Sabbatum. Начало

Готов вступить в ряды Инквизиции

Мы, обнявшись с Мел, медленно спускаемся по лестнице за Евой. Под моей рукой доверчиво ко мне прижимается любимая. Тепло. Уютно. Целую ее в макушку, благодаря за это спокойствие и радость, вдыхаю любимый цветочный запах. Мел смотрит, вверх ища мой взгляд. Небесный цвет, счастливая улыбка. С первого этажа доносятся до нас знакомые голоса друзей. Среди них я четко узнаю интонации Ахмеда. Я кошусь на Мел, которая недавно беседовала с Евой по поводу моего дня рождения. Я тогда просил оставить меня в этот день в покое и просто насладиться вечером с женой на озере. Но кто будет слушать виновника торжества, когда он лишь повод, чтобы всем собраться?
— Ты же говорила, что никого приглашать не собирались?
— Ева сказала, что будут только свои. — Мелани удивленно смотрит на меня.
— Запомни, с тех пор, как Ева связалась с Клаусснером, верить ей нельзя. Он её испортил.
Мелани смеется, после чего легонько толкает в бок.
— Можно подумать, ты святой и правильно влияешь на меня.
Я наигранно выгибаю бровь. Интересно, это как же я ее испортил? Это меня Мел изменила до не узнаваемости! Она ловит мой скептический взгляд и поясняет:
— Вчера, когда ты был в Сенате, я занималась с Куртом на стрельбище. И знаешь, на что он пожаловался? — Она делает интригующую паузу.
— Надеюсь, не по поводу твоих коротких юбок. Иначе я ему сверну шею от ревности.
Она снова смеется, я же выдавливаю из себя улыбку: между прочим, я не шутил.
— Он жаловался на то, что слушаю его советы, киваю, но все делаю по-своему. Прямо как ты!
Я смеюсь в ответ. Согласен! Очень похоже на меня.
— Главное, меня слушайся.- Шепчу ей на ухо.
— Угу. Хорошо. — Кратко кивает она, будто я ее попросил о каком-то пустяке. Но хитрый, брошенный на меня взгляд выдает ее ложь с головой. Я снова смеюсь. Но ответить уже времени нет: мы спустились на первый этаж.
Выйдя в коридор, ведущий к столовой зале, вижу всех Саббатовцев и Ахмеда с Романовой. Друзья будто дети, даже не замечают нас с Мел, идущих к ним навстречу. Гомон стоит неимоверный, а эхо гулко разносит их голоса по замку. Легкий сквозняк по ногам напоминает, что мы на первом этаже. Приблизившись, я замечаю, что нет Реджины и Артура - они, как обычно, сойдут чуть позже. Радует, что позвали только самых близких. Я бы не выдержал видеть людей, с которыми пересекался пару раз в жизни, но имеют статус в мире Инициированных.
Желтый свет от светильников, унылые картины с сельскими пейзажами, слезающая позолота с картинных рам, сверкающие пайетки на платьях дам, шорох костюмной ткани на мужчинах, скрип новых ботинок и стук каблучков. Радостное ожидание праздника. Мы смеемся, шутим, друг друга подзадориваем. Двери родной столовой закрыты. Сейчас из-за большого количества приглашенных гостей, все действие перенесено в главный зал, где обычно проходят Саббатовские торжества. Мы расходимся с Мел, теряемся среди друзей.
— А почему ждем? — Удивленно оборачиваюсь на закрытую залу.
— Произошла маленькая заминка. Там готовят стол. — Отвечает Курт.
— Я надеюсь, там все скромно, без излишеств…
— Это смотря, как хорошо Стеф установил шест для стриптиза. — Донесся голос Кевина, вызывая всеобщий смех.
— Я надеюсь, танцевать будет сам Стефан! — Мелани наигранно изображает ревность, сурово глядя на Клаусснера. Все остальные, хохоча и присвистывая, смотрят на Стефана, который поднял руки вверх со словами: «Я не могу отказывать красивым девушкам».
— Ева! Твой муж выходит из-под контроля! — Курт гаркнул так, что Мел аж вздрогнула.
— Ты думаешь, шест устанавливал сам Стеф? — Варвара хитро косится на спокойную Еву, которая стоит с улыбкой, подобно Джоконде.
И снова наш смех множится эхом по замку.
— Ахмед! Анна! — Неожиданно звучит голос Реджины.
Я даже не заметил, как подошли Светочи. Они любезно здороваются, спрашивают о здоровье, как у них дела. Их появление сбивает нашу детское озорство и мы успокаиваемся, вспомнив о своем возрасте и статусе. Из зала выходит незнакомая девушка в черном платье и белом переднике — нанятая Реджиной прислуга из отеля Миллстоун в Меллоре.
