Роза для брата

Плакат, большой, яркий, с цветочным орнаментом по краю, выделялся на фоне унылой серой стены, грязной, мокрой улицы, равнодушных, спешащих по своим делам людей. Мой взгляд сам собой зацепился за крупную, с виньетками надпись «Ежегодный весенний бал-маскарад».

– Весенний бал-маскарад, – прочитала я вслух и обернулась к Кадииму. – Что это?

– Один из местных аристократов ежегодно устраивает бал в первый месяц весны, – Кадиим едва удостоил вниманием разрисованную гиацинтами и масками афишу. – Приглашаются все желающие, вернее, одетые должным образом.

– Бал, – повторила я. – Это, должно быть, интересно.

– Нисколько. По сути, там соберутся всё те же аристократы и, возможно, кое-кто из людей происхождения незнатного, но более чем состоятельных. Разврат и вседозволенность, прикрытые масками. Не самое подходящее место для добропорядочной девушки, – Кадиим взял меня под локоть и повёл прочь от плаката. – Нынче королевские дворы многих стран совершенно распустились и Афаллия не исключение. Впрочем, она никогда не отличалась особым благочестием.

– Ты ворчишь как старая матрона, – заметила я, бросив через плечо последний взгляд на плакат, выискивая дату проведения. – А я с удовольствием посетила бы настоящий бал. Наверное, там весело.

– Тебе нельзя появляться в таких местах.

– Мне ничего нельзя, а иногда так хочется хотя бы разочек, хотя бы одним глазком увидеть всё то, о чем я только читала.

– Это опасно, Веледа, – напомнил Кадиим.

– Что может случиться? Все в масках, и я под надежной защитой отца и твоим присмотром.

– На этом балу, по моим сведениям, ожидается почти четверть братства, а ты желаешь его посетить?

– А отец там будет?

– Нет.

Бал. Настоящий. С масками и костюмами. О-о, как же я хочу туда пойти! Хотя бы раз в моей бестолковой, скучной жизни повеселиться, потанцевать, как положено молодой незамужней девушке, не думая о последствиях, о том, что кто-то поймёт, кто я, чья я дочь. Да никто не догадается, уверена! Даже эти напыщенные собратья из ордена Тринадцати. Отец сделал всё, чтобы никто не смог найти меня ни обычными способами, ни магическими. Да и кто станет присматриваться к одной из множества гостий на маскараде?

Пристально следя за проезжающими мимо экипажами и верховыми, Кадиим перевёл меня через дорогу. Мы пошли по темному от недавнего дождя тротуару, вдоль витрин лавок и салонов, маневрируя среди прохожих. Солнце скупо выглядывало в редкие прорехи в плотных серых облаках, противный холодный ветерок норовил пробраться то под длинные юбки, то за поднятый воротник плаща.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – произнес Кадиим наконец.

– И о чем же?

– Ты хочешь пойти на бал.

– Хочу, – призналась я. – Бал завтра вечером, а у меня завтра как раз последний день.

Опять небытие. Опять время, исчезнувшее за гранями мира живых. Опять пустота, в которой я растворялась, превращаясь в собственную тень. Знаю, отец защищает меня, оберегает от тех, кто может причинить мне вред, попытаться использовать или убить, но порой мне казалось, я ненавижу папу за это убогое существование. За то, что лишил меня нормальной жизни, отрезал от мира живых.

– Ты хочешь потратить свой последний день на это великосветское болото?

– Почему бы и нет?

– Мы можем поехать в театр.

– Мы уже были в театре. И в оперетте. И на концерте симфонического оркестра, где я благополучно заснула. Всякий раз у нас одна и та же культурная программа. Мне надоело, Кадиим. Я девушка, в конце концов, я хочу веселиться, танцевать и кокетничать с симпатичными кавалерами. Меня утомляет общество зачарованной прислуги и, уж прости, иногда мне хочется перемолвиться словечком с кем-то ещё, кроме полуторатысячелетнего духа.

– Господин не позволит…

– А мы папе ничего не скажем, – я прижалась теснее к боку спутника, поймала настороженный взгляд карих глаз, сомнение, ясно читающееся на лице немного смуглом, обветренном, серьезном. – Пожа-алуйста! Всего на часок-другой, а к полуночи вернемся, и папа ничего не заподозрит. Он сам мне сказал, что будет завтра занят весь вечер и приедет только к двенадцати. Ты же меня любишь, да?

– Люблю и потому не хочу, чтобы ты рисковала и подвергалась опасности, находясь в непосредственной близости от членов братства. Если они узнают…

– Они не узнают. Им даже в голову подобное не придет. Ты же их всех знаешь, просто покажешь сразу тех, к кому приближаться не надо, и я буду держаться подальше. Я не собираюсь прыгать у них перед носом, размахивать руками и кричать: «Вот она я!» Большой зал, куча гостей. Возможно, я даже не столкнусь ни разу ни с одним из них.

– Риск слишком велик и если господин узнает…

– Пожа-а-алуйста!

– Веледа.

– Я уже много лет Веледа. И если вдруг папа и узнает, то что он сделает? Накажет меня?

Мой отец? Глупости какие! Папа слишком любит меня, чтобы наказывать за мелкие провинности. Поворчит немного, выговаривая за легкомыслие, но потом всё равно простит.

– Он накажет меня, – возразил Кадиим.

– Как? Ударит бессмертного и по большей части бестелесного духа? Заточит обратно в кольцо? – я передёрнула беззаботно плечами. – Другого хранителя и стража для меня он всё равно не найдет. Тем более такого заботливого, надежного, любящего и доброго. В случае чего я всё ему объясню и возьму вину на себя. Скажу, что я тебя заставила.

Кадиим покачал осуждающе черноволосой головой.

– Ты вьёшь из меня веревки.

– Вовсе нет. Ну, быть может, совсем чуть-чуть. Значит, я могу пойти на бал?

– Я должен обдумать твою безрассудную затею.

– А я начну выбирать платье.

– Я ещё не дал своего согласия.

– А я на всякий случай. У меня столько нарядов и совсем некуда в них ходить, не говоря уже, что они успевают выйти из моды.

Впрочем, когда собираешься на маскарад, устаревший фасон значения совершенно не имеет.