Ржавчина

Ржавчина

   Арина ничего не могла сделать. Только бессильно наблюдать, как собственная рука с наслаждением вытягивает нож из кухонной подставки. Слух уловил едва слышный шелест, с которым острая сталь выскользнула из деревянного плена. Казалось, это ликовало само лезвие, словно освобожденное из ножен. Губы изогнула хищная улыбка. Чужая, неестественная. Ржавчина в душе торжествовала…

   Все началось, когда отец попал в больницу. Арина сразу же взяла на работе отпуск за свой счет, чтобы проводить рядом каждую минуту. Матери и братьям приходилось буквально заставлять девушку время от времени отправляться домой. Иначе та и спала бы у постели больного. В итоге, спустя пару недель мама не выдержала:

   – Хватит, Арина! Ты посмотри на себя: как похудела, осунулась. Он ведь… все равно никого не может узнать, – голос женщины дрогнул. – А тебе нужно хоть как-то отвлечься.

   – Да как я могу развлекаться?! – Слова Арины подхватила акустика больничного коридора, и девушка слегка приглушила тон. – Папа же в таком состоянии…

   – Ты не хуже меня знаешь, что говорят врачи. Это уже… навсегда. Ему не помочь! Мы все очень переживаем, но ты… ты уже переходишь все границы. Когда ты в последний раз спала нормально?

   Арина лишь опустила взгляд. Ответить ей было нечего.

   Вскоре она уже тряслась в автобусе, который полз по пыльной дороге в деревню. После аварии отца Арина не могла заставить себя повернуть ключ зажигания в машине. Однако дача в часе езды от города казалась единственным способом отрешиться от реальности.

   Папино место.

   Он всегда сбегал туда, когда ему становилось совсем уж грустно. А в силу меланхоличного характера это случалось пару раз в год. Отец был примерным семьянином и замечательным другом, но в такие моменты разрывал все связи, закрываясь в своей унылой раковине. Окружающим оставалось лишь смириться с его странностями.

   В детстве Арина фантазировала, что в эти моменты папа втайне ото всех отправляется в волшебный мир. Сражается с чудищами, спасает принцесс или что там еще делают сказочные герои. Братья только смеялись над девочкой. И сейчас Арина прекрасно понимала, почему.

   Она бывала на даче всего пару раз, и та запомнилась ей пышным виноградником да ухоженным домиком с крашенными в небесно-синий рамами. Сейчас же двор на отшибе встретил Арину настороженным запустением. Казалось, он присматривался к ней, как старый недоверчивый пес.

   То тут, то там в заросшем винограднике, несмотря на разгар лета, виднелись засохшие листья. Бурьян нахально свешивался на дорожку, а по порогу ветвились трещины. Краска на ставнях частично облезла, и на синеве появились буроватые «облака».

   Позже Арина и сама не поняла, зачем тогда поднялась на чердак. Наверно, ей хотелось навести порядок хоть где-то. Раз уж в жизни творился полный хаос.

   Сортируя различный чердачный хлам, Арина наткнулась на обувную коробку. Та пряталась у самой стены, загороженная другими ящиками. Девушка собиралась переставить ее, но неудобно взяла коробок – и он выскользнул из рук. Крышка отлетела в сторону, а сам картонный ящик перевернулся вверх дном.

   Обругав себя за неуклюжесть, Арина присела на корточки. Из ящика выпал блокнот в черной обложке и какой-то тряпичный сверток. Не совладав с любопытством, девушка заглянула на первую страницу. Хватило всего несколько строк, чтобы понять, что в ее руках – дневник. Почувствовав прилив стыда, Арина положила блокнот обратно в ящик и потянулась за свертком.

   Неожиданная боль, проколов ткань, пронзила палец. Ойкнув, Арина выронила сверток. Тряпичный кокон распался, открывая взору нож. Лезвие, словно разводами крови, было покрыто пятнами ржавчины. Деревянная ручка побурела от времени и влаги.

   Неясная жуть проползла холодком по шее, зарылась в короткие черные волосы.

   – Вот ты и пришла… – Невесомо прошелестело за спиной.

   Подскочив, Арина обернулась. Никого. Только пыль плясала в лучах солнца, проникающих сквозь чердачное оконце.

   Тряхнув головой, Арина бросила нож обратно в коробку. Тряпка отправилась следом, скрыв жутковатого вида лезвие. На этом уборка и закончилась: девушке внезапно стало плохо. Жар растекся по телу, вгрызаясь в кости усталой ломотой. Спустившись с чердака, Арина сразу же завалилась спать на старую сеточную кровать.

   Арина проболела несколько дней, путая время сном, больше похожим на бред. Ей снился сырой подвал, непроглядная темнота и жесткие веревки на запястьях. Она чувствовала металлически-соленый привкус на губах и болезненные росчерки на коже. А ржавчина с найденного ножа потихоньку завладевала телом.

   Вырываясь в реальность, Арина с трудом узнавала себя в зеркале. Во взгляде появился лихорадочный блеск, извечные круги под глазами потемнели еще на пару тонов. Однако вместо болезненной бледности кожа напротив покрылась загаром. И все бы ничего, но черные волосы с каждым днем сильнее отливали бронзой.

   Арина списывала все на какую-нибудь коварную простуду, отмахиваясь от семьи, что все в порядке. Нагружать их еще и своими проблемами не хотелось. К тому же, девушка начинала постепенно идти на поправку. Спустя пару дней сны отступили, превратившись в смазанное воспоминание. А тело перестал мучить жар.

   В очередной раз проснувшись под пение деревенских птиц, Арина почувствовала внутри свежесть и легкость. В разуме тут же проявилось твердое решение: «Пора возвращаться», и девушка пошла собираться. Подойдя к зеркалу, она остолбенела. Во время болезни все воспринималось, как в тумане, а вот теперь Арина точно осознавала: в отражении кто-то другой. Черты лица вроде те же, а вот взгляд – совсем чужой. И волосы… рыжие. Не могли ведь они выгореть до такой степени? Учитывая, что девушка почти все время провела в доме.