Русалка из Беверли-Хилз

Пролог

– Милиса, я не хочу этого делать, – нервно почесала ногтями левой руки ладонь правой.

– Да ладно тебе, солнце, все будет в порядке, – весело хлопая меня по плечу, произнесла Мила.

Я не разделяла ее веселья. Мне вообще было не до веселья.

Развернувшись и хлопнув радостно в ладоши, в голове Мелиса созрел четкий план. Я видела по ее загоревшимся глазам, она была решительна, и никто не посмеет ее остановить. Нужно достаточно хорошо знать мою старшую сестру, чтобы понять, пути назад не будет. Да что там путь отступления, я ее настолько хорошо знала, что имела примерное представление ее злосчастного плана: вот она уговаривает меня на одну нехилую авантюру, вот я уже сдаюсь под натиском ее давления и даю свое согласие, а вот минутой позже мы идем на мост. Ночь. В полночь.

Будто подтверждая мои рассуждения Милиса хмыкнула и посмотрела на приунывшую меня. Подойдя ближе, встряхнула меня за плечи и возбужденно воскликнула:

– Лэя, это будет незабываемо! Тебе понравится, обещаю.

– Да уж, точно незабываемо, – раздраженно пробурчала. Нету у меня никакого желания куда–то идти, да и предчувствие терзает, что–то нехорошее может произойти.

– Ну чего ты? Что за кислая мина? – сестра присела рядом и взяв за плечо, притянула в объятия, успокаивая.

Да, Боже! Хоть, пусть, наедине она избавит меня от своей сладкой лжи, аж противно!

Никогда не понимала свою старшую сестру. Мелиса на два года старше меня, красивее, умнее, изворотливее и хитрее. Она удачливая, все само идет к ней в руки. Кроме одного – внимания отца. Оно всегда было обращено на меня. Мелису это всегда задевало, и она относилась ко мне предвзято: часто меня игнорировала, сваливала свои ошибки на меня, часто прятала мои вещи, ах да, дела по дому тоже всегда были на мне. Но когда Мила подросла гнев вдруг сменился на милость. Она стала относиться ко мне с нежностью и лаской – прям мечта, а не старшая сестра! Даже наедине, она не проявляла ко мне злость или агрессию, я даже верила в её игру. Настолько искренне она надевала маску…

Я любила свою семью, а в сестре души не чаяла, пока случайно не услышала её разговор по телефону…

Моё счастье рассыпалось на тысячи мелких осколков.

Даже сейчас в голове стоит ее полный холода и презрения голос:

– Прикинь, оказывается, Лэя мне не сестра! Она мне вообще никто. – со смешком произнесла Милиса, увлеченная беседой с подругой.

Я стояла, облокотившись на стену, и испугалась, когда сестра вышла из комнаты, подумала «ну, все, мне конец», но все оказалось куда проще. Меня не заметили, даже не обратили внимание. В тот момент я подумала, что все это шутка – вот сейчас она засмеется, обернется и скажет, что все сказанное ранее пранк… Что меня просто хотели разыграть. Но это была не шутка. А злой рок судьбы.

– Я вообще удивлена, как папе в руки попало такое сокровище, как Лэя, – я улыбнулась, значит она шутила.

В груди потеплело, ведь Мила не могла быть настолько жестокой, это было просто игрой… Вот только игрой для меня, а не подруги, как я имела наивность подумать. А ведь и правда, я была настолько наивна… Верила ей, верила родителям, а они даже не были мне семьей. Театр для единственного зрителя – меня.

– Оказывается мы богаты только благодаря мелкой! Да если ради комфортной жизни нужно всего лишь быть доброй, милой и заботливой старшей сестрой, то я готова хоть до конца своих дней играть эту роль. Лэя настолько глупа и наивна, что никогда ни о чем не догадается.

Да, Мила была права, я и правда глупа, и наивна. Думала, что у меня есть семья. Я плакала, сжав зубы, сдерживала свою боль внутри, не позволяла ей выйти наружу. Горло сдавили тиски, грудь разрывало от осознания услышанного.

– Мила, ты же шутишь, да? – еле слышно произнесла я. Но сестра меня не услышала. Закончив разговор с подругой, она вернулась в комнату, схватила с верхней полки ключи от дома и вышла из комнаты. Я вжалась в стену, но сестра прошла мимо. Три раза она была рядом… Как?! Ну как можно не заметить человека рядом с дверью комнаты? Видимо, ей было настолько безразлично, что она меня даже не заметила. Словно стала призраком и больше невидима. Да, правильно, не замечай меня, так я смогу спрятать всю ту боль, что ты причинила мне своими словами.

Всхлипнув, сжала ладони в кулачки. Мне было больно и грустно, но ничего не могла поделать. Не в моих силах было что – либо изменить.

Вот так и открылась страшная правда. Я не родная, а приемная.

И если бы в тот день я думала, что это было первое и последнее потрясение, то глубоко ошибалась.

Тем же вечером спросила у родителей, родная ли, и каково же было потрясение, когда услышала ответ, который перевернувший мою жизнь вверх дном – нет. Всего одно слово, всего один взгляд, полный сожаления и жалости, но этого хватило.

Одного дня – одного болезненного дня хватило, чтобы разорвать все мои чувства в клочья. За один вечер будто перегорела, а чувства исчезли.

С того дня я перестала так радоваться и веселиться. Меня стало тошнить от внимания родителей и сестры. Продолжала их любить, но не могла простить за ложь. Возможно это была ложь во благо, но даже так это была ложь.

Год я жила как в воду опущенная, чувствовала себя преданной и брошенной. Семья относилась ко мне, как и раньше, не изменилось ровным счетом ничего. И со временем я стала успокаиваться и забывать подслушанный, когда–то разговор Милисы с подругой. Даже свыклась и приняла то, что приемный ребенок, решила оставить эту деталь в прошлом.