Сердце пропускает удар, когда Элдрич Палмер видит собственное отражение во влажной глади светло-серых глаз, горящих жизнью и готовностью действовать так же ярко, как солнце, каждый проклятый день встающее с востока.
— Мисс Маршан, — утвердительно произносит он, не выдавая секундного, предательски сбивающего с ног замешательства ни лицом, ни голосом.
— Мистер Палмер, — она робко, едва ли уверенно улыбается, чуть склоняет голову на бок, очевидно, повинуясь давно и прочно засевшей в глубине естества привычке, — похоже, моё появление не стало для вас сюрпризом.
— Ещё каким, — Элдрич словно бы небрежно распускает морщинистые губы в дежурной, но не лишённой некоторой мягкости улыбке, — но могу успокоить вас и добавить, что сюрприз этот произвёл на меня только приятное впечатление.
На мгновение дождливая серость её глаз вспыхивает изумлением. Коко перестаёт улыбаться и внимательно, точно пытается найти что-то конкретное в его измождённом бесконечной битвой с никак не отступающей смертью лице, приглядывается. Чуть щурится, становясь больше похожей на лесную нимфу или речную наяду.
— Знаете, а я и представить себе не могла, что вы… такой… — Коко резко и сконфуженно осекается, с отчаянием утопающего понимая непозволительный, едва ли не фамильярный, заступ за черту делового этикета.
— Мисс Маршан, — всё с тем же спокойствием и дружелюбием произносит Элдрич, подставляя раскрасневшейся девушке согнутое в локте предплечье, — позволите проводить вас до моего кабинета? Я не привык заключать сделки за его пределами, к тому же, мне необходимо сделать несколько звонков. Вы не против?
— Нет! Конечно же, нет! — с жаром отзывается Коко, ожидающая какого угодно упрёка или выговора и никак не рассчитывающая на продолжение прежнего дружелюбно-делового тона.
***
Вечером того же дня Маршан неподвижно лежит на одноместной диван-кровати и зачарованно рассматривает идеально ровную и белую штукатурку относительно высокого потолка. Во всех её мыслях непременно и бесперебойно сквозит образ Элдрича Палмера.
Коко всё ещё не верит, что люди с подобным воспитанием и выправкой существуют.
Палмер представляется ей всеми уважаемым графом, по счастливой случайности сошедшим со страниц старого и определённо классического романа. Это пьянит. Заставляет неловко, чуть ли не мечтательно улыбаться и смешно краснеть.
Маршан переворачивается на бок, по-детски складывает ладони вместе и подсовывает под щёку:
— Сладких вам снов, мистер Палмер.
***
Очередная бессонная ночь нисколько не изумляет Элдрича.
Он проводит её так, как по обыкновению и выработавшейся привычке проводил сотни, а, возможно, и тысячи таких ночей: сидит в мягком, удобном кресле и рассматривает бесконечные мириады ярко сияющих звёзд на иссиня-чёрном, точно бархатном, покрывале неба. Лениво и размеренно размышляет о завтрашнем дне, предстоящих делах, невольно, едва ли осознанно, радуется, что общее состояние организма стабилизировалось, перестав, наконец, безжалостно и беспощадно регрессировать. Вспоминает Коко Маршан и на две или три секунды забывает как дышать. Легко, чуть заметно улыбается, как мог бы улыбаться любой человек, изголодавшийся по спасительному теплу костра и уже видящий его впереди, но всё ещё не верящий в то, что он действительно существует.
Элдричу не требуется много времени, чтобы расслабленно прикрыть глаза и добровольно погрузиться в тягуче-приятные мысли о женщине, в светло-серых глазах которой он смог отыскать то, что никогда не смог бы отыскать в своих собственных — настоящую жизнь.