Рутина

Рутина

Рутина

Как бы я отреагировал, если бы меня казнили на электрическом стуле? Какой бы могла быть моя реакция? Реакция журналистов, например, одна как под копирку: сначала раскидываются заголовками, а уже потом думают, какой бред затолкать в голову читателя, который повелся на большие буквы, но забудет все уже к следующей печати новой газеты с не менее идиотскими новостями. Слишком уж много информации. С другой стороны, мы уже не первобытные люди, ежедневно совершающие целые открытия века. Сегодня знать что-то идеально либо невозможно, либо недостаточно. Всем нужны лучшие из лучших.

Странно. Или смешно. Люди конкурируют с людьми. Как давно мы стали друг другу соперниками? Или даже врагами.

В любом случае, сейчас я, как и все жители моего небольшого городка, сижу себе, читаю газету, скурив уже вторую сигарету, безжеланно поглядываю на часы, обжигаю язык горячим кофе — одним словом: опаздываю на работу. На ту работу, благодаря которой в моем доме все еще есть мигающий свет, тепло, вода, газ и еда в холодильнике. Наверное, меня нельзя назвать сводящим концы с концами, но и позволить ежедневные траты на новую шубу, как звезда какого-нибудь журнала о моде, я себе, конечно, не могу. Печально осознавать, что я — всего лишь типичный житель города, который упомянут лишь в самом крайнем случае, какой только может быть. Да и зачастую такой случай приходится только на два события: либо новость вроде убийства, о которой невозможно молчать, либо... ну, еще что-то. Честно говоря, мне просто хотелось верить, что глупые новости — не единственное место, где можно услышать что-то о своем городке, поэтому я хотел себе врать. Так было проще.

Тут вдруг вспомнилось, что я — как бы так сказать... — ну о-о-очень сейчас нужен на работе, как и во все остальные дни, поэтому нужно туда поскорее идти с такой вот улыбкой до ушей, чтоб босс на радостях мне повышения отсыпал. Ага, сейчас! Ну хоть чувство юмора у меня никуда не делось. Наверное. Не знаю, правда, где бы оно могло пригодиться на складе магазина. Может быть, в коробки его напихать, чтоб покупателям завидно было? Хотя, если кому-то с бутылкой виски достанется еще и хорошая шутка как бесплатная закуска в такой дыре, как этот магазин, завидовать уже буду я. Да и ладно, вопрос же риторический. Я бы на него в любом случае не отвечал. Хотя бы потому, что уже времени на это нет.

Напялил одежду — хоть что-то. Пара минут, и я уже на пороге круглосуточного магазина. Остальные, с кем я заперт здесь уже как несколько лет, и не улыбнуться лишний раз. Да что уж там — вряд ли хотя бы взглядом наградят за то, что я пришел. Разнообразия-то у меня, конечно, поменьше, чем у продавцов. С другой стороны, есть и свои отличительные плюсы. А то говорят, работа с людьми — самая сложная. Думаю, в данном случае соглашусь. Мне бы поболтать с человеком, а не потребительские хотелки его пробивать и ждать, пока он соизволит из бумажника деньги достать.

Ладно уж. Коробки сами себя не распакуют, на это есть я. Так и прожигаю свои часы, дни, недели, месяцы, года. Сколько еще я буду работать здесь? Сколько буду распаковывать товары и ставить их на полочку? Сколько буду видеть эти недовольные лица? Сколько смогу? Может, доработаюсь до повышения когда-нибудь. Но за что меня могли бы повысить? А точнее — как? Скорее генеральный директор себя повысит, чем я получу прибавку к зарплате. Даже если такое случится, что потом? Неужели моя жизнь вдруг тут же изменится? Что-то не верится.

Наверное, я сам виноват, что загнал себя в положение, из которого не смогу выбрать, даже если устроюсь на несколько работ. Но моя жизнь — самая обычная. Долги, работа, долги, стресс, долги, одиночество, долги, люди. Долги, долги, долги. Одни проблемы. Можно подумать, мой лексикон только из них и состоит. Или — что они мне очень нравятся, раз я о них только и думаю. Засыпая, просыпаясь. И никакого разнообразия. Вот бы было что-то такое, что могло б будоражить мое сознание, отвлекая от реальности. Но нет. А я ведь пробовал! Я читал русскую литературу. Не знаю, как смог найти ее здесь, но получилось же. Правда, мне не понравилось. Вернее, не понравилось и все тут. Я пробовал рисовать натюрморты, затем — пейзажи. Уверен, если меня похоронят с этим моим «творчеством» под землей в одном гробу, всякие ползучие твари станут не пожирать мои останки, а пугаться. И голод у них сразу пропадет, потому что узнают, какой я человек. Все как у людей. Я занимался фотографией. Купил фотоаппарат на последние деньги, ходил весь день, фотографировал; красиво было тогда — осень, — а может, только я замечал красоту. Какого же было мое удивление, когда я увидел, что все до единой фотографии испорчены огромным пятном, на котором, почему-то, камера довольно часто фокусировалась. Оказалось, я прикрывал объектив пальцем. М-да, вряд ли кто-то мог бы почувствовать ту красоту, смотря на такие фото. Я пытался танцевать. Тут и говорить ничего не стоит... Ничего лучше покачиваний и смены положения ног от меня ждать на вечеринке (если вам удастся вытащить меня из дома) не стоит. Только если мы выпьем. Вот тогда я буду, хоть и иногда, но даже попадать в такт музыки. Я пробовал то, что сейчас уже точно не буду. Все это прошло, а взгляд на мир остался. Такой, словно напротив дерьмо, не иначе.

Вообще, раньше я жил как-то активнее. Пытался найти себя, собрать мысли в горло и выплюнуть в творчество. Бросил университет — думал, начну зарабатывать на жизнь своими идеями, а не заниматься чем-то там в сфере экономики. Правда, время проехалось по мне несколько раз, а потом рвануло быстро-быстро — так, что брызги из лужи, в какой сейчас топлюсь, полетели прямо мне в лицо. Дорога хорошего времени была направлена куда угодно, но не ко мне. Со мной было ужасное время. Такое, что хотелось изрыгнуть ему на голову все беды, которые оно принесло. Такое, что хотелось рвать волосы на голове.

А сейчас прожигаю жизнь. Просыпаюсь, сигареты, кофе, газета, работа, сплю. Просыпаюсь, сигареты, кофе, газета, работа, сплю. Просыпаюсь, сигареты, кофе, газета, работа, сплю. В моей жизни нет никакого смысла. В ней нет ничего. Яблоку негде упасть — кругом одна рутина.