Сага о Золотой Змее

Глава 20. Охотники и добыча

А тем временем "Молот Тора" медленно скользил по черным волнам, ища дорогу в вечной ночи, лишь временами немного рассеиваемой призрачным светом луны. Взятые с собой мальчишки исправно указывали направление со своего наблюдательного пункта на носу драккара, возле резной статуи; но и они даже с помощью масляной лампы могли видеть лишь на несколько шагов перед собой. Волны, зеленоватые под самым дном драккара, чуть дальше становились совершенно черными и сливались с необъятным пространством вокруг. Небо и море, черная мгла... И драккар - островок жизни, крошечный в сравнении с окружающей стихией, но уверенно бросавший вызов ей и колдовству, скрывшему солнце. Вряд ли кому-то, кроме Стирбьерна, удалось бы это совершить.

Длинные весла драккара сильно и ритмично вспарывали волны. В умелых руках викингов они быстро несли корабль вперед, волнуя море под собой. Соленые брызги высыхали на лице разгоряченных греблей мужчин. Они спешили как можно скорее встретиться с Золотой Змеей, поэтому работали в полную силу. Ели и спали по очереди, не мешая товарищам. Когда даже их могучие мускулы начинали ныть от усталости, и от нескончаемой монотонной работы закрывались глаза, Бьярни-скальд декламировал им очередную сагу, известную всем на протяжении многих поколений или созданную им самим, перекрикивая свист встречного ветра. В его песнях не было места изматывающему, пусть и благородному, достойному лишь свободных, труду. Звенели мечи, пели стрелы, трубили боевые рога, храбрые герои совершали подвиги и погибали, и за ними приходили прекрасные девы с лебедиными крыльями, чтобы забрать в Вальхаллу. В этих песнях была настоящая жизнь, и воины, слушая их, воодушевлялись. А иногда кто-нибудь из опытных викингов, что на этом самом "Молоте Тора" преодолели Ледяную Преграду и открыли Землю Закатного Солнца, принимался рассказывать о былых походах, не прекращая грести, насколько хватало дыхания, и тогда остальная команда вновь обретала веру в себя. В самом деле, им ли, повидавшим все ужасы северных морей и страны, о которых не пелось даже в сагах, теперь бояться темноты, как детям? В море дорог не выбито, каждый корабль прокладывает себе путь сам, а уж команда Стирбьерна никогда не боялась мест, где еще никто не бывал. А теперь они не так уж и далеко вышли в открытое море, лишь настолько, чтобы не налететь в темноте на невидимую скалу. И не беда, что впереди темно, хоть глаз выколи, а собрались они на охоту на самым опасным чудовищем северных морей, могущественной Золотой Змеей...

Те из викингов, что давно плавали со Стирбьерном, не сомневались в успехе, хорошо зная, что их вождь способен добиться любой цели, чего бы это не стоило ему самому и окружающим. Правда, половина команды вышла на "Молоте Тора" впервые, и тем трудно было скрыть опасения. Втайне они подозрительно косились в сторону Стирбьерна, когда, при свете луны и звезд или в кромешной тьме, видели на носу драккара его высокую фигуру, такую же непреклонную, как изваяние Тора. А время от времени он, оставив рулевое весло на кого-нибудь из опытных викингов, сам присоединялся к гребцам, сообщая им мощный ритм. Морской король почти не отдыхал, будто нечто невидимое подгоняло его, не позволяя отвлечься хотя бы ненадолго. Он мало разговаривал с людьми, лишь иногда задумчиво ерошил белокурые головы мальчиков, когда, взяв их с собой, прокладывал курс корабля - или высматривал, не мелькнет ли впереди золотой блеск змеиных колец.

Но Золотая Змея все не появлялась, будто и впрямь была всего лишь страшной легендой мореплавателей. Зато в темноте порой мелькали над волнами белесые, будто выцветшие, щупальца гигантских кракенов, проносились стремительные морские змеи, а позади драккара то и дело показывались высокие треугольные плавники китов-косаток, будто провожая людей. Как-то Ингольф с тревогой спросил у Стирбьерна, не нападут ли морские чудовища на драккар. Но тот уверенно покачал косматой рыжей головой.

- Нет. Не для того я искал ее всю жизнь, чтобы она спряталась за спинами своей шайки. Она выйдет нам навстречу.

Его собеседник недоверчиво фыркнул в ответ; не очень-то ему верилось, что Золотая Змея сделает то, чего от нее ждут. Но кто знает; быть может, у Стирбьерна и есть причины для такой уверенности. Вождь викингов выглядел как человек, которого властно влечет его судьба, и он принял ее решение и слился с ней, сам став судьбой - своей и команды "Молота Тора", а может, и не только их.

Только один человек на борту драккара смел открыто осуждать приказы Стирбьерна. Это был Йорм, которому плавание отнюдь не привило дисциплины, необходимой в любом походе. Ему приходилось трудно: единственный из всей команды, он никогда раньше не вращал весло драккара, и в первый же день ему пришлось надеть рукавицы, чтобы не стереть ладони в кровь. Но ничто не могло защитить от перенапряжения его спину и плечи, и руки, готовые вырваться из суставов. Каждый раз, как приходила его очередь отдыхать, Йорм наскоро съедал нехитрую ежедневную порцию и заваливался спать на корме, завернувшись в плащ, будто падал в черную яму. А когда его расталкивали, совершенно непритворно стонал, отнюдь не успевая отдохнуть за короткое время. Йорм с завистью смотрел на викингов, привыкших с ранней юности вращать весло, постепенно заменяемое все более тяжелым. Сам он сроду нисколько не интересовался подобными упражнениями, предпочитая им общество хорошеньких девушек. А теперь изнеженному воспитаннику конунга приходилось расплачиваться непроходящей усталостью и болью во всем теле, когда остальным все было нипочем. Он еще пытался шутить, точнее - насмехаться надо всем вокруг, потому что не мог так просто изменить своих привычек, но самому Йорму при этом было отнюдь не весело.

И вот однажды над миской похлебки из селедок с овсянкой он, тоскливо вспоминая богатые пиры в доме конунга, унылым тоном спросил у Бьярни-скальда:

- Для того ли ты пел свои песни легковерным людям, чтобы они пошли за Стирбьерном тролль знает куда? Знает ли он сам, куда плыть? Уверен, что мы не найдем никакой Золотой Змеи. Если она где-то и есть, то, уж конечно, не приходит по зову. А Стирбьерн, похоже, думает только о ней. Бросил Сванехольм во время войны, беременную жену... Если вы не хотите все пойти на корм рыбам, лучше связать его, как обычного безумца, и повернуть домой...