С этими мальчиками столько хлопот!

С этими мальчиками столько хлопот!

До Нового года оставалось несколько часов. Поздравить быстренько родителей - заскочить буквально на минутку, так, для порядка - и вперед, к новому счастью, новым знакомствам, новым приключениям и новой жизни!

            Георгий с детства был обижен на своих родителей.

            Мало того, что весьма плотное телосложение мешало ему заниматься в модных спортивных секциях, а мама с папой «пальцем не пошевелили» для того, чтобы ребенок приобрел поджарость и мускулистость, они еще и имя ему дали такое, которое рифмовалось Жора-обжора, что сразу же крепко отложилось в недалеких умах одноклассников и приятелей, хотя, нужно было признать, что в тот момент, когда родители давали ему имя, они еще не знали, будет ли он стройным или упитанным.

            Ситуацию слегка изменила учительница по английскому языку, которая еще в восьмом классе увидела в нем не мальчика, но юношу, и стала называть Джордж, как того требовал созданный ею игровой метод обучения языку, где Юлька становилась Джулией, Ленка - Хелен, Женька - Юджином, Мишка - Майклом, а Жорка, соответственно - Джорджем. Они всем классом так увлеклись этими играми-занятиями, что даже слегка надменно посматривали на тех, чьи имена оставались прежними - Лариса, Ольга, Сергей, Татьяна. Но больше всех гордился своим именем, конечно, Георгий, заставляя родителей даже дома называть его Джордж. Папа принял правила игры легко, а мама, говорила банальные фразы о том, что «не имя красит человека…»

            Потом, уже, наверное, в десятом классе, он резко вырвался вперед по успеваемости, причем этот скачок был настолько стремительным, что некоторое время учителя по инерции ставили ему твердые четверки, не веря в то, что эти успехи будут иметь продолжение. Но он уверенно и настойчиво продолжал доказывать, что он лучший по математике, лучший по физике, почти самый лучший по биологии, химии, географии, что он не Жора-обжора, а Георгий, не толстый неуклюжий подросток, а крупный и уверенный в себе мужчина.

            Разные мелочи, которые в те времена казались ему важными, например очки в тонкой стальной оправе, мужской пиджак спортивного покроя (мама уже давно не могла купить на него форменный школьный костюм в детском отделе), дипломат вместо рюкзака («как-то нелепо ты выглядишь с детским ранцем» - говорил отец) - придавали ему значимости в собственных глазах, а, по законам подросткового стада - если ты хорошо учишься, если ты уверен в себе, если ты хорошо одет и если ты не «последняя сволочь» значит, ты уже - член команды.

            Следующим ударом по юношескому самолюбию была ситуация, когда его любимая девушка Наташа предпочла ему его друга Алексея - никчемного троечника, беззаботного гуляку. Влюбленность Георгия была легкой, но для родителей он долго продолжал изображать страдающего рыцаря.

            С годами детская пухлость стала уважаемой всеми «дородностью», умение или неумение подтягиваться на перекладине перестало быть критерием уважения окружающих, и в двадцать четыре года Георгий стал достаточно преуспевающим местным директором небольшого представительства датской компании. Неторопливость и спокойствие, воспитанные детскими годами, как компенсация отсутствия физических упражнений, приобрели более естественную окраску и органично вписались в имидж твердо стоящего на ногах бизнесмена.

            Георгий считал, что в жизни он всего добился сам.

            Отношение к родителям приобретало все более ироническую окраску. Благополучный и заботливый, он все чаще ловил себя на мысли, что родители тоже могут ошибаться, что, желая ему всего самого лучшего, они готовы по-прежнему ограждать его от всяких неприятностей, но их советы становятся все более бесполезными, а от этого, все более раздражающими.

            Он с удовольствием вспоминал, как шла борьба за разрешение приходить домой все позже и позже. Потом он выдвинул требование относиться спокойно к тому, что он может переночевать «у друга». Потом он отвоевывал право жить отдельно - сначала на съемной квартире, потом - в собственной квартирке на самой окраине города. Потом долго доказывал маме, что привозить ему борщ в кастрюльке - по меньшей мере, нелепо, тем более, глупо готовить ему на три дня еду, для чего она должна была проехать через весь город.

            «Мама, пойми, вы уже не можете мне ничем помочь и ничего посоветовать. Вы уже достаточно отстали от жизни…» - говорил он родителям в ответ на их теперь уже редкие попытки вмешаться в его жизнь.

            Родители смотрели на него с почтением и уважением, изредка, «по-стариковски» пеняя на нежелание жениться, но всегда с чувством благоговения и восхищения. Они ждали его визитов и готовились к ним. Поэтому он старался приезжать нечасто, но надолго, чтобы не приходилось смотреть на часы и убегать в середине вечера. Особой радостью для матери были случаи, когда он соглашался переночевать у родителей, да и те стали реже после того, как он купил машину и перестал зависеть от транспорта.

            31 декабря Георгий заехал к родителям, привез подарки, продукты, которые они не позволяли себе покупать, постарался оставить им часть своего хорошего настроения и, убедившись, что все у них идет по-старому, без изменений в худшую сторону, собрался уходить.

            - Может, все-таки зайдешь? - робко спросила мать.

            - Мам, ну это уже просто смешно, - отмахнулся Георгий, - я хоть один вечер в году могу провести так, как считаю нужным?

            - Конечно-конечно, - запричитала она, - только это все-таки Новый год! Семейный праздник. Помнишь, как раньше…

            - Помню, - прервал Георгий, - но «сейчас» - это не «раньше». Хороводов уже не будет.

            - Просто сыночек, ты нас разбаловал - на Новый год ты всегда был с нами. Это первый раз. Ты хоть позвони ночью. Где ты будешь? С кем?

            - Позвоню, - сказал Георгий, сдерживая раздражение, тогда и доложу - где и с кем. Ну все, мамулик, меня ждут.