Русалка

Русалка

Глава 1

    Придя в барский дом, духовник Тихон был представлен хозяину деревни, боярину Безсону, которого сопровождало несколько дружинников и неказистого вида человек.

    - Здравия вам и вашему дому, - медленно и спокойно произнес Тихон, внимательно осматривая хозяина дома. Пухлый, как любой зажиточный муж, с курчавыми волосами и пышной бородой хозяин дома смотрел маленькими глазками на стоявшего перед ним воспитанника монастыря. Под глазами у боярина темнели мешки от недосыпов.

    - Хорош, хорош. Давай к делу, - нетерпеливо ответил Безсон. Повернувшись к сопровождающему его сутулому человеку, он произнес:

    - Гостомысл, отведи единоверца к плаксе, пусть сделает, что должно, и покончим с этим.

    - Как соизволит мой хозяин, - учтиво ответил сутулый человек. Лысая голова и постоянная привычка жевать губы старили его. Тихон отметил, что Гостомысл едва ли отпраздновал сорок зим. Под глазами тоже темнели круги от постоянного недосыпа, но в глазах были живость и ум. Безсон молча развернулся и двинулся обратно в дом, оставив Гостомысла и пару дружинников вместе с духовником на крыльце.

    - Вы уж простите боярина. Бед у нас много, а он у нас один, - улыбнулся Гостомысл и заискивающе посмотрел в глаза Тихону. Тот отвел взгляд. - Простите меня, я не представился. Я Гостомысл староста деревни и доношу до нашего мудрого хозяина нужду обычного люда. И обратно разъясняю простому люду, что хочет от них наш хозяин.

    - В чем ваша проблема?

    - Ооо, у нас много проблем. Прошлым летом Злата убежала из дома и никто ее не видел. Хорошая была дева... Красивая, умная. А вот этим корова у Жиды родила безкопытного теленка. Сожгли бесноватое животное… - перечислял староста, но не увидев интереса со стороны Тихона, выдохнул. Промолчал немного и грустно произнес: - Люди стали умирать на речке. Вечером еще живые, веселые. А утром лежат на берегу. Мертвые. Печальные.

    - Могу ли я осмотреть их тела?

    - Да, конечно. Пойдемте, я вам покажу, - Гостомысл повел духовника к дому, одиноко стоявшему в отдалении от двухэтажного барского дома. Как оказалось, это была баня. Она жалась к высокому забору с одной стороны и была ограждена по периметру высоким кустарником. - Мы похоронили всех. Только вот последний еще остался лежать, его родня не может оплатить обряд очистки, - Гостомысл обернулся к Тихону. - Мы собирались сжечь тело вечером, хорошо, что вы успели раньше.

   Тихон промолчал, но бросил внимательный взгляд на старосту. В предбаннике духовник попросил Гостомысла никого не пускать и не мешать ему делать работу. Зайдя в парилку, первым делом Тихон снял с головы повязку и кругосвет - кулон с символом единобожия, который представлял собой окружность с линией, начинающейся из центра круга и заканчивающейся на таком же расстоянии за границей круга. Под повязкой на его голове выступали два небольших спиленных рога. Посреди большой парилки стоял стол, на котором лежал труп, накрытый белым мокрым покрывалом. Духовник подошел к столу. Под ногами захлюпала вода. Простыня была по краям придавлена омелой и корой. Приоткрыв ее, Тихон увидел синее набухшее от воды тело. Вода вытекала тонкими струйками изо рта и уголков глаз. Глаза покойника были широко открыты. На лице застыло выражение жалости. Казалось, что мертвый жалел о чем-то или кого-то.

   Закончив осмотр, Тихон достал мисочку из котомки и небольшую керамическую бутылочку. Поставив мисочку у дверки в каменку, он налил в нее молока из бутылочки и, спрятав ее в котомку, сел в дальний угол, спиной к миске, лицом в угол. Ожидая, он читал про себя молитву.

   Через несколько часов Тихон услышал, что кто-то лакает молоко. Медленно, очень медленно он стал поворачиваться. У миски стоял на четвереньках каменный банник. Из его рта высовывался листик-язык, которым он лакал молоко.

    - Здравия вам, хозяин бани, - поприветствовал Тихон духа на его родном языке.

   Банник не ожидал такого и, вскочив, быстро спрятался за дверкой в каменку и оттуда недоверчиво посмотрел на человека.

    - Не знал я, что людь может по-нашему кумекать. Али ты не людь? Иль дух какой? - скрипуче ответил ему Банник. Он посмотрел на человека внимательнее. Его маленькие раскаленные до красна камешки-глазки бегали внутри впадин на лице.

    - Человек Я. Родился вот с этим, - Тихон пальцем показал на свои рога, - и потому понимаю ваш язык.

    - Прокаженный значится, - сочувственно сказал Банник и вышел обратно к мисочке. - За угощение большое спасибо тебе, доволен я и сыт. Правдой встретил ты меня. Готов теперь я и тебя послушать.

    - Мне нужна помощь, чтобы тело очистить, - Тихон указал на мертвеца.

    - Да, трупяк нехорош. В печали умерщвлен, - сочувственно сказал Банник. Он проковырял по скамье туда-сюда в раздумье. - Знаешь что... Возьми четыре камня из каменки, большие вложи ему в руки, маленькие положи на глаза. Да веки закрой сперва.

   Когда Тихон все выполнил, Банник посмотрел на тело и покачал головой:

    - Силен его гнев. Глубоко в нем проросло семя, - Банник посмотрел на духовника. - Ну что стоишь, скинь эти ветки и тряпку да тащи еще камней: два на грудь положи, один на чрево, и последний на лобок.

   Тихон разложил камни, как просил дух бани. Некоторое время они смотрели на тело.

    - Теперь начнем, - сказал Банник.

   Вначале ничего не происходило. Тихон терпеливо ждал. Через некоторое время от камней стал подниматься пар. Влага вокруг камней начала испаряться. Банник прокашлялся и начал петь свою песнь, в которой был слышен то вой ветра, то скрежет камней. Камни на теле стали краснеть, пока совсем не скрылись под паром. Через время вся комната была скрыта густым паром. Тихон сложил руки в молитве, сел на пол и закрыл глаза. Ему было жарко, но он старался не обращать на это внимания. Туман стал сгущаться, двигаться. В нем то появлялся, то исчезал темный силуэт. Банник закончил свою песнь и хлопнул ладошками, издав гулкий звук. Туман, влекомый неведомой силой, скрылся в трубе.