С первого взгляда

Пролог

– Ты моя любовь, Анька. Я тебя с первого взгляда и до последнего вздоха, слышишь? – горячий шепот Матвея обжигает щеки.

– А ты моя, – отвечаю серьезно и тихо.

Тело сотрясается от неуемной дрожи, но я стараюсь игнорировать неприятные ощущения и фокусируюсь на его глазах. Больших орехово-карих глазах, в которых плещется злая решимость.

Я знаю, что Матвей не свернет с пути, и тоже намерена идти до конца. Какие бы испытания ни подкинула нам злодейка-судьба, мы непременно с ними справимся. Главное, чтобы вместе.

– Когда побежим, не оглядывайся назад, – он напряженно всматривается в мутное стекло. – Они нас не разлучат. Они нас не поймают.

– А если поймают? – в моем голосе проступают предательские слезы.

Потому что, невзирая на обещание быть сильной и храброй, я боюсь. Очень боюсь, что наш план рухнет и ничего не получится. Ведь разлука с Матвеем для меня хуже смерти.

– Тогда будем драться, – твердо произносит он. – До последнего. До крови. Поняла?

Я усиленно киваю. Потому что согласна. Потому что верю ему.

Матвей переводит на меня взгляд и обхватывает горячими шершавыми ладонями мое лицо. Его прикосновение успокаивает и немного усмиряет мурашки, рассыпанные вдоль позвоночника.

– Мы подготовились. Мы все продумали. Осечки исключены, – он продолжает методично вселять в меня уверенность.

– Да, – тихонько шмыгаю носом. – Все будет хорошо.

Я вжимаюсь в него всем телом и комкаю в ладонях край его джинсовой куртки. Глубоко вдыхаю аромат кожи, перемешанный с терпкими нотками табака и мятной жвачки.

Любимый мальчишка. Я никогда не забуду, как ты пахнешь.

– Поцелуй меня, – прошу, привстав на носочки. – Поцелуй меня, Мот. Пожалуйста.

Его твердые требовательные губы находят мои, мягкие и податливые, и вгрызаются в них пылким яростным поцелуем. Он тяжело дышит, выталкивая потоки горячего воздуха через нос, а я едва удерживаюсь от того, чтобы не разреветься.

Потому что в этот миг мое бедное, безумно колотящееся сердце натурально разрывается на куски. От любви, от боли, от оглушающего восторга…

– Пора, – Матвей разрывает поцелуй и снова всматривается в окно. – Сторож погасил свет.

Мы хватаем заранее приготовленные рюкзаки и водружаем их на плечи. Там все самое необходимое: теплая одежда, лекарства, немного денег и еда на первое время.

Беремся за руки и, еле дыша, устремляемся вдоль по темному пустынному коридору. Прогнившие половицы противно скрипят, так и норовя сдать нас с потрохами, но воспитательницы, к счастью, уже крепко спят. Поэтому наши ночные блуждания не привлекают ненужного внимания.

Медленно и аккуратного добираемся до запасного выхода. По наблюдениям Матвея, его редко запирают. Даже на ночь. Толкаем дверь, и она легко поддается. Распахивается, обдавая нас запахом дождя и вечерней прохладой.

– Пошли, – коротко бросает Мот, опасливо озираясь по сторонам. – Все тихо.

Мы продолжаем путь. Осторожно ступаем по растрескавшемся асфальту, огибая лужи, в которых, несмотря на грязь, отражаются мерцающие кристаллы звезд.

Ладонь Матвея крепко сжимает мою, и на миг меня пронзает ощущение радостного предвкушения.

Еще чуть-чуть. Еще немного. Стоит только перелезть через ворота, и свобода у нас в кармане. А дальше – абсолютное безоговорочное счастье!

– Я первый, – полушепотом произносит Матвей, когда мы приближаемся к высокой кованой калитке. – Залезу и помогу тебе подтянуться. Но будь осторожна – пики острые. Ими можно пораниться.

– Хорошо, – отвечаю я, судорожно сглатывая.

Мот ставит ногу на металлический выступ и забирается наверх. Двигается быстро и проворно, как кот. Наверняка он уже не раз проворачивал нечто подобное.

Оказавшись на вершине ворот, он наклоняется вниз и протягивает мне руку. Дескать, давай, я держу.

Хватаюсь за ладонь Матвея и пробую зашагнуть на тот же выступ, что и он. Но для меня это явно высоковато. При росте в сто шестьдесят сантиметров далеко не вскарабкаешься.

Изловчившись, снова повторяю попытку, и на этот раз Мот с силой тянет меня за руку. Фактически затаскивает наверх, приняв на себя большую часть моего веса.

Как ни странно, срабатывает. Пара-тройка ловких движений – и я тоже вот-вот окажусь на вершине.

Ловлю его ободряющую улыбку и цепляюсь пальцами за край ворот, когда внезапно позади раздается леденящий душу крик:

– Вот поганцы! Куда намылились?!

Осознание, что нас рассекретили, ядовитой стрелой прилетает в спину.

По конечностям разливается ватная слабость, и на миг мне кажется, что я неминуемо сорвусь вниз. Но в этот самый момент сильные руки Матвея сжимают мои плечи, помогая удержать пошатнувшееся равновесие.

Плюнув на осторожность, хватаюсь за острые пики, чтобы поскорее перемахнуть через ворота, но происходит ужасное: кто-то сзади яростно дергает меня за рюкзак...

– Стоять! – в громком гневном реве я узнаю голос дяди Васи, нашего сторожа. – Не пущу, сучата!

– Отвали! – огрызается Мот, пытаясь перетянуть меня к себе.

Но все тщетно. Дядя Вася стоит на земле, и его вес гораздо больше, чем у Матвея.

Лечу вниз. Заваливаюсь на грязно ругающегося сторожа и при этом больно ударяюсь локтем об асфальт. Но это все неважно. Важно то, что Матвей по-прежнему находится наверху. А я здесь, на земле.

Безжалостные руки дяди Васи сгребают меня в охапку и утягивают назад, обратно в здание детского дома. Сопротивляюсь как могу: кручусь, кусаюсь, лягаюсь, пытаюсь ударить его в живот.

Но для пятидесятилетнего коренастого мужика протест девочки-подростка все равно что гнев насекомого. Он не обращает внимания на мои потуги, упрямо уволакивая меня все дальше и дальше от почти сбывшейся мечты.

– Пусти ее! – неожиданно в поле моего зрения попадает Матвей.

Его лицо искажено злобой. Густые каштановые волосы непримиримо торчат в разные стороны, а взгляд полыхает огнем.

С грозным рыком он бросается прямо на дядю Васю и заряжает ему кулаком в челюсть. То ли от неожиданности, то ли от боли тот ослабляет стальную хватку, и, воспользовавшись моментом, я даю деру.