Рыженький цветочек

Пролог

Знаете, с чего начинается день после отличной пьянки? Правильно! С пробуждения у себя (если повезёт) или у знакомого другана дома, с жутким сушняком, головной болью и красными глазами, как у того самого вампира. Утро сначала не слишком приятное, но после того, как ты похмелишься… Я потряс головой и сразу же сдавленно застонал от прострелившей голову боли. Уже почти час я валяюсь не в своей кровати и смотрю в совершенно незнакомый мне потолок мутным от боли взглядом. При каждом движении голова взрывается кажется, на мельчайшие частички, а тошнота, вязкая и противная, подкатывает к горлу. Я бы, может, и выругался, но и этого сделать, к своему огромному сожалению, не могу…

— Джинни, хватит уже валяться, вали на кухню, тебя мама зовёт! — громкий мальчишеский голос резанул мне по нервам не хуже ножа, и я молча скорчился, не обращая внимания на то, что я почему-то Джинни, а не самый разгильдяйский на свете Антон. Как же мне плохо! Господи, что это за поебень?! Я же в жизни травы не курил, а только водку да «Кровавую Мэри» гонял! Что за хрень, мать его?..

Я сжал зубы и опять открыл глаза, чтобы увидеть перед собой веснушчатую рыжую пакость с ну очень решительным выражением на морде лица, которая, протянув свои ручонки, резко меня затрясла. Наверное, в тот момент мой мозг в черепушке прыгал так же, как мячик в круглом пустом и закрытом аквариуме. Тошнота подкатила к горлу, и я, не знаю каким уж чудом, успел перевеситься через кровать и хорошенько так проблеваться. Парниша, пришедший ко мне в комнату, убежал с громким топотом, а мне только и оставалось, что пробовать рыгать так, чтобы это всё грёбаное дерьмо не пошло носом. Впору было бы опять выматерится, но я стоически продолжал опорожнять свой желудок.

Облегчение снизошло ко мне неожиданно, так же как и осознание того, что передо мной стояла тётка с рыжими, как морковь, волосами, очень похожая на знакомого мне гада. Она в это время вела перед моим лицом деревяшкой, и я с недоумением отметил, что она что-то мне напоминает. А после, будто мне дало обухом по голове, я вперил взгляд в маленькую палочку, и, громко икнув, вспомнил, где же я это всё видел.

Книжки «Живучий Гарри Поттер и чёрный маг» в детстве я читал запоем, а уж когда фильмы вышли… Я ещё раз громко икнул, поразившись своей дурацкой мысли. В детстве, прочитав Поттериану, я ждал лет до пятнадцати письмо из Хогвартса (да, эта блажь глубоко засела мне в мои мозги), ну а после разочаровался, с грустью пересматривая фильмы и перечитывая книги. Мои друзья обычно ржали надо мной, так как вид моей печальной рожи настолько редок, что это почти из разряда фантастики. Унылая — да, злая — пожалуйста, мрачная — да хоть сто раз! Но не печальная.

— А… Это… это?.. — я заткнулся, мысленно ужаснувшись тому, насколько у меня девчачий голос. Глаза съехались в кучку, и я тупо уставился на свой нос, который до этого не был ни разу не веснушчатый. После осознания того, что нос не мой, последнее, что я запомнил — это отдалённое и очень обеспокоенное лицо рыжей женщины…
 

***

Верить в то, что я стал девочкой лет десяти, мне очень сильно не хотелось, но зеркало сводило мои надежды на нет, стоило мне в него взглянуть. То, что я не «та самая Джинни» я как-то всё же умудрился не выдать. Правда, близнецы косились на меня с подозрением, но, как мне кажется, линию поведения я выбрал правильную. С Молли нужно вести себя мило и почти послушно, задавать глупые вопросы и наблюдать за тем, как она готовит. Но вот за её спиной… Очень неплохо показывать свой характер и огрызаться. Язвить в силу своего теперь уже пиздец какого мелкого возраста я не мог из-за того, что меня не поймут и начнут искать что-то подозрительное. И первыми, конечно же, это будут делать близнецы, которые, к моему неудовольствию, очень любят докапываться. Единственным, кто меня почти не замечал в этом доме, был Персик, которого я начал звать так же, как и близнецы, ради потехи. Боги, как он кривится… Это нечто!

Привыкать быть девочкой оказалось тяжеловато: каждое утро заплетать волосы и надевать девичьи шмотки; пробовать осознавать себя окончательно как девчонку. Сейчас самым неудобным, на мой взгляд, было мыться и ходить в туалет. То, что по маленькому теперь сидя и никак иначе, было для меня просто адски неудобно. Нельзя же просто зайти за берёзу и тупо на неё поссать! Нет, вали в туалет, как прилежная девочка! А мытьё… Каждый раз, когда я притрагиваюсь к своей вагине (господи, это круто звучит только тогда, когда это не моё), мне становится жутко больно, так как я помню свой член, которым я, мать его, мог трахать всё, что мне понравится! А теперь что? Геем я не стану, а лесбиянкой… Что я смогу сделать своими пальцами? Что, мать его?! Они же такие… ма-а-аленькие!

Я скривился, чувствуя надвигающуюся на меня истерику. В этом девчачьем теле я начал быть настолько сентиментальным, что просто иди и, блять, вешайся, чтобы не мучаться лишний раз! Раньше у меня такого не было, ну а сейчас откуда-то появилась излишняя ранимость, и даже, о Боги, раздражительность. Я никогда не был раздражительным, нет, я всегда был весёлым раздолбаем, а иногда просто унылым, который всё же ни на кого зла почти не держал (конечно, есть индивидуумы, которые сумели меня довести до ручки), а сейчас… За эти два месяца, которые уже прошли, как самый настоящий ад, я успел пожелать близнецам пару раз разбить себе морды, ну, а Рону… Рону просто прикусить себе язык, да так, чтобы он заткнулся до самого отъезда в Хогвартс. Персику — сесть на здоровенную иголку и наконец увидеть на его кислой и резко важной роже хоть что-то, похожее на проявление каких-либо ярких эмоций. Ну, или же чтобы он упал, зацепившись за свой «гранит» науки, и хорошенько так расквасил себе свой нос.

Завтрашний день должен был ознаменоваться теперь уже моим днём рождения, в который мне исполнится целых одиннадцать лет. Родственники, а в особенности Молли, радостно и нежно ворковали мне о Хогвартсе, в который я очень сильно хотел поступить, и письмо-приглашение от которого я завтра же получу. Мои же мысли были заняты отнюдь не письмом… Я вспомнил как-то урок биологии, на котором рассказывали, в каком возрасте у девчонок начинается менструация, и мысленно выл как банши, не переставая. Это было… слишком. Я закатил глаза, вспомнив, как сам же пообещал называть себя в женском роде.

В теле Джиневры Габриэллы* Уизли я буду находиться до конца своей жизни, почему-то я в этом полностью уверен. Но ответить из-за чего, увы, не могу. И это было интересно, хотя и бесило так, что аж невозможно.

На самом деле, после того, как я смог оправиться от первого шока, я смог найти и плюсы своего положения: учёба в Хогвартсе, волшебство, возможность пожить в том месте, которое было мечтой твоего детства. Это, на самом деле, облегчало моё отчаяние, которое уже совсем скоро перейдёт в пофигизм, а тогда уже и полное привыкание.

В пятницу, через два дня после моего дня рождения, мы должны будем со всей семьёй посетить Диагон Аллею, где я наконец смогу получить свою собственную волшебную палочку…