— Мисс Реджина, всё готово.
Она извиняется перед Светочем, смущенно опустив глаза, и открывает перед нами зеркальные дубовые двери. Там стоит пара парней и девушек, будто статуи, в ожидании гостей.
Я слышу за спиной смешки, что шеста не видно. Голод дает о себе знать: в животе сразу заурчало, стоило глянуть на приготовленный к ужину стол. Романова рассказывает Артуру о своей работе, Мел где-то в середине нашей компании, Кевин пытается справиться с приступами зевоты — опять Адель не давала спать родителям. Мы заходим. Зеркала, свечи, окна до пола, бордовые занавески и вечный холод этой залы. Перед нами стоит стол, который длиннее обеденного из столовой, изысканно украшенный флористами. Через каждые три –четыре фута стояли небольшие фарфоровые вазы с каллами и стреловидными растениями. Спрятанная стереосистема выдавала вместо пафосной классики мелодичный переливчатый джаз. Отдельно стоит пустой столик, приготовленный для подарков. Официанты, дождались, когда мы сядем, и начинают подачу блюд. Я знаю, что они скоро уйдут, предоставив самих себе — главное правило Саббата: смертные не должны догадываться, кто мы, и, не дай Бог, чтобы они не видели колдовство. После ухода прислуги, бразды правления перейдут к мисс Татум. Единственное, что не напоминает официальный ужин Инквизиции, это отсутствие карточек с именами на столах — сегодня каждый садится, куда хочет.
Мы с Мел оказываемся по правую руку от Реджины. Жена заботливо интересуется у сестры, как Адель и ее аллергия. Позавчера у ребенка появились какие-то покраснения — ерунда, но Мел и Варя не на шутку перепугались. Я тогда тактично промолчал на беспокойство Мелани. Кевину же досталось по полной от двоих, когда он сказал, что раз ребенка это не тревожит, то не стоит волноваться. Поэтому была подключена тяжелая артиллерия — дар Евы, которая быстро успокоила маму и тетю девочки. Меня же близко не подпускали с даром к Аделине. Я очень плохо справлялся с ним. Всё никак не мог взять под контроль и применять его на других. Почему-то дар «пробуксовывал», будто машина, когда я пытался лечить других людей. Он врачевал только меня и Мелани. Второй дар, доставшийся мне в ночь свержения Сената, спал, и я никак не мог поймать его.
Звон вилок, шипение шампанского в бокале. Мы шутим, обсуждаем кулинарные способности нашего повара. Реджина, хохоча, просит подлить напитка в бокал. Среди этого гомона и семейного веселья, меня словно вырывает из реальности. Как бегун, который останавливается на дистанции и осматривает, сколько он пробежал и сколько еще впереди, так и я обвожу взглядом присутствующих, осознавая, как круто изменилась моя жизнь в очередной раз. Раньше, мальчишкой, я прозябал в своем маленьком мирке, где знал только вкус драк, пинков и обид. У меня был только один человек, который был мой от начала и до конца — Мириам, моя сестра, заменившая друзей, родителей и наставников. Мой маяк. Моя альфа и омега.
А теперь у меня столько близких людей, что даже стол в столовой не может всех вместить! Нет драк, нет голода, нет обид, только они — люди, на которые я могу положиться, которые не раз спасали мне жизнь. И среди них есть сосредоточие моей жизни — Мелани, о существовании которой два года назад я даже и не знал. Скажи кто тогда, что влюблюсь так, что готов буду жизнь за нее отдать, не поверил бы. Даже если бы это мне сказала сама Ева Валльде, чьи прогнозы все больше и больше стали сбываться.
— Мел, а что ты подарила Рэю?
Слышится хитрый голос Варвары, и я замечаю, как девушка внезапно вспыхивает румянцем, что невольно теряю нить разговора с Ахмедом и полностью переключаюсь на жену.
— Ничего. Хочу после ужина подарить… — И смущенно опускает взгляд.
На лице Варвары играет довольная ухмылка. Чувствую, что сам начинаю по-идиотски улыбаться, а воображение — рисовать разные эротические фантазии. Возникает острое желание оказаться с ней в домике, а не среди людей. Твою мать! Приходится напомнить, что за столом чтец мыслей.
— Так что ты говорил про расследования? — Я снова возвращаюсь к Ахмеду.
И погружаюсь в разговор о восстановлении Сената и нехватке Архивариусов, о вспыхивающих мятежах в Кланах, где погибли Главные и идет борьба за власть, о беглых преступниках, воспользовавшихся «парализацией» высшей власти Инициированных.
