Сага об Убийце в Маске: Вокруг драконьего озера

Глава Вторая - 3

Tidat mito torkaita, s`hi.

Светлый свет, тускловат, но бьёт по глазам. При попытке открыть их началось жжение. И совершенно невозможно отвернуться.

Tidat mito torkaita…

Пахнет жареной картошкой. Сверху немного кориандра. Все мысли о еде. Выползли старые воспоминания из детства. Там радостно было встречать утро, глядя в открытое окно, пока жарится картошка. С яйцом.

S`hi…Проснись,

– Гоова лакаваеса. Яык не щувщую.

– Хоро… no. Kaink pien.

Снова темнота и покой. Даже свет стал не таким приставучим.

Корсут открыл глаза. В воздухе все еще пахло едким приторным запахом. Он вспомнил, как чародейка вливала в него свою отраву и жарила и без того проваренный мозг. Сейчас она сидела напротив за туалетным столиком, где разбирала свои пробирки по местам, вычищала с них травы, сушила их и убирала обратно в свои свертки. Наёмник поднял голову, чтобы лучше видеть, что она делает. Она заметила, что он проснулся, и поздоровалась с ним.

– Доброго дня. Корсут.

– Доброго, Виенна.

– Виенна?

Убийца обратил внимание на свой говор. Непривычный для него, но уже хорошо известный.

– О боже, если у вас всему так обучаются, как вы еще не вымерли.

– Меня никто из людей не зовет Виенной. – девушка до сих пор была удивленна.

– Твоя отрава. Как часто её можно употреблять? Научишь готовить.

– Нет, ты назвал меня Виенной! По второму имени. Почему? – она убрала все свертки к себе в пояс, заставила стекляшки на туалетном столике и сам столик раствориться и левой рукой поймала прядь опущенных волос.

– Потому что очень приятное слово. Звучит. На этом наречии просто прекрасно. – Корсут, не спеша, поднялся с кровати и попытался ровно сидеть.

– Но все равно у тебя пока ужасный акцент. Однако для местных это сойдет и за Хильсфуртский акцент. Да вполне, если добавишь грации и вычурности в голос.

– О, Аесторнский сведущий, ты пьян!

– Неправда!

– Ага! Но, спасибо, что выгнал того мужлана. – чародейка быстро засуетилась, забегала по маленькой комнатушке, вокруг неё стали появляться разные мебель и алхимическая утварь. – Сейчас мы научим тебе говорить.

– Языку чтоль?

– Ага.

– Откуда это всё здесь берётся?

– Я создаю осязаемые иллюзии.

– Как это? – Корсут упал на стул, что наколдовала Настенсисс.

– Сейчас. Сейчас. – она доставала из тонкой поясной сумки свертки с разными ингредиентами. Пряные запахи наполнили комнату. – Охх, давно я этого не делала. Но это не должно быть сложно.

Она подняла со столика пробирки две, запихала прутья в одну пробирку, а листву в другую. Гранулы голубого вещества растолкла и засыпала им листья. Закинула два пера, и пока томились на огне прутья, она заливала крепкой настойкой свою кашицу.

– Твои мозги сейчас в очень благоприятном состоянии для этого процесса. Они сейчас мягкие и жидкие. Их так потрепало, что вмешательства они почти не почувствуют. Но это далеко не означает, что тебе не будет больно. Честно! Это будет ужасно.

Наёмник не проронил ни слова. Он был уже в достаточно облегченном состоянии, чтобы совсем не обращать внимания на её угрозы. А чародейка в это время взяла прутик, перекрутила его и затолкала на донышко бутылька. Как пружинка, он держался у стенок сосуда. Сверху залила его тёмно-лиловой жижой из второй пробирки и свернула в пружинку еще пару прутиков. Теперь вся гуща была зафиксирована, а чародейка подлила едкой настойки. Пряные запахи давно сменились на жгучие сладкие запахи, отдаленно напоминающие больничные лекарства.

– Садись на кровать, спиной вплотную к стене у изголовья, положи подушку.

Наёмник фыркнул и быстро занял указанное место. Настенсисс вместе с ним села на кровать, на его вытянутые ноги.

– Надо было снять сапоги, но уже поздно. Не дергайся, будет больно.

Она прикоснулась к его подбородку, оттянула его на себя и влила содержимое бутылька в его горло. Корсута потянуло блевать, и он чуть не раскашлялся. Жижа была настолько вяжущей и приторной, что просто невозможно было ни сказать ни слова. Даже вздохнуть не получалось нормально. Чародейка сразу же напихала ему в рот листьев свежей травы, очень похожей на мяту по вкусу.

– Я не понимаю, для чего все это? – внятно заговорил Корсут с «мятой» во рту. Он будто в раз протрезвел. Каждая деталь в комнате стала видна ему, и никакая мысль не ускользала из головы. Одна накладывалась на другую, складываясь в логическую мозаику, которую, казалось, можно потрогать. – Что это?