Рожа

Рожа

Нелегка жизнь среднестатистического провинциального мальчишки. Не будет ему ни отдыху, ни продыху, если он захочет стать порядочным и полезным обществу человеком. Хорошо, когда уже в средней школе он точно знает, кем хочет стать. Тогда и думать нечего: грезишь наукой — учись и поступай в ВУЗ, мечтаешь о военной карьере — вперёд на турники и следи за здоровьем. Но к тем, кто не успел определиться, жизнь обычно безжалостна. Никто не подарит мальчишке лишний годик после школы, «на размышления». Не ушёл после девятого класса, потому что был не слишком уверен? Теперь играй в рулетки: сдавай ЕГЭ, как повезёт, или сразу шагай в военкомат и надейся, что не попадёшь в часть, где то и дело находят болтающихся в петле срочников.

Твёрдые убеждения формируются долго, но в головах, забитых заботами о собственном моральном выживании, им просто некогда формироваться; а если ещё и родители не дают самостоятельно вздохнуть, пока не стукнет восемнадцать, то ни о каком правильном развитии личности не может идти и речи.

Боря был одним из таких несформировавшихся. После девятого класса хотел уйти в строительный техникум, но отец с матерью не позволили, сказали, что лучше единственный сын до совершеннолетия останется под присмотром в родной школе. За два года в старших классах интереса к строительству у Бори не осталось, попалась ужасная математичка и немощный физик, которые напрочь отбили у юноши весь интерес к точным наукам. Так и не найдя для себя ничего лучше, Боря сдал базовую математику, обществознание и историю. Родители, уже разочарованные в выборе предметов, хотели пристроить сына в педагогический, но на моменте подачи документов уже совершеннолетний Боря решил для себя, что ухудшать и без того страдающее образование своим присутствием он ни в коем случае не будет.

Приближался конец зачисления, а в гуманитарный ВУЗ Боря со своими двумя сотнями баллов не проходил ни по одному списку. Родители были к этому готовы, откладывали деньги, и в конечном итоге определили Борю на юридический факультет городского университета. Одним словом — пристроили, куда могли, лишь бы не в армию.

Первый семестр Боря отучился, как полагается, всё делал сам — от домашних заданий до подготовки к сессии, но затем в его сердце попало неприятное, как маленький камушек в ботинке, сомнение. Лекции стали невыносимо скучными, семинары превратились в одно сплошное мучение, и от грандиозного завала на сессии Борю спасло лишь удачно подвернувшееся дистанционное обучение. О своих опасениях он рассказал родителям, но те не желали слушать его жалобы.

«Столько денег платим, а ты учиться не хочешь, — недовольно говорила мама, — получишь диплом — и гуляй себе сколько хочешь».

Отец соглашался с ней.

«Мы, думаешь, хотели в институт ходить? — говорил он. — С двумя пересадками ездили, и ничего».

Боря пытался объяснить им, что дело не в его лени или безответственности, а в душевном состоянии, каком-то непонятном ему кризисе, разъедающем душу изнутри, но не в его зависимом положении было возмущаться. Утешение он нашёл в Вике — своей одногруппнице и очень хорошей подруге. Она выделялась на фоне остальных девчонок из группы, носила вещи на несколько размеров больше и мягкие клетчатые клёши; этот стиль Боре никогда не нравился, зато ему очень нравилась Вика. Именно она побудила его во время дистанционки активно заняться поиском работы, а потом всячески поддерживала и подбадривала, когда Боря устроился в службу поддержки интернет-магазина и выбрал откровенно бесчеловечный график, лишь бы в кратчайшие сроки скопить денег и съехать от родителей.

Квартиру ему тоже нашла Вика. Две комнаты, пятьдесят квадратных метров. Сдавала какая-то знакомая Викиной бабушки, поэтому по знакомству назначила за первый месяц сумму всего в четыре тысячи.

Боря ликовал, от родителей, несмотря на лёгкую грусть и страх, он съезжал с улыбкой на лице. Квартира оказалась отличной, с хорошим ремонтом, район относительно новый, благополучный, единственным тёмным пятнышком был городской крематорий, притаившийся в небольшом лесочке за домом, и две серые трубы силикатного завода, портящие приятный глазу пейзаж, но всё это было сущей мелочью и нисколько не омрачило Борину радость. Ничего не предвещало беды…

Первый вечер прошёл хорошо, Боря с Викой отметили новоселье и он проводил её до такси. Тёмный двор и ещё не изученный до конца подъезд не пугали, от всего вокруг теперь веяло только свободой. Боря заперся в квартире, погасил свет и подошёл к окну. Трубы завода вдали подсвечивались жёлтыми и красными огоньками, лес под окнами шумел, лаская слух, и Борина тревога сходила на нет. Первый раз он ночевал один вне родительского дома.

Парень поднял со стола недопитый бокал вина со следами красной помады, улыбнулся, сделал глоток, вышел на балкон и открыл окно. Отсюда открывался другой вид: тёмный лес, уходящий за горизонт, и яркие пятна окон соседнего дома, что располагался в паре десятков метров перпендикулярно дому Бори. Самая обычная серая панелька с потрескавшимися швами и россыпью разных окон в одинаковых плитах.

Парень смотрел на мелькающие за задёрнутыми шторами силуэты, а потом переводил взгляд на тёмные окна. И вдруг он подумал, что из одного такого окна за ним тоже может кто-нибудь наблюдать, и от этой мысли ему стало не по себе. Он сделал ещё пару глотков и осушил бокал, но чувство тревоги не уходило. Внутри что-то хрустнуло, импульс ужаса болезненно тюкнул в мозг. Боря сильно испугался, но никак не мог понять, чего именно. Парень обернулся, от темноты квартиры тянуло чем-то недобрым. Сразу стало холодно, голову заняли скверные мысли. Боря оставил бокал на подоконнике, расправил плечи и, бормоча себе под нос попсовую песенку, прошёлся по квартире и включил во всех комнатах свет. Он даже обрадовался своей смелости, решил, что вот она — долгожданная взрослая жизнь, лишённая глупых детских страхов. С нарастающей эйфорией Боря вернулся на балкон, взял бокал в руки, и тут же выронил его, вскрикнув от ужаса. В тёмном окне третьего этажа, подсвеченном лишь отблеском фонаря над подъездом, он увидел огромную улыбающуюся рожу. Голова, размером со всю раму, не шевелилась, и Боря на мгновение решил, что это чья-то глупая шутка: жуткий манекен или декорация, специально поставленная у окна для розыгрыша случайных наблюдателей. Но в сию же секунду большие овальные глаза, точно насмехаясь над мыслями испуганного юнца, забегали в разные стороны, а затем замерли и широко раскрылись. Боря стоял, прижавшись спиной к стене балкона, удобно подсвеченный яркой комнатной люстрой, и нутром чувствовал, что рожа смотрит именно на него.