— А теперь я хочу поднять пост за своего любимого ученика Рэйнольда Оденкирка! — Реджина внезапно встает и поднимает бокал. Ее слегка пошатывает, что не скрывается от внимания Клаусснера. Он тихонько присвистнул и заигрывающе прошептал: «Мисс Хелмак! Осторожней с напитками».
- Да, Стефан! Передай Лауре, ее вино отменное!
И снова взрыв смеха.
— Итак! — Реджина возвращает наше внимание к себе. А я ощущаю стеснение: сейчас будут говорить про меня, поэтому набираю побольше воздуха в легкие перед неизбежностью сменить тему или смотаться отсюда.
— Рэйнольд, я помню тебя, когда ты попал ко мне в Саббат: дерзкий, наглый, злой. Ты напоминал молодого разъяренного волка, рвавшегося на охоту. Хотел доказать всем, что ты стоишь доверия и вложенных усилий.
С дальнего конца послышались сдавленные смешки: Курт что-то шепнул Романовой.
— Курт, я тебя тоже таскала к парикмахеру в силках. Забыл?
Теперь уже наша была очередь смеяться над Ганном Старшим. Теперь всё понятно, что именно он шепнул Романовой: вспомнил былое.
— Так или иначе, я вижу и знаю через, что ты прошел. Передо мной сидит уверенный, опасный, спокойный, с нормальной стрижкой, Охотник!
Я смеюсь, ловя изумленный взгляд Мелани. Да, она же не знает, какой я был лохматый, считавший свои длинные взъерошенные волосы очень крутыми. Невольно вспоминаю, как бесил Мириам, отказываясь постричься. И да, Реджина применила свою колдовскую силу, затащив меня к своему стилисту.
— Мириам тобой бы гордилась… — Светоч поймала образ сестры в моих мыслях, озвучив горечь ее потери. — Так же гордилась бы, как и Варлак.
А вот это было больнее. Недавняя страшная утрата, которая никак не укладывалась в моей голове. Я долго не верил и не мог осознать, что его нет, пока со Стефаном не посетили его могилу. Несмотря на то, что Варлак был моим учителем и Романовой, он был также близок всем присутствующим: сколько охот был проведено совместно с учениками Саббата. А через сколько передряг мы прошли вместе! После смерти одного из опасных Инквизиторов, учитель Клаусснера и напарник Варлака, как я со Стефом — Матеуш Грасс ушел на покой и отказывался от любых предлагаемых ему Сенатом дел.
Тишина в память об покойных тяжелым молчанием повисает за столом.
Из-за стола к сестре поднимается Артур, и только сейчас я замечаю, что Реджина отворачивается и прячет глаза. Он простым заботливым движением проводит по плечу Хелмак, и та бесшумно садится, зажимая пальцами переносицу, чтобы не заплакать. Пару мгновений и она снова улыбается, но глаза все еще красные, требующие выплакаться.
Вместо нее слово берет Артур:
— Рэйнольд, мы тут посовещались, и решили, что в связи с новым твоим статусом и положением дел, объединить подарки.
Немного театрализовано, в духе Артура, держа интригу и наслаждаясь сосредоточенным на нем вниманием, он бесшумно подходит к пустому столику для подарков и, шепча на латыни заклинания, начинает чертить знаки на поверхности.
После чего, хлопнув в ладони и вызвав смех словами «Абра Кадабра», материализует черный чемодан сквозь пространство — чистая, высшая магия Главного.
— Прошу принять этот скромный подарок от всех нас.
Под взглядами друзей, я, улыбаясь и оглядываясь на них, подхожу к столу, сгорая от любопытства.
То, что мне казалось сначала ящиком, оказалось кейсом с колдовским замком. Ручка ловко и плавно вынималась, превращая ящик в удобный чемодан. Я такое видел впервые. Явно сделано на заказ. Проведя рукой по нему, ощутив под своими пальцами матовую поверхность, отмечаю, что он сделан из незнакомого мне материала, и кладу его на стол так, чтобы выбитые «R.O.» были сверху. Чемодан тяжелый, но ложится на стол с глухим ударом. Проведя ногтем по замку, слышу характерный щелчок.Меня жжет нетерпение. Возбуждение от тайны такое, будто я вскрываю гробницу фараона, а не кейс! Не выдержав, я оборачиваюсь на друзей, ища поддержку. Вижу улыбки и хитрые взгляды. Кое-кто начинает подниматься со своих мест. Я кидаю взгляд на Артура: тот смеется надо мной и моим детским поведением. Наконец решаюсь — открываю кейс и замираю от представленной красоты: передо мной блестит новизной инвентарь Охотника.
