Сага о Золотой Змее

Глава 13. Первая битва

Войско Других Народов напало на Сванехольм в безлунную ночь. Напали со всех сторон разом. Одновременно подверглись нашествию и богатые усадьбы ярлов, и совсем нищенские жилища рабов и переселенцев. Как будто еще одна чудовищная волна надвинулась на город, волна страшнее морских. Кого только там не было: черные, покрытые жесткой кожей тролли разных видов и размеров, и йотуны в зверином облике и в человеческом, и звероподобные мохнатые лесные великаны с красными глазами, наводившие ужас одним своим видом. Но были и люди, по большей части дикие северные племена, низкорослые и смуглые, - те, кто покорился Золотой Змее из страха, когда она сделала их страну непригодной для жизни. Однако среди крови и дыма виднелись то тут, то там и другие люди - высокие, светловолосые, вооруженные как племя фьордов. Эти последние дрались против бывших сородичей свирепее всего, а, если их пытались окликнуть, отвечали не словами, а ударами, всегда точными и смертоносными. У каждого из них под одеждой был знак Золотой Змеи.

В усадьбу конунга едкий дым проник раньше, чем шум сражения. Харальд недовольно застонал, когда стало совсем трудно дышать. Голова раскалывалась, глаза никак не хотели открываться. Почему-то ему вспомнился, будто сквозь туман, мальчишка-трэль, что вчера вечером усердно разжигал очаг...

Но Ингрид, первой придя в себя, уже выбежала из покоев, ее звучный голос слышался в Большом Зале. И конунг, наскоро одевшись и схватив меч, выбежал вслед за женой, наконец, вполне проснувшись.

А там уже тлели ковры и драпировки на стенах, и сквозь окутавшие зал клубы сизого дыма пробивались языки пламени, лижущие деревянные скамьи и кресла, и - хуже всего, - опорные столбы дома.

- Воды! Снега! - рявкнул Харальд, сам ухватив на поварне ведро, бросился было к выходу. Но его опередил какой-то воин; полуодетый, в одних штанах без рубашки, он распахнул дверь; и только тут конунг узнал в нем своего внебрачного сына Эйстейна. Тот едва шагнул за порог - и рухнул, содрогаясь, со стрелой в груди.

- А, вот как! Напали, Имирово отродье, - прорычал конунг, оглядывая всех, собравшихся вокруг: свою семью, воинов, рабов, - тех, кто успел проснуться вовремя.

Рольф Седой трижды протрубил тревожный сигнал, и откуда-то извне, со стороны моря, ответил такой же. В третий раз ответный звук рога оборвался и смолк. Можно было легко представить, как его прервали ударом меча или копья. Но все и так было понятно: три сигнала - общая тревога.

- Сзади огонь, впереди - враг! - сурово подвел итог Харальд.

Нет, он ни минуты не сомневался, что делать. Только глупец стал бы цепляться за свое гибнущее богатство - и погиб бы вместе с ним. Рыжие языки пламени все явственнее пробивались сквозь завесу дыма. Конунг называл по имени своих сыновей и других викингов, расставляя их в строй, клином, готовясь прокладывать путь. В огненных сполохах мелькали то повзрослевшие в последнее время лица сыновей Ингрид, то черные волосы и плотно сжатые челюсти Ульва, то расширенные глаза других побочных. Королева Ингрид тоже собирала своих служанок, подбадривала их, приказывая не поддаваться страху. Фрейдис и Уит-Уис держались рядом с ней. Если бы у кого-то было время удивляться, многих бы поразило, что краснокожая женщина держится не менее гордо, чем самые родовитые дочери племени фьордов. Когда рядом заплакала перепуганная рабыня, жена Стирбьерна встряхнула ее за шиворот и пристально взглянула своими агатовыми глазами - и та, успокоившись, послушно последовала за ней.

Вдруг снаружи послышался грохот, как будто там бушевало что-то огромное, топча все, что ему попадалось. Прежде, чем кто-то успел его остановить, Гутторм выглянул наружу и тут же вкатился назад вместе с волной морозного воздуха.

- Они привели двух великанов! Настоящих, с высокое дерево! Старые-престарые, но до чего же огромные... Они раздавят дом, как только разглядят его.

- Древние великаны, - повторил Харальд, побледнев как смерть. Но тут же распорядился: - Сигурд и Гутторм, лезьте на крышу и стреляйте им в глаза. Иначе великана не убить. Да поскорей - мы не можем ждать долго!

Юношам не надо было повторять дважды - они выскользнули наружу под покровом тьмы так быстро, что враг не успел их заметить, и вскарабкались на крышу, как белки. Оттуда они разглядели двух чудовищных великанов. Они действительно были старыми и седыми, но при этом отнюдь не дряхлыми, эти остатки древней породы. В одеждах из волосатых шкур зубров, оставляющих открытыми огромные массивные руки и ноги, великаны, казалось, пришли сюда прямо из легенд о первых днях мироздания. Не в прошлом ли разыскала их Морна, чтобы вновь натравить на человеческий род?

Один из великанов замахнулся и ударил здоровенной дубиной, представляющей собой грубо отесанный древесный ствол, без веток, но с корой и торчащими длинными корнями, по стене дома. Та сразу просела, оттуда, вместе с облаком пыли, повалил дым. Великан наклонился, любуясь работой своих рук, но тут стрелы юношей вонзились ему в глаза и дальше, глубоко в огромную, как пивной чан, голову. Раздался оглушительный вопль, точно от целого стада быков - даже сородич великана, услышав его, отпрянул в испуге и затопал прочь.

Воспользовавшись тем, что древнему гиганту стало не до них, обитатели конунговой усадьбы, наконец, покинули свое обреченное огню жилище. И, как только юноши собирались спрыгнуть с крыши, раненый великан пошатнулся и рухнул прямо на дом, продолжая реветь и катаясь в предсмертных судорогах, расплющивая все, что еще осталось. Гутторм не успел спрыгнуть и разделил ту же судьбу. Сигурд хотел броситься назад, к брату, его с трудом удержали.

На счастье конунга и его домочадцев, врагов поблизости было не так уж много: как видно, они рассчитывали на пожар и великанов, а может, увлеклись разрушением Сванехольма и забыли о главной цели, - но только на пути попадались лишь отдельные отряды, с которыми удавалось справиться.

Куда ни взгляни, всюду в городе творилось одно и то же: ужас, пожар, разорение. Правда, не так-то просто было взять врасплох закаленных в боях викингов, хоть и среди ночи; те оказывали достойное сопротивление, и много йотунов, чудовищ и людей-предателей остались лежать мертвыми. А, видя, что их конунг жив, те, кому удавалось отбиться, присоединялись к его отряду. Харальд велел Рольфу трубить призывный сигнал, и его слышали издалека те, кто еще мог слышать. Полураздетые и окровавленные, с безумными лицами берсерков или, наоборот, застывшие, утратившие выражение, - и неизвестно, кто был страшнее, - отчаявшиеся люди прорубали себе дорогу и шли дальше, будто войско призраков. Шли от одних врагов навстречу другим, без надежды на победу, как войско эйнхириев в последние дни мира. Казалось, и впрямь пришел Рагнарок племени фьордов.