Розовый слон

Розовый слон

В коридорах большого белого здания было непривычно шумно и многолюдно. Из стороны в сторону бегали и просто ходили люди. Как рой снежинок мельтешили перед глазами белые халаты, иногда синие или розовые. Соня уже знала, что это ходят врачи и медсестры – работники больницы. Соня вообще была довольно умной девочкой. А еще Соня была совсем-совсем большой. Уже не Соня, а целая Софья! Две недели назад девочке исполнилось шесть лет, и родители подарили ей огромного слона. Он, правда, немного плюшевый, но самый что ни на есть настоящий. А еще – розовый-прерозовый, с большим желтым бантом на шее. Слон Соне достался очень пугливый, поэтому девочка всегда берет его с собой, чтобы ему было не так страшно. Вот и сейчас, Софья со своим лучшим другом сидит на неудобных металлических креслах и изо всех сил старается не махать ногами, которые ни у Сони, ни у слона не достают до белой плитки, даже если хорошенько вытянуть носки. Соня знает, что большие девочки не должны махать ногами, потому что это неприлично, они должны быть сильными и терпеливыми, совсем как их папы. А Сонин папа самый сильный и терпеливый из всех. Вот он стоит и придерживает маму за дрожащие плечи. Мама у Сони очень маленькая и хрупкая, а еще слабая, поэтому ее нужно защищать. Вообще, Сонин папа говорит, что всех маленьких и слабых нужно защищать, а тех, кого любишь – особенно. Соня сильно-сильно любит свою маму, и поэтому так же сильно будет ее оберегать. Так же, как папа.
— Доктор, вы уверены, что это не ошибка? Вы наверное что-то перепутали или… или… — молодая женщина выглядела растерянной, а ее дрожащий голос вот-вот обещал обратиться в горькие рыдания. Тонкие пальцы с такой силой сжимали медицинскую карточку дочери, что костяшки побелели, а на мягкой обложке наверняка останутся следы от ногтей.
— Определенно никакой ошибки, — твердо отрезал врач и добавил уже более мягко с оттенками сочувствия в голосе, — Не волнуйтесь вы так, девочка обязательно выздоровеет. Наша медицина научилась эффективно лечить лейкоз, а в таком возрасте он менее опасен. С вашим ребенком все будет хорошо, будьте уверены.
Соню вели по запутанным белым коридорам, каждый из которых мало чем отличался от предыдущего или последующего. Наверное, не будь рядом врача или родителей девочка уже давно бы заблудилась. Но даже присутствие папы, тенью следующего за Соней, и мамы, сжимавшей руку дочери так, будто та собралась куда-то убежать, не подбадривало девочку, а, наоборот, заставляло все больше беспокоиться.

-- Мама, куда мы идем? – рука женщины только сильнее сжала детские пальчики, но ответа не последовало.

-- Мама, я хочу домой. Давай вернемся домой, пожалуйста!

-- Сонечка, -- голос матери дрогнул, и плечи тоже предательски задрожали, -- ты должна пожить здесь… какое-то время. Подлечиться.

-- А мы с мамой будем каждый день к тебе приходить, -- подключился к разговору до этого времени молчавший мужчина, -- Это ненадолго.

-- А потом мы все вместе поедем на море. Ты же хотела на море, Сонечка?

-- Я домой хочу. – Тихо-тихо, чтобы никто не услышал.

И не нужно ей море. И подлечиться тоже не нужно. Но Соня ведь сильная? Значит, она должна потерпеть. Всего лишь капельку потерпеть.

Палата, куда определили Соню, была до ужаса белой. Белые стены, белые пол и потолок, белые кровати, белые халаты врачей и медсестер. Даже сорочка у Сони была белая. И на фоне этой белизны ярким пятном выделялся розовый слон. Он сидел у изголовья кровати с виноватым видом, будто извиняясь за то, что девочке приходилось здесь лежать. В палате строго запрещалось делать то, что Соня так любила. Здесь нельзя было играть ни в догонялки, ни в прятки, ни в мяч. Нельзя было шуметь, чтобы не мешать другим детям. Соня пыталась с ними познакомиться, но все дети на этаже были серьезными, унылыми, даже скучными, и не хотели разговаривать. А ведь когда-то они были такими же, как Соня: веселыми, любознательными, непоседливыми. Были, пока болезнь не настигла их, заперев на долгое время в белых палатах. Эти дети лишились своего детства, каждый день существуя на тонкой грани между выздоровлением и смертью. Каждый из них мог стать великим ученым, знаменитым музыкантом, космонавтом или врачом, но весы слишком часто опускаются не в их пользу. Маленькие солнышки жизни, так рано познавшие слезы и горе, обречены угасать. Никто из них не успел увидеть радостей и горестей жизни, приняв на себя одно, непосильное горе. Дети – наше будущее, а их смерти – огромные порезы на судьбе всего человечества. Но рак не щадит никого.

Соню готовили к операции. Возникли какие-то осложнения, девочка слышала это от врача. Ее маленькая бледная ручка до последнего сжимала плюшевую лапу огромного розового слона.

Уже немолодая женщина в белом халате держит в руках розового слона – огромную плюшевую игрушку. Медсестра нещадно грызет ногти на другой руке с потрескавшимся ярко красным маникюром, привычка, появившаяся после того, как она бросила курить. Женщина ищет среди посетителей больницы знакомые лица, чтобы сообщить, увы, не хорошую новость. Иногда она удивляется, почему до сих пор не бросила эту работу. В медицине не выжить людям со слабым характером. Очень много смертей, очень много горя – на всех просто не хватает сочувствия. Вот и тоненькая фигурка молодой женщины, а рядом с ней плечистый, высокий мужчина. У обоих в глазах грусть и слишком, слишком много надежды. Медсестра направляется к ним, и по мере ее приближения глаза матери краснеют все больше и больше.

-- Мне…жаль.

Ласковый морской ветер развевает темные с проседью волосы. Женщина сидит прямо на мокром песке, и ее ног касается теплая соленая вода. Такая же соленая, как ее слезы. За последний год эта женщина выплакала столько, что хватило бы на еще одно такое же море. Рядом с ней сидит высокий мужчина, ее муж, когда-то сильный и серьезный, сейчас он тоже не может сдерживать свое горе. Каждый из них сжимает в руке лапу большого плюшевого слона ярко-розового цвета. Данное ими обещание исполнено, они приехали на море. Все вместе.