Сага о Золотой Змее

Глава 2. Сестра ярла 

Вечером того же дня в длинном, прямоугольном, поддерживаемом столбами зале своего дома ярл Ингвар вел напряженный разговор со своей матерью, вдовствующей госпожой Бергторой, и своей сестрой, Астрид. Кроме семьи ярла, в зале никого не было; уже спустилась ночь, ужин давно закончился, с длинного дощатого стола убрали последние кости и крошки, и все, кто имел право есть за этим столом, сейчас отдыхали. Им с утра предстояло выполнить множество дел, какие считались у викингов благородным трудом: подготовить все четыре драккара к скорому отплытию, набить еще дичи и заготовить мясо, чтобы обеспечить на всю зиму тех, кто останется дома, привести в наилучшее состояние оружие, щиты и доспехи, хоть они и без того обычно не ржавели попусту, но нельзя же, пусть и в мирное зимнее время, дать кому-то повод для насмешек! Наконец, следовало выбрать в фамильной сокровищнице ярлов Идре-фьорда подарки для конунга и его семьи, для своих союзников-ярлов и будущих новых викингов, чтобы те охотно шли на службу, для скальдов, чтобы именовали Ингвара щедрым ярлом... Все это - дела, требующие немалой сноровки, а главное - времени. Немудрено, что после них бывает нужен отдых. Да и женщины, как обычно, снаряжая своих мужчин в дальний поход, сбились с ног. Никому из свободных не было дела, о чем их ярл говорит со своей семьей. Ну а возможное любопытство рабов, способных подслушивать под дверью, никого не волновало.

В последние дни ярл Ингвар работал не меньше своих подданных, и устал не меньше их. Даже после горячей бани на его руках темнели намертво въевшиеся капли смолы, а на левой ладони розовел недавно затянувшийся шрам: несколько дней назад, когда ставили новый парус на "Морском змее", оборванный внезапно налетевшим шквалом канат рассек кожу. Но Ингвар не мог сейчас успокоиться и расслабиться, как другие: что-то непонятное тревожило его, лишая сна и покоя, заставляя всех торопиться с отплытием. Кроме того, когда его драккары возьмут курс на Сванехольм, и судьба сестры перестанет висеть на нем, как железная гиря. Для того он и позвал ее вместе с матерью так поздно, чтобы уладить все раз и навсегда. Лейв... Жаль, что так получилось с Лейвом. Лучше него было не найти соратника и друга. Но отдать за него сестру было бы безумием! Особенно сейчас...

Ярл Ингвар с мрачным видом сидел в огромном резном кресле с высокой спинкой, украшенной изображением крыла лебедя и трезубца морского бога Эгира - родовыми знаками владетелей Идре-фьорда. Он был одет по-домашнему - в тонкую светло-серую льняную рубашку с вышитыми на груди и рукавах золотыми узорами и такие же штаны; сложенный зеленый плащ свисал с подлокотника кресла. Длинные светлые волосы молодого ярла, еще влажные после бани, были подхвачены широким золотым обручем с вделанными в него крупными гранатами. Но очевидное богатство, каковым в его кругу было принято гордиться, как даром богов, сейчас плохо подходило к выражению его лица. Приветствовав вошедших в зал мать и сестру, Ингвар снова нахмурился, сосредоточенно вытаскивая острием кинжала занозы из своих ладоней. Наконец, бросил на них пристальный взор. Глаза у него были такие же бирюзово-зеленые, как у сестры, но сегодня в них горел дикий, беспокойный блеск, точно у рыси.

- Ну что, Астрид, готова ли ты быть представленной ко двору конунга Харальда? Я надеюсь, мне не придется стыдиться тебя, - холодно произнес ярл.

Астрид молчала, опустив голову. Этой минуты она ждала весь день, после встречи с Лейвом, зная, что брат обязательно напомнит ей о возложенных обязанностях. Теперь только бы хватило сил выдержать все, не выдать ни одним неосторожным словом себя и Лейва, не вызвать у брата подозрений...

Она молчала, и вместо нее ответила мать, усевшись в кресле возле очага, потому что часто мерзла в последнее время.

- У Астрид целый сундук самых нарядных платьев из льна и тонких чужеземных тканей, все украшены вышивкой и драгоценными камнями. Послезавтра она поедет к реке стирать их и прокатывать гладильной доской. Я сама отобрала для нее лучшие драгоценности: серьги и браслеты, ожерелья, броши и головные обручи, кольца и застежки для плаща, - все самой лучшей работы. Быть может, их носили ваши прародительницы, когда еще пресветлые Асы ходили по земле! Вот так-то, дети мои, - госпожа Бергтора с трудом перевела дыхание и сделала глоток лечебного отвара из полупрозрачной, выточенной из цельного куска светлого янтаря, чаши.

После того, как ярл Эймонд, отец Ингвара и Астрид, погиб в сражении с саксами, его вдова всегда носила темно-серое покрывало, полностью закрывающее волосы, и никаких украшений, кроме обязательного золотого обруча надо лбом, знака старшей женщины рода. Она сильно постарела за это время, некогда стройная фигура расплылась, и ее часто мучили боли в груди. Но при этом госпожа Бергтора по-прежнему свято верила в свое влияние на выросших сына и дочь, и не замечала, что они на самом деле уже давно живут своей жизнью, далеко не во всем советуясь с матерью.

Вот и сейчас ее ответ лишь наполовину успокоил Ингвара, и он снова с подозрением обратился к сестре:

- Дочь ярла Эймонда, сестра ярла Ингвара из Идре-фьорда - достаточно знатная невеста, чтобы стать женой даже сына конунга. Если так случится, ты ведь не опозоришь свой род отказом? Я могу положиться на тебя?

Астрид накинула пушистый плащ из меха северных серебристых лисиц на колени сидящей матери, и сама выпрямилась за ее креслом, гордая и стройная, как молодая береза. Лишь слегка опустила голову под гневным взглядом брата.

- Если бы так хочешь, я выйду замуж за того, кого назовешь. Я верю, что ты не выберешь мне плохого мужа, кем бы он ни был. Но тебе известно, что другой уже владеет моим сердцем. Ты знаешь, кто. Лейв, спасший тебе жизнь - иначе ты погиб бы вместе с нашим отцом. Лейв, которому пришлось уйти из нашего дома, когда ты не позволил ему стать моим мужем...

- Замолчи! - Ингвар ударил по столу с такой силой, что тяжелое золотое кольцо выдавило вмятину в прочном дереве. Затем ярл поднялся, будто подброшенный какой-то силой, широким шагом прошелся по залу. Подойдя к сестре, взглянул мутными от ярости глазами: