Розовый брют и бурые медвнди

Всё не так!

Катя возвращалась с работы домой в переполненной маршрутке. Час назад стемнело, и за окнами проносились огни фар встречных автомобилей, уличных фонарей и яркой новогодней иллюминации. Многоэтажки сияли освещёнными прямоугольниками окон, заманчиво подмигивали яркие витрины магазинов, и большинство людей в предпраздничном возбуждении торопились домой к подаркам и накрытым столам. Вообще-то шеф ещё вчера распустил всех на выходные, сказав традиционные пожелания и налив по бокалу шампанского, но Катя сама вызвалась посидеть в последний день декабря в офисе, чтобы не переносить «хвосты» на следующий год. Так она объяснила своё желание коллегам, а на самом деле ей просто не хотелось провести целый день наедине с собой в пустой, унылой квартире. После того как Толик ушёл, Катя старалась погрузиться в работу, чтобы не оставалось времени жалеть себя, брошенную им, ради какой-то легкомысленной блондинки с накладными ресницами и глупыми глазищами.

«Какой он всё-таки подлец, – думала Катя, – оставил меня одну за две недели до праздников». Хотя, если бы Толик ушёл от неё сразу после новогодних выходных, подлецом бы он считался не меньше, но Кате было бы не так обидно. Не пришлось бы врать матери, что она собирается встречать Новый год в ресторане среди шумной компании друзей, а немногочисленным замужним приятельницам – сочинять сказку о неожиданной поездке на праздники в Ялту или Сочи. Катя уже запуталась, кому про какой именно город она говорила. И никто из них не должен был догадываться, что во время боя курантов Катя будет сидеть перед телевизором одна-одинёшенька. Выпьет традиционный бокал коллекционного новосветского розового брюта, съест мандаринку и кусочек шоколада с орехами и уляжется спать, размазывая по щекам слёзы.

Катя даже неожиданно всхлипнула, представив себе тоскливую ночь, украдкой оглянулась по сторонам и поймала на себе удивлённый взгляд женщины, сидевшей на соседнем сиденье.

– Всё хорошо, – пробормотала Катя, словно оправдываясь, – фильм один вспомнила, печальный.

Она встала и начала протискиваться к выходу. Маршрутка неожиданно резко затормозила возле остановки, и Катя вскрикнула – сзади на неё навалился мужчина, при этом больно наступив на пятку.

– Мужчина! – воскликнула Катя, обернувшись. – Держаться надо! Ноги мне отдавили!

– Девушка, простите, пожалуйста, – извинился мужчина. – Я не нарочно.

«Сапоги новые испортил», – подумала Катя, с раздражением глядя на него. Мужчина был среднего роста, лет тридцати пяти, в надвинутой на глаза кепке. «Молодой здоровый мужик – и в маршрутке ездит!» – Катя злилась на незнакомца всё больше и больше. Её возмущали молодые мужчины, не имеющие автомобиля. Толик считал таких неудачниками, и она была с ним полностью согласна. Эх, Толик… Катя судорожно вздохнула, вышла на улицу и решительно направилась к супермаркету.

Более десяти лет назад, будучи студенткой, Катя из года в год традиционно встречала Новый год с бокалом «Советского шампанского» и другого не знала. Но однажды в их весёлую праздничную компанию затесался застенчивый парнишка из дружеского факультета. С собой он принёс бутылку новосветского брюта из сорта винограда со странным названием Пино нуар. После быстрого опорожнения бутылки «Советского» в ход пошёл брют. По бокалам разлили пенящуюся жидкость со слабым розоватым оттенком, девчонки пригубили и дружно скривились:

– Фу! Кислятина!

И только Катя зажмурилась от удовольствия. Игристое вино с лёгкой терпковатой кислинкой оставляло приятную, ни с чем не сравнимую горчинку во рту. Его хотелось пить медленно, смакуя каждый глоток и растягивая невероятное удовольствие. С этого момента для Кати навсегда «умерло» «Советское шампанское», превратившись в подслащённую газировку. Отныне на новогоднем столе у неё был только полюбившийся брют, как бы дорого он не стоил. Катя была готова обойтись без бутербродов с икрой и балыка, даже пожертвовать салатом «Оливье», но не могла отказать себе в удовольствии насладиться коллекционным брютом. С бокала игристого розоватого напитка начинался настоящий праздник.

Ещё обязательным атрибутом Нового года Катя с детства считала мандарины и молочный шоколад с орехами. Это сочетание навевало счастливые далёкие воспоминания, когда жизнь была проста и понятна, с вечным ожиданием чуда и приятных сюрпризов. Теперь, прожив тридцать два года, Катя знала, что жизнь – это сложная штука, а сюрпризы поджидают на каждом шагу, и далеко не всегда приятные. В двадцать пять лет она неудачно сходила замуж. Ненадолго, как на экскурсию в мрачный замок, наполненный злыми призраками, и с тех пор перебивалась непродолжительными единичными романами. С Толиком у них всё было серьёзно около года, и Катя даже тайком мечтала о тоненьком колечке на безымянном пальце правой руки – символе замужнего статуса. Как оказалось, по-прежнему имеющем значение в небольшом крымском городе, несмотря на модные веяния института неофициальных гражданских браков. Но Толик оказался подлецом, переметнувшимся к соблазнительной танцовщице местного кабаре, и мечта о колечке потускнела, покрылась ржавчиной и пылью неопределённости.

Катя протолкалась к лотку с мандаринами, ухватила несколько самых привлекательных и поспешила к стойкам с шоколадом. Выбрала плитку с целыми лесными орехами и отправилась за вожделенным брютом. Подойдя к рядам алкогольных напитков, Катя остановилась в разочаровании – она несколько раз обежала глазами полки с игристыми винами, но любимого сорта не было и в помине.

– Как же так? – обиженно пробормотала Катя, ругая себя, что не позаботилась заранее о покупке.

Потом вспомнила, что решение, всё-таки отметить Новый год, пришло к ней только сегодня, во время работы в опустевшем офисе, а до этого она собиралась улечься спать с видом мученицы. Недалеко от супермаркета был специализированный магазин по продаже алкоголя, и Катя, выстояв очередь и оплатив мандарины с шоколадом, направилась туда.

В алкомаркете покупателей почти не было. Возле прилавка стоял мужчина и осторожно укладывал бутылку шампанского в узкий пакет. Катя сразу же узнала свой любимый брют по оранжевой этикетке.