Ртутный медальон

ЧАСТЬ 1. ИСТОКИ НАШИХ КОШМАРОВ. Глава 1. Ртутный медальон.

Графство Фрейев

Мягкие невесомые касания, руки нежные, заботливые, очень теплые. На устах невольно появляется улыбка. Она пробивается сквозь сон, лишь кончиками губ, но я знаю, что она это заметит.

Меня укрывают теплым пуховым одеялом ровно до подбородка. Так всегда делает только мама. Только ее руки такие аккуратные, внимательные, осторожные. Но в этот раз мне жарко, видимо она перестаралась с камином.

Отец с братом уехали еще утром с дядей на охоту. Для брата это целое событие, ведь его первый раз взяли с собой. Нам с ним по шесть лет и для альвов это означает, что пора вводить детей в дела своих родителей. Обучать родовой магии. Для этого дядя и приехал. Он просит отца забрать нас в город, ну или на худой конец зовет с собой всю семью. Отец сомневается, а мама против. Она недолюбливает папиного брата - так однажды сказал Валериан, когда подслушал их разговор с нашим отцом. "Он жестокий и непримиримый" - что означает непримиримый я не совсем поняла, ведь война закончилась, а значит настал мир для всех.

А вот мой брат его обожает. Валериан поехал бы за ним, даже если бы пришлось жить в комнатах прислуг, и бросить родителей тут. Меня, он сказал, не оставит. Его долго терзали сомнения по данному поводу, но все же он твердо решил, что убедит меня поехать с ним, а если нет, то утащит силой. Он у нас такой, судя по всему, тоже "непримиримый", но безумно умный. Я вижу это в горящих глазах дяди, когда он его тренирует. А от этого взгляда у брата вообще сносит крышу. Мама же наблюдает из далека, стараясь не встречаться с дядей без лишней необходимости, но я вижу, что ее это пугает. Возможно, ее пугает, что когда-нибудь она потеряет сына, я хочу ей сказать, что это необязательно, но молчу. Возможно, я и сама этого боюсь.

Наш дядя граф, он как старший сын получил трон и графство достаточно молодым, так как их с отцом родители погибли еще до войны, но детей у него нет. Отец говорит, что трон достанется брату, когда он вырастет, видимо и папе это не по душе, так как он, говоря об этом нередко хмурит свои светлые, но густые брови.

Я вновь чувствую прикосновения, но не открываю глаза. Люблю так хитрить, притворяясь спящей, но в этот раз мама целует меня в лоб, надевая что-то на шею. Я уже думаю, что она обо всем догадалась, но, когда решаю открыть глаза, ее рядом нет. На моей шее очень странный кулон, в форме крохотной склянки, стального цвета, с невесомым янтарем в форме застежки. Такого я никогда не видела, но он очень красивый. Видимо, она хотела, чтоб я проснулась утром и обрадовалась, поэтому решаю не портить сюрприз до утра и вновь притворяюсь спящей, пряча счастливую улыбку.

Мне жарко. Щеки печет. Солнце греет так сильно, что я пытаюсь откинуть одеяло на пол и высунуть руки. И когда я успела так крепко уснуть. Мне снится горячий шоколад, который готовит мама. Его вкус растворяется во рту приятной сладостью, немного обжигая язык. Сейчас лето, но мама почему-то все равно его приготовила, наверное, ради меня. От него становится еще жарче и мне теперь трудно дышать.

Меня будит птица. Она щебечет над головой, издавая странный треск. Словно сев у самого уха, она без передыха что-то воркует, но я лишь отмахиваюсь, не открывая глаза. Еще чуть-чуть поспать. Еще чуть-чуть.

Я пытаюсь мысленно вымолить у нее хотя бы несколько минут сна, но она не затихает. Откуда дома птица? Этот вопрос проносится где-то очень глубоко в подсознании, но я его отгоняю. Опять Валериан забыл закрыть окно, ох и влетит ему от матери. Звук нарастает, и я внезапно понимаю, что Валериана дома нет, но это происходит лишь, когда птица клюет меня в щеку.

Я резко соскакиваю, пытаясь отмахнуть ее от лица, и вскрикиваю.

Это не птица.

Я сижу посреди горящей комнаты, и это зарево застилает мне глаза, подбираясь все ближе. Сверху на лицо падает хлопьями штукатурка. Удушливый запах заползает в ноздри, сковывая горло, и заставляя давиться кашлем. Глаза слезятся, их щиплет от дыма и едких паров, я ничего не могу разглядеть. Сознание никак не может отойти ото сна.

Огонь так близко, что от него моя кровь, кажется, начинает закипать внутри вен и артерий. Я горю. Паника наступает стремительно, а я лишь пытаюсь найти глазами маму. Мне страшно настолько, что хочется визжать, но я молчу словно с зашитым ртом. Повторяю про себе что сейчас она  появится, ей нужно пару секунд, но ее нет. Будто во сне, зову на помощь, пока мой язык словно высох и чуть ворочается, звук получается сиплым и еле слышным, на фоне общего треска.

Это не сон. Это больше не сон. Мысль резкая вспарывает мое сознание, окончательно приводя в себя. Вскакиваю с кровати и пытаюсь выползти из комнаты, меня сильно тошнит и кружится голова, но я почти на корточках доползаю до двери. Ручка накалилась, и я лишь с третьего раза ее открываю, при этом обжигая правую ладонь. На ней моментально появляются ярко алые отметины. Но это больше меня не волнует. Я боюсь ее не увидеть, боюсь не найти.

Я кричу, затем захожусь кашлем и снова кричу. Мной овладевает не паника, а действие. Я пытаюсь вспомнить, где в это время может быть мама, но в голову ничего кроме спальни не приходит. Бегу туда, но там огня еще больше. Моя голова уже ничего не соображает, мир становится словно черно белым, несмотря на горящие столпы пламени вдоль деревянных балок и шкафов. Они так ярко пылают, что даже густой дым не скрывает их зарева. Я успеваю лишь увидеть, что в кровати кто-то есть, как сверху падает что-то тяжелое, рассекая мне висок и погружая меня во тьму.