Крепкая бечевка с карабинами отдает синтетическим, но приятным запахом. Несколько ведьминых силков и новая версия зеркальных реек для создания кратковременного недалекого портала.
— Зацени! — Кивает Артур на складной ритуальный нож уже с нанесенными знаками. — Девять дюймов, углеродный сплав. Прокален в огне Северных Шаманов. Эксклюзивная вещь. Можешь, использовать как в ритуалах, так и по прямому значению. Я его чуть усовершенствовал — утяжелил ручку.
Я восхищенно киваю. Согласен. Артур не только чуть изменил форму, но, кажется, хорошо поработал, как колдун — нож готов заговору и борьбе против нечисти.
— А это от меня со Стефаном. — Ева легонько выглядывает из-за моего плеча и указывает на два маленьких предмета.
— А я думал ваза — это главный подарок! — Смеюсь, оборачиваясь к Клаусснеру. Тот стоит чуть в стороне и, как кот, щурится от удовольствия.
Я снова оборачиваюсь к кейсу и беру подарки Клаусснеров: первый предмет — умелое сочетание солонки с зажигалкой, второй — это маленькая карманная библия с распятием.
— Спасибо! — Я благодарю от всей души.
— Эй! Загляни во второй отсек! — Доносится голос Курта. И я удивленно замечаю, что он прав, там есть еще что-то. Я нахожу специальные отверстия в дне и вынимаю подставку: там лежит бархатный алый конверт по всему периметру кейса, закрывающий другие предметы под ним. Откладываю его и… вижу наручники с яркой розовой опушкой.
Я подцепляю их пальцем и поднимаю в воздух. Всеобщий взрыв смеха. Я удивленно оборачиваюсь на Курта. Тот гогочет и отрицательно мотает головой.
— Это подарок от меня, зануда! — Доносится с противоположной стороны голос Варвары. Шувалова с хитрой ухмылкой цедит шампанское из своего бокала, а рядом стоит пунцовая, давящейся от смеха, Мел.
— Просто, я подумала, что наручники — это нужный для Инквизитора предмет! Разве вы их не используете на охотах?
Я скептически выгибаю бровь, не находя, что ответить, в то время как остальные уже не хихикают, а неприлично громко хохочут.
— Почему, я думаю, что это подарок больше Мелани, чем тебе? — Подначивает всеобщее веселье Реджина.
— Рэй, бери! Мел оценит! — Доносится ехидный голос Романовой.
— Если только Мел… — Бурчу я, кидая взгляд на смеющуюся жену. — Мы еще не проходили приемы захватов.
Пытаюсь сменить тему и откладываю розовые наручники. Но как только они оказались на поверхности, возле меня возникает Стефан со словами:
— Мел, учись!
И через секунду железная Клаусснерская лапища окольцовывает мою кисть и резко заводит руку за спину. Всё так внезапно, что не успеваю среагировать.
— А теперь берешь его вторую руку и закрываешь наручники.
Я уже смиренно поддаюсь ему, не скрывая своего раздражения. Все хохочут, наблюдая за нами, кто-то даже начинает аплодировать.
— Отлично смотритесь, мальчики! — Доносится голос Варвары, затем щелчок фотокамеры. Обернувшись, вижу, что она уже снимает нас на свой телефон. Кровь резко приливает к моим щекам. Чувствую себя клоуном! Но не успеваю отреагировать, как ощущаю родное прикосновение к запястьям: ее пальцы ловко освобождают меня из пушисто-розового захвата.
— Руки надо не за спину, а к кровати… — Тихо произносит Мел Стефану, что теперь настает моя очередь смущаться.
Все присутствующие начинают неприлично шутить и издавать возгласы. А я ищу взгляд жены, чтобы понять насколько она серьезно? Лукавый взгляд — и я повержен.
— Отложим их пока… — Шепчу, чтобы никто не услышал, не сводя глаз с ее хитрой мордашки, а сам запихиваю наручники в карман.
— Эй! Влюбленные! Отвлекитесь! — Заныл Ганн. Но Стеф играючи толкает его в бок:
— Не завидуй! Будет у тебя день рождение, мы и тебе подарим наручники.
— Рэй, ты продолжишь осмотр подарков?
— Зачем? Мой подарок уже сделал ваши! — Заливается Варвара, прячась в объятиях сонного Кевина.
— Эй! Кто пустил сюда Химеру?
Пока они отвлеклись, я возвращаюсь к кейсу. Теперь я вижу перед собой два черных Вальтера PPS — явно подарок Курта. Отличные девятимиллиметрового калибра пистолеты. Самые тонкие в мире.
