Сад изящных роз. Расцвет Северины

Пролог

Огонь... Необъятное пламя в ночи... Яркое пламя в самом злачном районе Деспотории Вита... Беспощадное пламя, которое уничтожало тела тех, чьи жизни забрала Великая чума... И в этом огне исчезали мои родители.

В четырнадцать лет я осознала, что такое смерть и впервые соприкоснулась с реальностью. Несмотря на то, что наша семья жила практически в трущобах Деспотории, папа и мама построили вокруг меня и моей старшей сестры Рианнон такой светлый мир, что его свет затмевал даже самую чёрную грязь. Теперь мира под названием Детство больше не было. Он сгорел в погребальном костре. Однако в тот момент я ещё этого не осознавала.

Тогда я просто смотрела на погребальный костёр вместе с сестрой, дядей Оушеном, тётей Агатой и кузеном Пеном, а также другими жителями нашего района. Тогда я просто не понимала, почему родители умерли. А вот Рианнон уже тогда всё осознала. В свои семнадцать она набралась достаточно ума, чтобы предугадать дальнейшие события. Риа во время общего погребения старалась не спускать с меня глаз, но иногда она поглядывала на нашу родню. Дядя Оушен не особо был рад тому, что после смерти отца права на наше опекунство перешли к нему по наследству. В чём-то я могу его понять. Он и тётя Агата были уже стариками с целым букетом хронических заболеваний. Не считая права на опекунство тёти, дядя хотел успеть поднять на ноги кузена Пена, которому совсем недавно исполнилось восемнадцать, а тут мы на его голову свалились. Дядя Оушен не был злым, но бедность порой бывает очень жестока.

А пока Риа пыталась понять, что думает родня на наш счёт, я просто смотрела на пламя с черным дымом, по которому души наших родителей возносились на тёмное небо.

***

Для сна мне и сестре выделили чердак с горой старых вещей, в котором расстелили один жёсткий матрац и потрёпанное шерстяное одеяло. Дом был очень маленьким, но тётя Агата старалась обустроить для нас пригодное спальное место.

Перед сном Риа любила причесываться и причёсывать меня. Даже в эту печальную ночь она не изменила традиции. Каждый раз, когда я смотрела на нас в зеркале, то всегда удивлялась тому, насколько мы разные во внешнем облике. Риа была долговязой с кудрявым почти бесцветными волосами и не исчисленным количеством родинок на теле. Я же соответствовала своему имени: очень светлая кожа, которая иногда казалось тонкой; длинные тёмные волосы; большие голубые глаза как у газели. Во мне не было тёплых оттенков, но папа мне всегда говорил: “Порой прохлада может дать спасение. И ты, Сева, можешь её дать другим.”

Закончив с моим причёсыванием, Риа утешающий меня обняла с словами: “Я всегда буду с тобой, Сева.” Мне хотелось в это верить, ведь ближе сестры у меня никого не было. Когда я уже хотела было спросить про наше туманное будущие, внизу раздалось возмущение Пена: “Да мы их не потянем!” В этот момент моё сердце ушло в пятки, а Риа и вовсе казалось, вот-вот задохнётся. И всё же, не смотря на страх, мы подошли к дверце чердака и опустились на четвереньки, чтобы подслушать.

- Они ведь такие хорошие девочки! - причитала Агата.

- Мама, ты всё время говоришь не в тему, хоть раз помолчи! - затем Пен обратился к дяде Оушену, - Пойми уже мне нужно получить высшее образование, чтобы потом тебе нормальную старость обеспечить. Ты хочешь, чтобы моё достойное будущие было потрачено на праздное содержание этих двух? Звони в агентство!

- Думаешь, если мы продадим права на их опекунство, эти деньги покроют расходы на твоё обучение? - спросил дядя, будучи ещё не уверенным в то, стоит ли что-то данная идея.

- Хотя бы первый год, а там я уже смогу грант на обучение выбить. - был уверен кузен, - В любом случае, от этих нахлебниц нет никакой пользы!

Услышав это, я кинулась к Риа. В детстве мне всегда казалось, что её объятья укроют от всех бед.

- Риа, дядя Оушен ведь не сделает этого, правда? - я была готова расплакаться, - Он ведь не продаст права на наше опекунство?

Сестра, ничего мне не ответив, обняла меня ещё крепче.

В ту ночь я смогла уснуть только под колыбельную, которая пела дрожащим голосом Риа, проглатывая свои слёзы.

На следующее утро нас разбудила тётя Агата. Она приодела нас в свои старые серые платья и заплела наши волосы в косы. Мы не решились её расспросить, ибо она, будучи женщиной, ничего не решала. Как и мы.

Я и Риа спустились на кухню, где за стаканом горячей воды и бутербродом с маслом сидел дядя Оушен. До сих пор не могу забыть его печальный взгляд в тот миг.

- Дядя, - прочти пропищала Рианнон, - Мы не нахлебницы! Мы тёте Агате по дому помогать будем. Мы всё умеем делать.

Дядя Оушен устало выдохнул. Он, встав с места, подошёл к нам. Его ласковая улыбка произвела на нас расслабляющий эффект. Слишком расслабляющий. Затем он поцеловал нас в лоб.

- Девочки, я уже принял решение. - в этот момент от его слов внутри нас всё оборвалось, - Так будет лучше... Можете заходить!

На кухню зашёл кузен Пен вместе брюнетом со бородой Якорь, который был одет в полосатый костюм тройку. Риа тут же кинулась в ноги дяде, ещё надеясь на то, что ситуацию можно изменить. За такое Пен, подойдя к сестре, залепил ей пощёчину. Я хотела заступиться, но кузен ударил и меня.

- Прекрати! - рявкнул дядя на него.

- Ваше мнение никто никогда не будет спрашивать. - самодовольно произнёс Пен, - Кому продадим ваши грёбанные права на опекунство, тому и будите починяться!

- Прошу нас простить. - стыдливо обратился дядя к гостю.

Агент лишь хмыкнул, после чего подошёл к нам. Наш испуганный вид его ничуть не смутил. Наверное, ему было не впервой такие сцены видеть.

- Как их зовут? - с лёгким надменным придыханием спросил гость.

- Старшую зовут Рианнон, а младшую Северина. - ответил дядя, - Их отец, мой брат, умер от Великой чумы несколько дней назад. Вот и разгребаем его наследство.

- Хм, ясно... Двадцать тысяч виторов за обоих. - таков был вердикт агента, - И не витором больше.