Сады Рэддхема. Книга Ⅱ.

Пролог

Из соседней комнаты доносятся звуки музыки и шарканье подошвы туфель по полу. Гладкий и отполированный настолько, что оборачивается главным врагом всех присутствующих. Один неуклюжий шаг способен превратить целый вечер в коллапс. Хвойный запах лака только мутит мысли в голове, и многие забываются: то в танце под мотив скрипок, то за неуклюжим шагом под дымкой играющего в крови вина. Для молоденьких девушек грохнуться ногами кверху в своих дорогих платьях из шёлка – и Святые знают, из какой ещё ткани, – может стать концом всего. Разве один из молодых господ посмотрит на такую неряху? А ведь каждая из них надеется привлечь если не внимание одного из четырёх Принцев – многие, конечно, мечтают именно о Первом, – то хотя бы некоего влиятельного продолжателя рода. И, казалось бы, это всё глупости – мир же не вертится вокруг одного лишь брака? – однако для определённого круга лиц это воплотилось в дело всей жизни – получить билет в светлое будущее без лишних дум о том, каким будет «завтра» в стенах родного дома.

Для холостых Принцев, детей Правителей Домов и просто влиятельных людей Рэддхема эти вечера тоже то ещё мучение. Слоняться по огромному залу, следя за тем, чтобы каждая складка платья или костюма лежала идеально правильно, ровно; чтобы подол юбки или плаща не задирался выше положенного; осанка и много чего в придачу. Роскошь мероприятия никогда не перекроет эти минусы. Тебя наряжают, как куклу. Ставят в одну позу и натягивают на лицо улыбку, с которой тебе предстоит стоять весь вечер. Есть ли в этом хоть толика веселья?

Девочка вытягивает ноги по мраморным ступеням. Её спина прижимается к резным кованым перилам — каждые лист и цветок, которыми были усеяны виднеющиеся позади клумбы из металла, больно впиваются в кожу спины. Она не дёргается; кажется, будто совсем ничего не чувствует или просто предпочитает игнорировать неприятные ощущения. Её голова опущена, из-за чего длинные волосы нагло лезут в лицо, грозя выколоть глаза. Девочка тихо фырчит, отрывая руки от коленей и убирает лишнее за ухо – эхо флейт стихают всего лишь на секунду. Её платье безбожно сминается и даже немного задирается, оголяя белоснежные щиколотки. Шёлковые туфли валяются на нижних ступеньках.

Ох, её мать схватилась бы за сердце, увидев дочь в таком виде: чересчур неряшливом, совершенно не подобающим для таких, как она. Эфемерные ноты голоса до сих пор звучат где-то на задворках сознания, отчего усмешка легкой тенью окрашивает губы — пожалуй, именно сейчас она чувствует себя немного свободной.

Собой, ― со смешком бросает собственное я.

Она прикусывает губу и улыбается, опуская одну ногу вниз. На коленях, прямо поверх смятой ткани платья, лежат белые листы бумаги. Между указательным и средним пальцами — остро заточенный карандаш, который крутится из стороны в сторону. Взгляд же задумчиво блуждает по листу, исполосованному линиями цвета графита – резкими, расползающимися подобно змеям, где-то чёткими, где-то достаточно тусклыми. Но все они под конец сходятся в рисунок.

Рисунок изображает юношу. Статного, с хорошо уложенными волосами. Взгляд его — это видно даже через портрет — достаточно холоден. Если выражаться более «прозаично», то в каком-то смысле он скорее «острый». Чёткая линия подбородка выделяется «особым» нажатием на карандаш. Проведи пальцем — и обязательно порежешь кожу. Это не просто человек. Достаточно взглянуть ему в лицо, и тут же становится понятно, что за сила плещется в черноте его глаз.

Быстрый набросок получился на удивление похожим на оригинал. Девочка слегка вздрагивает и, подхватывая листок, переворачивает его рисунком вниз. Лист приземляется на пару ступенек выше; и больше она не смотрит в его сторону.

Четвёртый Принц пугает её. Пугал своей отстранённостью не только от семьи, но и от общества Рэддхема. Наверное, лишь он может столь открыто выказывать своё презрение. Его взгляд всегда был слишком горделивым. Даже когда дело касается её — двенадцатилетней девочки. Как будто она в чём-то виновата.

Возможно, сказали бы вы, виной тому большая разница в возрасте, но даже его старшие братья смотрят на маленькую Правительницу Дома Воды с большим уважением и добротой. По крайней мере, в их глазах не находится столько презрения исключительно к её персоне. Словно во всём этом мракобесии есть только её вина, и она, девочка двенадцати лет от роду, что-то да решает.

Она не решала. И совсем не понимала, каким образом заслужила подобное.

— Мне всегда казалось, что девушек из хороших семей дрессируют манерам, как этих маленьких собачек, которых они вечно таскают за собой. Не удивлюсь, если они и в уборную ходят вместе с ними. — Голос эхом отскакивает от высоких сводов потолка и шёлковых обоев, и девочка вздрагивает, не отрывая взгляда от пустого листа бумаги. Кажется, с её губ даже слетает тихое «чёрт». — Если так воспитывают девушек в аристократических семьях Рэддхема, то как же тогда должны воспитывать юных Принцев и Принцесс? У меня нет сестры. Пока. Так что я весьма заинтересован этим вопросом.

Девичьи щёки покрываются стыдливым румянцем, пока она в спешке разглаживает складки мятого платья, комкает пальцами изрисованные листы бумаги. Её сердце колотится так громко и быстро, что даже Принц, стоя в нескольких шагах от неё, слышит этот гулкий стук. Страх в её глазах слишком явный и неоправданный, и Александр устало хмыкает. К чему эти потные ладошки и дрожащие пальцы? К чему лихорадочно бегающие глазки? О нём ходит много разных слухов, но он же не монстр?

Александр всегда знал – хотя, правильнее сказать, подозревает, – что у Короля, его отца, на него особые планы. Он любит вести несколько игр одновременно. Тасовать карты и передвигать фигуры шахмат. Отец любит недоговаривать и умалчивать. Но про это… про это он и подумать никогда не мог. Что за новая игра? Что за спектакль собирается разыграть Король? Устроить помолвку с двенадцатилетней наследницей Дома Воды; с избалованной девчонкой, которая не видит дальше своих платьев и туфель. Подумать только, взять в невесты девочку, всю жизнь тонущую в шелках, роскоши и внимании служанок. Это даже звучит донельзя абсурдно. Восемнадцатилетний Принц и двенадцатилетняя будущая Правительница. Селена слишком молода и глупа.