— Спасибо! — Я благодарю от всей души, вынимая Вальтер и вставляя в него карабин. Непривычно. Он легче Ругеров и меньше в размере. — Как у Джеймс Бонда!
— Один минус, патронов у тебя теперь будет намного меньше, а значит права на осечку тоже.
— На сколько?
— Почти на десять. Тут только восемь патронов.
Я киваю. Да, плохо. В Ругерах семнадцать.
— И еще, если ты заметил, ручных предохранителей на нем нет, только автоматический на спусковом крючке.
И снова киваю, чувствуя, что радости немного поубавилось.
— Всё равно, спасибо. Сработаемся!
Убираю пистолет в кейс. Следующее, что беру — это силковый фонарь: сначала поражен, что он не новый и уже поцарапан кем-то, местами помят, а кое-где сошла краска. И тут осознаю, чей он. Ком встает в горле. Стою, как истукан, и смотрю на него, скорбно молча.
— Думаю, Варлак хотел бы, чтобы он был у тебя. — Слышится тихий голос Романовой, которая участвовала в сражении в ту ночь — в ту проклятую ночь, когда мои товарищи пытались сдержать Химер и меня — предателя.
— Я не могу его принять…
— Можешь. — Анна смотрит на меня своими зелеными глазами, будто сверлом сверлит. — Ты должен.
— Я не был с вами в тот день…
Тишина в зале такая, что можно подумать я оглох. Чья-то ладонь тяжело ложится на плечо и сжимает в знак сочувствия.
— Не вини себя… — Неожиданно звучит голос Курта.
— Ты знаешь, что мы думаем о той ночи. — Вторит ему Реджина.
Да. Знаю.
Мне не раз доводилось слышать на суде, что я был в числе Химер со стеклянным взглядом, не откликался на свое имя и никого не узнавал.
Мне не раз доводилось доказывать, через магические проверки, что я был под воздействием.
Мне не раз доводилось слышать слово «предатель».
Я ищу глазами Мелани и встречаю открытый сочувствующий взгляд. Вот, кто знает, что я чувствую. Она знает мои угрызения совести. Собственно, как и Стефан, с которым ездили на могилу к Варлаку. Обычная надгробная плита в газончике рядом с сотней таких же, под которой в гробу лежит то, что осталось от моего преподавателя.
Я откладываю фонарь в сторону, бормоча какие-то слова благодарности, а перед глазами стоит воспоминание: кладбищенский ровно постриженный газон и ряды-ряды однотипных камней…
— Открой. Там, кажется, что-то важное. — Мел пытается меня отвлечь, протягивая выложенный из кейса конверт из красной бархатной бумаги.
Я благодарно принимаю. Сначала мне в руку выскальзывает открытка с надписью: «Зажги в свой День Рождения!»
А затем я увидел листы испещрённые черными рядами букв. Мелани прижимается ко мне и читает текст на бумаге.
— Боже! Это же… — Через минуту и я осознаю, что это за бумага. Смотрю на молчаливого Валльде, стоящего в стороне рядом с Ниной. Они оба сейчас напоминают пару с картины «американскую готика», только вместо вил у Ноя в руке бокал шампанского. Валльде откашливается и берет слово:
— Да. Это наш с Ниной подарок тебе и Мелани. Мы решили, что с помощью разрешения Сената работа с благоустройством дома на озере пойдет быстрее.
— Спасибо! — Мелани в восторге кидается обнимать Нину и Ноя. Я же, улыбаясь, жму ему руку и благодарю Субботину.
— Что там? — Не выдерживает Стефан. Мел тем временем в восторге подбегает к Варе и дает ей прочитать.
— Разрешение от Сената на строительные работы с помощью магии Инициированных. — Поясняет Ной. Все восторженно поздравляют и изумляются. Если честно, я сам в шоке. Не знаю, что сделали Ной и Нина, но такая бумага не просто редкость, а исключение из правил! Я всю голову сломал, как транспортировать технику, где брать рабочих, чтобы отстроить по макету новый дом без магии и воздействий на смертных. А тут благословление от Старейшин! Значит, я могу использовать гипноз, заклинания, порталы и услуги Янусов. Потрясающе!
— Это еще не всё. Ты забыл про мой подарок. — Звучит голос Реджины в этом возбужденном радостном гуле.
Светоч кивком указывает на бумаги. Мелани, которая с удовольствием перечитывает строчки разрешения, озадаченно начинает перелистывать документы и ее искрящаяся счастьем улыбка тут же гаснет. Она замирает на вдохе, а затем, натянуто улыбаясь, протягивает мне последний лист. Озадаченно взяв в руки, читаю: