовал к себе внимания, ножевые ранения, роды, ожоги, инфаркты или инфекции все это калейдоскопом проносились за 12 часов. Приходя домой хватало сил только принять душ и упасть в кровать забыв о еде, чтобы через 12 часов снова выйти в смену. Работа на износ. Он забыл когда был в отпуске, раз за разом отказывая себе в этом будто наказывал. Наказывал за то что тогда, жил с нелюбимой, был не любим, за то что не вмешивался в воспитание своего сына. За то что вообще вывел себя из их жизни на столько, что перевелся в бригаду скорой в Бостон, а его жена и ребенок так и остались жить в Линне, жена работала в школе учителем английского языка. Он не бросил их, нет. На выходные он даже приезжал к ним, изредка. Но чаще ловил себя на мысли, что ехать домой не хотел. Чтобы как то себя занять стал знакомиться с женщинами, тоже от скуки, с одной Сарой особенно долго встречался, ничего вроде бы и серьезного, но зацепила. Была она какая то ранимая что ли. Он даже на мгновение вдруг подумал, вот она! Но это была только вспышки, бенгальский огонек, но не как не комета, которая освещает собой путь. Почему то был твердо уверен в том что он то уж точно достоин своей кометы, личной кометы, и она где то летит, там далеко и главное ее не пропустить. Потому и ходил в свободное время в ближайший парк и как заблудившийся щенок бродил от скамейки к скамейки. Ища... Зовя... Моля... Совсем забывая, что рядом живет женщина которая с тревогой ждет его, которая боится потерять, хотя и понимает, что терять то в общем то и нечего, как и спасать. И единственный кто нуждается в этом спасении это она сама. Та которая похоронила себя в этом болоте отношений. Где она уже не является не просто желанной женщиной, она не является вообще женщиной, и единственное что все еще держало их вместе это статус. Статус замужней женщины. Ведь разведенная женщина у нее в сознании приравнивалась к падшей женщине. А этого допустить было ни как нельзя. Она и не допускала. Ждала. Боялась. Но ждала.
Машина неслась не смотря на светофоры, работа давно превратилась в рутину, и если раньше он торопил водителя, время и молил Бога подождать, не забирать, то сейчас он был равнодушен, совсем. Абсолютно. Успеют они или нет его не волновало. Вот уже больше года, с тех пор как Эмели ушла. Ушла из его жизни. Это произошло в один миг раз и все. Хотя могла и не она быть причиной его изменений, это вполне могла быть его рабочая усталость, может быть от череды человеческого насилия и смертей, но в один миг его будто выключили и теперь это был не веселый балагур и зубоскал Алекс. Нет. Теперь это была оболочка, пустая и равнодушная. Все может быть. Все. Но лично он винил во всем только ее, ту с чьим именем он засыпал и просыпался. Ту которая внесла свет в его жизнь а потом так безжалостно выключила. Нет не так она его просто вырвала с корнем из земли и теперь он не жил, тлел. Высокий и худощавый, с кудрявой копной пшеничных волос и с холодными серыми льдинками огромных глаз. Красивые полные губы, созданные для смеха теперь лишь изредка кривились в усмешке, уютные руки с длинными музыкальными пальцами созданные для извлечения невероятной мелодии из инструмента, могли безошибочно найти вену или прослушать сердце, но ему было всё равно будет ли сердце биться а по вене струиться кровь. Все равно. Раньше в его дежурство смерть редко заглядывала в их бригаду, сейчас же была частым гостем, слишком частым. Некоторые особо суеверные отказывались работать в 246 бригаде, поэтому и ездили два паромедика Алекс и Мигель да их шофер Билл, который дорабатывал последний год до пенсии.
Вызов был не сложным, в доме престарелых на 24стрит скончался старик, просто тихо ушел во сне. И фамилия его была такая не обычная мистер Гришем. Он горько усмехнулся. Перевезти тело в морг, заполнить бумаги и домой, душ и спать. Хотя может быть сегодня зайти к «Веселой Бетти» и позавтракать. Там просто сумасшедшие по вкусу вафли с шоколадом. Эмели их очень любила. А он любил смотреть как она их ест. С каким детским наслаждением облизывает она свои измазанные в шоколаде пальцы а потом задрав голову в верх смеётся в абсолютном счастье. А он ловит ее в кольцо своих рук и поймав сцеловывает каплю шоколада с ее губ. А после они шли держась за руки в парк который был на соседней улице и она падала на подстриженную лужайку и смеясь выискивала в небе облака всевозможных форм и размеров. И вот что странно, всегда находила то слона то принца то дракона. Он никогда не мог ничего найти в этом небе, но иногда казалось, что чем больше он был с ней рядом тем четче проступали из облаков эти невероятные фигуры.
Он тихо застонал и зажмурился, с усилием выбрасывая ее образ из своей головы. Все в этом городе напоминало о ней. Абсолютно все. Он видел ее в случайных прохожих когда спешил на утреннее дежурство, он видел ее в вечерних сумерках когда поздно ночью шел в свой одинокий дом. Он видел ее во снах, и на яву. Он был неизлечимо болен ею. И будучи сам врачом ни знал как и чем лечиться эта болезнь. Болезнь под именем Эмели.
Наконец то закончилась его смена и он вышел из здания больницы, вышел на встречу солнцу и начинающемуся дню. Он шел не спеша, в его голове еще витали отголоски последних его действий на работе. Опять его смена закончилась очередной смертью, будто он с каждым часом все ближе и ближе к ней. К той кто является хозяйкой самой жизни. Смерть. Если бы не был врачом то точно стал бы суеверным. Он даже подумывал зайти по дороге и поесть те самые вафли, с шоколадом. Но в последний момент передумал, и просто купил мороженное из чувства противоречия фисташковое, то которое она терпеть не могла. И шел не спеша, впервые наслаждаясь собственным поступком детского бунтарства. В тот момент ему даже впервые пришла мысль что было бы не плохо позвонить жене. Поговорить и обнять сына. И тут он услышал ее смех, он резко повернулся на звук, ее смех в котором звенят весенние колокольчики он не забудет никогда, смех который будил его по утрам. Его взгляд лихорадочно перескакивал по спешащим прохожих как вдруг на противоположной от него стороне дороге он увидел ее. Она стояла в легком светлом платье с рассыпанными по подолу ее любимыми ромашками и подняв лицо к небу заливисто смеялась, на миг она смолкла и посмотрела прямо на него, прямо в его душу. Мороженное выпало из его руки и не смотря по сторонам он шагнул к ней.
Он видел только ее глаза не слыша визга тормозов. Он слышал только ее смех который рассыпался мелким крошевом стекла по мостовой, не слыша удара и не чувствуя боли. Он слышал и видел только ее, идя к ней. Освобождаясь наконец от всего того что так долго держало его вдали от нее.
Она сидела у себя в маленьком саду и пила свою утреннюю порцию кофе. В вазочке на столике стояли ее любимые ромашки. Всегда ромашки. С момента их появления, из всего что она создала в этой вселенной ромашки по ее убеждению удались лучше всего. Вдруг она задержала дыхание, и со стоном выдохнула. Еще один. Алекс. Она на мгновение закрыла глаза и выдохнула. Она думала что он то сможет пройти свой путь, но видимо она ошиблась. Он как и все остальные на чью тропу она ступала вскоре прерывали свой путь чтобы навсегда вплести свою нить в канву ее жизни, что бы остаться там навеки. Но видимо так устроен человек, он всегда идет на свет яркой звезды, совсем не замечая тех маленьких звездочек что уже освещают его путь.