Руслан

Глава 1

Может ли человек жалеть о том, что совершил? Безусловно, но каждое утро и каждый день? Не глупость ли это? На этот вопрос я не могла ответить, хотя думала, безусловно, каждое утро и каждую ночь, засыпая и просыпаясь. Это был мой маленький ритуал, алтарь, где я сама выступала одновременно палачом и жертвой, только светлая память о родителях помогала не совершить ошибку…

Ответив на смс, я начала медленно вставать, ощущая ломоту в спине, всё-таки вчера, перетаскивая прооперированого мужика с Викой, мы надорвались. Прогнувшись в спине, бросаю взгляд в окно. Маруська б начала показывать мне лодочки и считать их, приговаривая, как много корабликов.

Моя сладкая девочка. Жалко, вчера очень поздно вернулась ине стала забирать ее, спящую у тети Зои. Старая санитарка, нередко помогала мне, когда я пришла работать в больницу, апосле рождения Маруськи и вовсе стала палочкой-выручалочкой, присматривая за ней, когда у меня ночные смены. Старушка живет далеко от своей собственной семьи, считает нас за родных, а Марусю и вовсе принимает завнучку.

Действительно, вид красивый, а в памяти возникает совсем иной. Раньше из окна элитной квартиры я видела все достопримечательности, чем так знаменит город, но этопрошлое… сладкое со вкусом моей наивности и любви…

Быстрый завтрак и за Машулей. Возвращаю себя в реальность, мысленно строя планы.

В кухне ставлю чайник и сковородку на огонь, разбиваю дляглазуньи яйцо. Телефон, забытый в комнате, издаёт сигнал изаставляет вернуться.

–Да, – отвечаю и начинаю слушать старшую медицинскуюсестру.

– Раиса Константиновна, – возражаю её. – Я двое суток подряд была в ночь, а вы говорите выйти сегодня. Я физически не могу, я и так Машу не вижу.

Закатив глаза, молча слушаю, как меня нагло перебивают и говорят строгим голосом свое.

– Да, я всё поняла. Буду вовремя.

Отключившись, бросаю телефон на кровать и заламываю руки. Как же надоело, знает же, что мне деваться некуда, вот и заставляет выходить работать сверх нормы. Ладно бы одни смены, так ещё заставляет все бумаги заполнять, которые должна заполнять она, а не я.

Если бы не Машуня, всё было бы по-другому. Задумываюсь, и тут же запрещаю себе об этом думать.

– Прости, маленькая, я тебя очень сильно люблю, – говорю тихо вслух, словно доченька может меня услышать сейчас. Она самое дорогое, что у меня есть, единственный родноймой человек. Мое маленькое сокровище. Понимаю, что времени с новыми обстоятельствами у меня не так уж имного, возвращаюсь на кухню. Застаю, тьфу-тьфу, несгоревшую глазунью и начинающий посвистывать чайник.

Быстро завтракаю, взглянув на крем на столе, тянусь за ним и, выдавив немного, растираю его по рукам. Не могу без него –кожа сохнет от санитайзеров, а Маруся, если не мазать, ещёначинает говорить, что колется.

Быстро одеваюсь, закрываю квартиру и сев на автобус, еду к тете Зое почти на другую часть города. Люди суетятся, передают за проезд. Водитель принимает только наличными, поэтому периодически ругается со множеством пассажиров,недовольных такими новшествами и спешащими на работу. Найдя себе место рядом с водителем, часто передаю деньги, а сама мечтаю побыстрее доехать и покинуть автобус. Попутно смотрю на время и понимаю, что не успею разбудитьмалышку, она уже проснулась, ранняя пташка.

Примечая свою остановку, выхожу из забитого автобуса исрезаю путь сквозными дворами, накрапывающий дождь ломает планы невозможностью нам с Машей погулять.

В небольшой булочной у дома не удерживаюсь и покупаю несколько пирожных, зная, какая моя малышка сладкоежка. Расплатившись, выхожу из магазина и быстро ныряю вподъезд, дождь набирает обороты. Не дожидаясь лифта, пешком поднимаюсь на четвёртый этаж старенькой девятиэтажки.

Звоня в дверь, слышу шаги, дверь открывается, на пороге меня встречается тетя Зоя.

– Моя девочка, проходи, проходи. Машенька, мама приехала.

Маруся, как маленький метеорчик, вылетает из комнаты и обнимает меня.

– Мамочка, ты приехала. Это мне? – прищуривается и смотрит на пирожные.

– Конечно, тебе, кому же ещё.

– Зачем ты тратилась, Даша. Мне коробку конфет дали, я вчера Маше открыла.

– Она любит, да они и недорогие, я на всех взяла, давайте попьём чай.

Старушка, хоть и не оценивает мои траты, но больше ничегоне говорит, а Маша, как хвостик, не отходит от меня.

– Я нарисовала картинку, посмотришь?

– Конечно, посмотрю, неси, малыш.

Она уходит в комнату за рисунком, а я прошу тетю Зою оставить Машу опять у себя ночью.

– Раиса, – констатирует она.

Я киваю и смотрю в грустные глаза вошедшей дочке.

– Ты опять уйдёшь? – спрашивает она, а губки трясутся, втакие моменты я ненавижу себя за ее слёзы, но, если всебросить, на что мы будем жить?

– Мышонок, впереди выходные, обещаю, мы их проведёмвместе.

А сама мысленно молюсь, чтобы Раиса сдержала слово и нетронула меня на них.

– Покажи, что ты там нарисовала?